Становление и развитие религии

В соответствии с российским законом о религии 1997 года, Московская Патриархия обязана уважать историческое язычество, для этого, в частности, этот закон и создавался. В соответствии с православной верой, однако, Русская Православная Церковь должна была бы поступать прямо противоположно.

В преамбуле закона 1997 года говорится, что религии, «составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России» заслуживают соответствующего уважения. Официальные комментарии к закону определяют, что такие религии включают «древние языческие культы, сохранившиеся или возрождающиеся в республиках Коми, Марий Эл, Удмуртии, Чувашии, на Чукотке и в ряде других субъектов Российской Федерации».

Принятие христианства способствовало расцвету материальной культуры. Религия требовала определенного оформления. Стали развиваться иконопись, фреска, мозаика, каменная и кирпичная кладка – все это пришло на Русь из Византии благодаря распространению христианства.

С христианством пришла и письменность на славянском языке, созданная болгарскими просветителями Кириллом и Мефодием. Следствием распространения церковных книг стало обучение грамотности при церквях и монастырях.

Принятие христианства также повлияло на нравы и мораль, т. к. церковь запрещала жертвоприношения, боролась с работорговлей, стремилась ограничить рабство. Общество впервые познакомилось с понятием греха, отсутствующим в языческом мировоззрении.

Христианство повлияло и на укрепление княжеской власти. Церковь внушала подданным необходимость беспрекословного повиновения, а князьям – сознание своей высокой ответственности. В последствии утвердилось понятие помазанника божия, коим представлялся глава монархического российского государства. Стоит отметить, что при этом церковь сохраняла независимость от государства – не была в подчинении у власти, тем самым показывая обществу, что нет никого выше Бога и религии.

Приняв христианство, Русь перестала быть для европейцев варварской страной, а стала полноправным партнером. Укрепление ее международного положения выразилось в многочисленных династических браках.

Смена религии способствовала сплочению восточнославянских племен в единую древнерусскую народность. На смену сознанию племенной общности пришло осознание общности всех русских народов. С этого момента началось становление русской государственности, того духовного начала, что определяет любое образование государства, ведь прежде всего есть человек, его вера и стремления, а потом уже политика, экономика и прочее.

В Средние века религия носила первостепенный характер. Ибо знания о мироздании и окружающем мире черпались исключительно из церковных книг. Религия организовывала жизнь общества, проявляя при этом независимость и самодостаточность, набирала свое силу, влияние, мощную финансовую основу.

Затем последовала эпоха Возрождения – новое явление не только европейской, но и мировой философии. Сформировалась новая система ценностей, где на первом месте стоят человек и природа, а религия отходит на второй план, хотя и не отрицается. Новые ориентиры требовали освобождения разума от догматических принципов схоластики и поворота от сугубо логической проблематики к естественнонаучному познанию мира и человека.

Рождается гуманизм – человеколюбие, прославление человека, его культ. Человек рассматривается как средоточие мира, венец и творец земного бытия. На передний план выдвигаются человеческие возможности, прежде всего возможности познания, его достоинство, сила, гармония, в том числе телесная.

Последовавшие за эпохой Возрождения Новое время, Просвещение возвысили науку на пьедестал познания мира, немножко «задвинув» религию на задворки самобытности. Да, не стоит отрицать, что это были первые шаги к материализму, но, тем не менее, религия и духовность не перестали существовать как таковые. Прочно обосновавшись в умах крестьянства, что составляло большинство населения России, религия и церковь держали общество в рамках самовластия, церковь стала опорой самодержавия и крупным духовным монополистом. Высший свет, монарх и его окружение почитали церковь и всячески старались заручиться поддержкой ее высшего духовенства. Народ видел это, и происходило отождествление монарха с помазанником божиим. Поэтому слово монарха так почиталось, и считалось власть. Бога на земле. Можно сказать, что это был своего рода обман, но в таком представлении о мире жили представители крестьянства – 90% населения царской России. Да, это было удобно и лишь с проникновением западных революционных движений, появились активисты, способные поднять руку на царя и нарушить многовековой уклад жизни. Безусловно, можно отметить и то, что подобные действия носили в себе и положительные мотивы, такие как снижение неимоверно окрепшего влияния церкви на миропонимание граждан.

Все это продолжалось вплоть до XIX века, когда революция, смена власти и построение нового светлого будущего отменили религию, воздвигнув вместо нее идеологию, которая по своим стимулам, мотивации и сущности была, чуть ли не равна религии и служению Богу. Вечное «Боже Царя храни» сменилось на три постулата марксизма, церкви сносились, колокола и кресты сбрасывались с куполов как оковы, мешающие твердой поступи пролетариата.

