Средневековая Арабская философия

     Мутазилиты  учили о «природе» тел, с которой  Аллах не может согласовать свои действия. В этих представлениях заключена идея об автономности мира. Муаммар говорит, что, если тело по своей природе не принимает определенного цвета, может случиться так, что Аллах попытается окрасить его в этот цвет, но тело окрашиваться не будет. Ан-Наззам утверждает, что невозможно, чтобы субстанция делала то, что она по своей природе не делает и чтобы творец заставлял ее действовать иначе, чем она способна по своей природе. «Действия» Бога тождественны процессам, происходящим во Вселенной, причем первые подчинены вторым, и для доказательства этого тезиса мутазилиты прибегают к аргументу «от совершенства»: если Бог и сможет сотворить другой мир, то он будет абсолютно идентичен существующему, поскольку Бог – искуснейший мастер, который все делает «наисовершеннейшим образом».

5. Проблема свободной воли и предопределения, ответственности человека за свои поступки

     В Коране ясно различаются утверждения  о власти Бога над тем, что случается  в мире, включая то, что случается  с людьми, и о власти Бога над действиями людей. Утверждения первого рода – об абсолютном предопределении, утверждения второго рода – как об абсолютном предопределении, так и о наличии у людей свободной воли.

     Мутазилиты  как сторонники свободной воли человека толковали ее по разному: одни полагали, что Бог наделяет человека свободной волей с самого рождения; другие - что Бог наделяет человека перед каждым его действием соответствующей способностью (теория «присвоения» (касб)).

     Поскольку Бог справедлив, то с необходимостью следует, что человек должен быть создателем своих собственных дел. Тогда только можно сказать, что он свободный и ответствен за свои поступки. Если человек не является автором своих поступков и любые совершаемые действия творятся Богом, как можно тогда быть ответственным за эти действия и заслужить наказание за свои грехи? Все мутазилиты соглашаются в том, что человек – творец своих волевых действий. Некоторые свои действия человек совершает непосредственно (мубашара), а некоторые – посредством таулид. Термин таулид понимается как «необходимая (вынужденная) случайность», как некий другой акт, сопровождающий запланированный акт. Например, движение пальцев Зейда делает необходимым движение его колец. И хотя Зейд не намеревался двигать кольцами, однако сам он вынужден будет считаться с этим движением. Бог ни малейшим образом не заботится о создании этих действий, не может на них влиять. Как только за человеком признается авторство его действий, возникает необходимость награды со стороны Бога за совершение добрых дел, и для человека справедливо потребовать этой награды.

     Важнейшим понятием, описывающим необходимое  условие действия, является «могущество» (кудра) и близкое к нему «способность» (иститаа). Первое употребляется преимущественно в отношении Бога как действователя, второе – в отношение человека. В понятие «способность» включается «здоровье» (сихха) действователя, наличие «принадлежностей» (шуун) и «материала» (мадда) в момент действия, «орудие» (ала) действия и его «побуждающую причину» (сабаб мухаййидж), считая последнюю тем фактором, который делает действие «необходимым» (муджаб).

     Действие человека совершается благодаря его воле и могуществу, действия Бога также - по его воле и могуществу; разница состоит в том, что могущество человека разъясняется в терминах его «способности» (и потому оказывается обусловленным), способность же Бога к действию безусловна; непосредственное творение (халк) считалось исключительно действием Бога. Следствием оказывается вопрос о соотношении могущества Бога и человека: все, на что способен человек, не входит в сферу способности к действию Бога. Это означало жесткое утверждение автономии действия человека и тем самым его ответственности.

     В вопросе об отношении воли Бога к  действиям людей, все мутазилиты признавали наличие воли Бога, направленной на вещи, и волю, направленную на действия людей: первая, независимо от того, понимается она как тождественная желаемой вещи или как отличная от нее, трактовалась как тождественная «созданию» (таквин) этой вещи, т.е. желать вещь для Бога означало сотворить ее. Что касается действий людей, то воля Бога принципиально не тождественна их сотворению, т.е. человек понимался как самостоятельный действователь, чьи действия могут соответствовать или не соответствовать божественной воле.

     Автономное действие человека объяснялось через понятие «присвоения». Одно и то же движение может быть совершено и Богом, и человеком: если его совершает Бог, то оно оказывается для человека «неизбежностью» (дарура), а если сам человек, то – его «присвоением» (касб). Хотя человек в данном случае и совершает собственный поступок, т. е. «действует», это действие оказывается «присвоением», поскольку подпадает под могущество Бога, причем присваиваемый поступок не считался произведенным человеком, но был сотворен Богом. Понятие «присвоение» использовалось для описания таких действий, которые возникают в мертвых вещах (им не может быть приписано никакое действие) в результате какого-то иного действия человека, т. е. для описания движения камня, который катится вниз по склону в результате того, что человек его толкнул, – здесь собственным действием человека является только толчок, а движение камня присваивается человеком, но сотворяется Богом.

     Арабоязычный  перипатетизм. Относительно свободное осмысление и комментирование греческих мыслителей вне тесной связи с теологией и зависимости от нее вызвали возникновение учений, за которыми, с целью подчеркнуть их иноземные истоки в отличие от схоластического богословия (калама), арабы сохранили греческое имя «философия» (фалсафа). Идейно-теоретическую основу концепций арабских философов составили учения Платона, Аристотеля и неоплатоников. Поскольку философия Аристотеля стала преобладающим элементом в воззрениях арабских мыслителей, постольку их учения объединяют в направление арабского аристотелизма, а его представителей называют машшаитами (от араб. машийа – гулять), т. е. перипатетиками. Фалсафа по праву считается собственно философией арабов и светской философией, тесно взаимосвязанной с наукой.

     Выделяют  два направления – Восточное и Западное. Основные представители первого: ал-Кинди (800-879), ал-Фараби (870-950), Ибн Сина (лат. Авиценна, 980-1037), второго – Ибн Туфайл (1110-1185), Ибн Рушд (лат. Аверроэс, 1126-1198).

     Первым  «философом арабов» стал мутазилит  аль-Кинди (IX в.), творчество которого далеко выходило за пределы теологической тематики. Он первым начал разъяснять и распространять учение Аристотеля, зачастую не различая его от неоплатонизма. Аль-Кинди написал работу «Трактат о количестве книг Аристотеля и о том, что необходимо для усвоения философии». В ней он сообщает о числе и порядке чтения книг греческого мыслителя. По его мнению, без чтения Стагирита не овладеешь философией. Но прежде чем приступать к Аристотелю, надо ознакомиться с математикой. Математика – преддверие философии в том смысле, что она учит размышлять и доказывать.

     За  аль-Кинди следовал ряд знаменитых арабских философов. Во-первых, аль-Фараби, о славе которого говорит его  титул «Второй Аристотель» («Второй  учитель»). Под влиянием работ Фараби, в частности его комментария «Метафизики» Аристотеля, пришел к аристотелизму другой великий философ Востока – Ибн Сина. Завершил развитие арабского аристотелизма также крупнейший и известнейший философ средневековья – Ибн Рушд. Он был признан наиболее глубоким толкователем Аристотеля и, соответственно, был прозван «Великим комментатором».

     В учении машшаитов онтология была построена на воззрениях Аристотеля и неоплатоников; гносеология почти полностью восходила к Аристотелю; в этико-политической доктрине применяли идеи как Платона, так и Аристотеля.

     Исходная  категория онтологии арабских аристотеликов – понятие Бога. Но, в отличие от мутакаллимов, философы в большей степени его рационализируют, выражая его через философские понятия, даже заменяя ими. Бог – это и первая причина, и единое, и первый ум. Например, аль-Кинди пишет, что цель метафизики разъяснить, что Аллах – действующая и целевая причина всего, а также истинно единое. В одном из сочинений Фараби в качестве Бога функционирует первое сущее, необходимо сущее и первая причина. Бог в понимании Ибн Рушда – извечный первый двигатель. Представление о Боге – первой причине – проявляется в ее возвышении над всеми другими причинами, т. е. строится иерархия причин, как это было у неоплатоников, в отличие от Аристотеля: у него причины образуют горизонтальный ряд, у неоплатоников – вертикальный. Характерны уже сами термины «первая причина», «первый двигатель».

     Главная функция Бога в онтологии – быть творцом мира. Суть концепции возникновения мира, построенной по неоплатонической модели, выражает принцип эманации: мир – это истечение из божественного. Так, аль-Кинди указывает, что истечение единства от первого, истинно единого, есть обретение единичной сущности каждой чувственно воспринимаемой вещью. Саму эманацию понимали как гносеологический процесс. Согласно Фараби, вещи возникают в результате познания необходимо сущим себя в качестве упорядоченного ряда благ. Знание его есть причина существования вещи, служащей предметом его познания.

     Итак, эманация есть творение мира из собственной сущности Бога, откуда следует пантеизм – отождествление Бога со Вселенной. Необходимо-сущее (Бог) есть мир в форме единства, а мир есть такая же сущность, что и Бог, но только в форме множества. Бог и мир по своей сущности подобны, а по форме различны. Пантеизм машшаитов приводил к представлению о со-вечности Бога и мира, что противоречило догмату ортодоксов о начале мира во времени.