Тем не менее, окончательно выжить религию советскому руководству не удалось. Она стала частью русской культуры и самобытности, вера в Бога, в себя, в уникальность русского духа, навеянная былинами требовала подпитки – капиталистическая идеология не могла ее дать. Люди продолжали тайком крестить детей, ходить в церковь и придерживаться церковных канонов. Человек жил и умирал, всю его жизнь и кончину его сопровождали религиозные обряды – крещение, венчание, погребение. Власть не могла не признать того, что это необходимо и отступила, предоставив обществу возможность вновь обрести веру в себя и в бессмертие души.

Тем не менее, полной ликвидации религиозной жизни и официального запрета религии в СССР никогда не было, а в отдельные периоды своей истории советское руководство даже оказывало некоторым из концессий поддержку, преследуя свои политические интересы. В конституции СССР имелось упоминание о признании «свободы религиозных вероисповеданий».

В ходе войны 1941–1945 годов политическое руководство СССР окончательно отказалось от планов скорейшего уничтожения религии и церкви (несмотря на безбожную пятилетку) и перешло к политике частичного возрождения религиозной жизни в стране, но под жёстким государственным контролем.

4. Религия и общество

Сегодня в России нет государственной установленной религии. Существует свобода вероисповедания. Так исторически сложилось, что Россия – не только многонациональная, но и многоконфессиональная страна, что может послужить причиной раздоров. Поэтому государство решило предоставить право выбора религии человеку, поскольку в условиях современного мира и все более растущей глобализации – границы той или иной религии уже давно не соответствуют границам государств, исторически их почитавших.

Однако чтобы юридически оформить существование религии, основной закон – Конституция обязан определить ее место в социально-правовом развитии общества.

Согласно статье 14 Конституции РФ, Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом.

Религия, философия, наука являются тремя основными движущими силами человеческой цивилизации, которая всегда устремлена к одной цели – поиску совершенного блага человека.

Но не вызывает сомнений, что одной из серьезнейших ошибок, совершенных особенно в последние два-три столетия в нашем цивилизованном мире, является противопоставление знания научного и философского религиозному, всевание, по выражению Ломоносова, вражды между ними и отсюда полная потеря взаимопонимания и согласия между этими тремя важнейшими сферами духовной и интеллектуальной жизни человека в осмыслении основополагающих принципов его деятельности. Поэтому восстановление изначально бывшей гармонии и взаимосвязи между религиозным, философским и научным видением мира – проблема не просто важная, но по ряду причин должна быть сегодня отнесена и к наиболее актуальным.

Религия коренится в существенном отличии человека от животного: у животных нет религии. Сущность человека составляет основу и предмет религии. Но религия есть сознание бесконечного, и поэтому человек познает в ней свою не конечную и ограниченную, а бесконечную сущность.

«Если религия, сознание бога, и характеризуется как самосознание человека, то это ещё не значит, будто религиозный человек непосредственно сознает, что его сознание бога влечет за собой сознание своей сущности, – ведь отсутствие этого сознания является отличительным признаком религии. Во избежание недоразумения мы лучше скажем: религия есть первое и к тому же косвенное самосознание человека. Поэтому религия всегда предшествует философии не только в истории человечества, но и в истории личности. Прежде чем искать свою сущность в себе, человек полагает её вне себя. Свою собственную сущность он объективирует в качестве другой сущности. Религия – младенческая сущность человечества; но ребенок свою сущность, человека, рассматривает как нечто постороннее: человек, поскольку он ребенок, объективирует себя в качестве другого человека. Поэтому исторический прогресс религии заключается в том, что всё, казавшееся более ранней религии объективным, теперь кажется субъективным; то, что раньше считалось и почиталось божественным, ныне считается человеческим. Свою собственную сущность он объективирует в качестве другой сущности. Религия – младенческая сущность человечества; но ребенок свою сущность, человека, рассматривает как нечто постороннее: человек, поскольку он ребенок, объективирует себя в качестве другого человека. Поэтому исторический прогресс религии заключается в том, что все, казавшееся более ранней религии объективным, теперь кажется субъективным; то что раньше считалось и почитается божественным, ныне считается человеческим. Всякая предшествующая религия кажется последующей идолопоклонством; человек раньше поклонялся собственной сущности. Человек себя объективировал…»