     Другая концепция сотворения мира опирается на аристотелевскую модель: вещи создаются движущими причинами при их воздействии на материю, которая представляет собой возможность быть чем-либо. Согласно этому принципу, машшаиты рассматривали Бога в качестве первой движущей причины, а возникновение мира – как следствие ее действия. Бог, будучи причиной, действует с необходимостью; значит, и мир творит по необходимости, а не по своей свободной воле, на чем настаивали теологи. Во-вторых, мир также является необходимым следствием действия божественной причины, а не только «возможно сущим», каковым ему надлежало быть в качестве творения. По мнению аль-Газали, философы таким образом делали мир равным Богу – «необходимо сущему» – и ставили под сомнение признание творца мира. Философы были вынуждены защищаться от таких обвинений, вводя различие между «необходимо сущим самим по себе» и «необходимо сущим благодаря другому». В-третьих, из необходимого характера связи причины и действия, Бога и мира вытекало, что они не могут существовать друг без друга, что они существуют всегда одновременно. Невозможно, чтобы была причина, а ее действие запаздывало. Поэтому нельзя допустить отставание действий извечного творца от существования самого творца. Аллах наделяется «извечной волей» творить мир. Отсюда (как и при эманации) вытекали сосуществование и со-вечность Бога и мира.

     Аль-Кинди  считал, что Аллах – создатель вселенной из ничего. Но уже Фараби доказывает, что мир возник из материи. У Ибн Рушда есть доказательство существования материи: мир является возможно сущим, но возможность возникнуть есть атрибут, который нуждается в субстрате; таковым субстратом является материя. Возможность, тем самым, атрибут материи. В итоге философы пришли к полному разрыву с креационизмом.

     Ибн Рушд развил данный тезис в виде ряда следствий. Из того, что материя  является началом для возникающих  вещей и предшествует им, он заключает, что сама она никогда не возникает (имеется в виду первая материя, материя без формы). Возникают только формы, пребывающие в материи. Допущение вечности материи делало ее существующей одновременно с Богом.

     Вторая  часть онтологии машшаитов – учение об устройстве мира. Ее центральный момент – иерархическое устройство мира в виде разного рода сфер: разумных, небесных и элементных, которые появляются вследствие эманации из первоначала. Фараби приводит следующую систему мира. Необходимо сущее творит первый разум; из него возникает второй разум и высшая сфера со своей материей и присущей ей формой - душой и т. д., вплоть до последнего, десятого, деятельного разума, который служит причиной существования земной души и через посредство небесных сфер – причиной существования четырех элементов. Непосредственная же причина элементов – небесные тела, порядок которых установлен Аллахом. Природа небесной сферы особенная: она не тепла, не холодна, не тяжела, не легка. Движение ее имеет источником душу, а не природу. Причина движения – тяготение уподобиться разуму, отрешенному от материи. Каждое из небесных тел имеет свой разум.

     Аналогично строение мира у Ибн Сины и Ибн Рушда. Из Бога проистекают умы, которые управляют небесными сферами. Самый низший ум является деятельным, управляет подлунным (земным) миром и руководит человеческим мышлением. Если же рассматривать конкретные связи внутри природы, то тут в качестве причин выступают уже естественные факторы, природные силы. Такими естественными причинами в «надлунном мире» будут планеты, а в «подлунном» – какие-либо иные природные причины. Ибн Рушд считал, что отрицание причин ведет к отрицанию разума, ибо разум есть постижение сущего по его причинам.

     Главный вопрос гносеологии машшаитов – вопрос о соотношении философии и религии. Философы соотносили их как знание и откровение (веру). Аль-Кинди признавал, что есть знание божественное, для приобретения которого не нужно ни труда, ни математики и логики. Оно не свойственно обычным людям, но только пророкам. Божественное знание пророков выше человеческого знания философов.

     Ибн Рушд сопоставлял философию и религию как знание в понятиях и знание в образах, аллегориях. Понятие здесь играет роль скрытого значения, толкования образных иносказаний, поэтому философское знание ставится выше теологического. Это видно из предложенного Ибн Рушдом разделения людей на три разряда, в зависимости от того, в какой форме люди обладают знанием истины. Первый – это философы, знание которых имеет рациональное (понятийное) выражение; второй – образованные люди, которым требуется то или иное объяснение истины: разумное или образное; третий – это те люди, которым достаточно одного аллегорического объяснения всех вещей. Таким образом, одно и то же знание, одна и та же истина получает двойное выражение: как в понятиях (в философии), так и в аллегориях (в Коране и теологии). Данное положение затем интерпретируется в виде так называемой «доктрины двойной истины», согласно которой одновременно допускались противоречащие друг другу высказывания, потому что в одно и то же время суждение могло быть истинным в философии и ложным в теологии.