Религиозное воспитание осуществляется с младенчества. Нигде в законе не предписаны определенные правила и нормы воспитания, воспитание духовное целиком и полностью возлагается на общество. Получается не очень понятная картина: когда религия была нужна, для признания, развития и формирования государства, власть всячески поддерживала и контролировала ее. Когда религия окрепла, сформировалась в свой независимый социальный институт, стала одной из трех основ развития человечества вообще, государство пыталось запретить ее. Сегодня же мы видим невмешательство государства в дела церкви. Стоит отметить, что это с одной стороны достаточно разумно – церковь как институт и суверенное образование подчиняется лишь своим церковным уставам – так исторически сложилось. С другой же стороны, все меньше людей посещают церковь, современный деловой мир не оставляет времени на самопознание и духовное развитие. Мы вступили в капитализм, ценим материализм, при этом рискуем потерять самое главное – нашу сущность, все то, чего добивались наши предки.

Для современной государственности, подрываемой все возрастающей нравственной расшатанностью людей, теперь все более настоятельно становится вспомнить вопрос – об установке правильного, искреннего отношения государства к Церкви. Задача состоит в том, чтобы дать Церкви самостоятельность, возможность быть такой организацией, какой она должна быть по своим законам, и при этом остаться с ней в союзе. Не многие думают об этом. Современное государство не должно отстраняться от церкви, оно обязано более-менее привести к соответствию заповедей и законодательства. Да, в условиях многонациональности нашей страны, это сложно сделать, но, тем не менее, стоит хотя бы попытаться создать союзное существование государственности и религии.

Да, можно согласиться, что в статьях закона присутствуют христианские заповеди, касающиеся в основном насилия над другим человеком – «не убий» и т.п. В этом смысле, философию совести каждого человека можно считать порождением религиозных устоев. Христианский подход к правам человека значительно отличается от того, что торжествует сегодня в российском общественном мнении. С.Л. Франк в свое время эту разницу выражал очень четко. По его мнению, все человеческие права вытекают, в конечном счете – прямо или косвенно – из одного-единственного «прирожденного» права: требовать, чтобы человеку была дана возможность исполнить свою обязанность. Начало служения первично по отношению к правам – это отмечали и И.А. Ильин, и X. Ортега-и-Гассет.

Именно в служении, в отдаче себя ценности, которую человек считает высшей, он исполняет себя, наполняет смыслом свое существование, что является первопричиной существования религии. Даже возможность жить по своим убеждениям воспринимается религиозным человеком, христианином не как реализация «конституционного права на свободу совести», а как исполнение принятой на себя в крещении обязанности «стоять в вере» и не отрекаться. Это за другим христианин признает право на его, другого, пусть и иную, веру. Себе же самому христианин, его свобода совести говорит: не «можно», а «должно». Человек по природе служитель, он осознает свою жизнь неполной и несостоявшейся, если, опять-таки, не обрел ценности, которой он сам бы мог отдать себя на служение.

И в любом случае в христианстве правовое мышление начинается не там, где человек обнаруживает наличие или отсутствие (ущемление) своих прав, а там, где он замечает права другого и смиряется перед ними, смиряется перед свободой другого, дозволяет ему быть другим. Христианство – по природе своей религия служения, подчинения, об этом можно судить по тому, насколько богато украшаются храмы, церковная утварь, парадная одежда высшего духовенства. Однако о правах человека можно говорить только в том случае, если та или иная доктрина, та или иная идеология (в том числе и в первую очередь – религиозная) признает человека существующим и достойным внимания. Христианство (особенно сильный акцент делается на этом в православии) в отличие от любой другой религии утверждает: «Бог стал человеком, а не растворил человека в Себе и, значит, человек существует». Кроме того, христианская правовая проповедь отличается от любой другой тем, что менее всего подвержена (конечно же, в своей истине, а не в многочисленных искажениях) радикальному экстремизму и нетерпимости. Как бы нам ни хотелось общаться с человеком только на уровне его «экзистенциальных глубин»6; как бы нам ни хотелось, чтобы благодать и любовь сменили жестокость и хладность Закона своим теплом, но в пределах земной истории нельзя отменить ни закона, ни государства, ни собственности, ни людских разноречий и человеческого своеобразия (к чему, кстати, очень часто призывают сторонники некоторых религиозных и нерелигиозных взглядов). А значит (и это особенно сильно звучит в христианстве), надо снова и снова постигать тяжелое искусство земного человеческого общежития как служение, предназначение, обязанность, в том числе юридическую. Но нельзя пройти и мимо той невнятицы, которая господствует