Шпаргалка по "Философии"

Теология труда. Христианство решительно изменило это  негативное отношение к труду, свойственное языческой античной культуре. Труд стал пониматься как позитивная ценность, как богоугодное дело. Средневековую цивилизацию многие историки культуры трактуют как цивилизацию труда. В самих исходных постулатах христианства нетрудно обнаружить истоки положительной оценки труда. "В поте лица ешь хлеб свой" - говорится в Евангелии. Апостол Павел учил: "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь".

Вера. Религиозная  вера – это возможность сверхчувственного  опыта. Но для очень большого числа  людей такой опыт – пустой звук. И даже люди, которым он доступен, часто не улавливают присущего ему сверхчувственного характера. Можно наслаждаться красотой и при этом воображать, то красота исчерпывается приятными эмоциями. Можно верить в Бога, но сомневаться, но сомневаться в религиозном опыте, считать его иллюзией.

 

Вера, считал Франк, есть воля открывать душу навстречу  истине, прислушиваться к тихому, не всегда различимому «голосу Божию». Это воля заставляет нас пристально вглядываться в ту незримую и в  этом смысле темную глубь нашей души, где «тлеет» искорка, и в этой искорке увидеть ke? исходящего из самого солнца духовного бытия.

 

Вера в своем  первичном существовании есть не мысль, не убеждение в существовании  трансцендентного личного бога как  такового, а некое внутреннее состояние духа, живая полнота сердца, подобная свободной радостной игре сил в душе ребенка. И это состояние духа определенно чувством нашей неразрывной связи с родственной нам божественной стихией бесконечной любви, с неисчерпаемой сокровищницей добра, покоя , блаженства, святости.

 

Таким образом, жить в вере – значит жить в постоянном напряжении всех своих сил, целиком  жить в настоящем, жить сердцем, для  которого любой предмет, любая внешняя  данность открывается в ее несказанности, значительности, таинственной глубине. Вера – это горение сердца, зажженного силой, которая по своей значительности и ценности с очевидностью воспринимается как нечто высшее и большее, чем сам человек. Вера не есть, ни идея, ни система идей. Она есть жизнь и источник жизни, самосознание, которое само испытывается и действует как живая и животворящая сила.

Смерть - важнейший  фактор человеческого существования. Только вглядываясь в лицо смерти, мы начинаем любить жизнь. Если бы не было смерти, жизнь была бы бессмысленна. В древнегреческой мифологии самое страшное наказание, к которому боги могли приговорить человека - это бессмертие. Что может быть страшнее бессмертия, хотя в тысячах книг, романов, трактатов бессмертие преподносилось как главная мечта человечества. Представьте себе, что вы бессмертны: уже умерли все ваши родственники и друзья, дети и дети ваших детей, а вы все живете и живете, абсолютно одиноким и заброшенным в чужые, непонятные вам время и культуру.

В каждой культуре свое специфическое отношение к  смерти. В Индии, как в древности, так и в наше время, умершего человека сжигают на костре, прах развеивают по ветру и от него ничего не остается. А в древнеегипетской цивилизации был настоящий культ мертвых - набальзамированные египетские императоры до сих пор лежат в европейских музеях. Европейские кладбища - это сложнейшая архитектура памятников, надгробий, склепов.

Смерть, как и  рождение, формирует границы человеческой жизни. Все, что вне этих границ, для  человека не существует. Смерть сопровождает человека с момента его рождения. Какое бы время его жизни мы ни взяли, человек всегда достаточно зрел для того, чтобы умереть. Смерть представляет собой как бы тень человека, самую верную и привязчивую.

Человек в этом смысле - самое несчастное из животных, поскольку знает заранее о своей будущей смерти. Но в то же время это дает огромное преимущество человеку, поскольку смерть организует человеческую жизнь, заставляет человека в краткие годы найти смысл и оправдать перед самим собой свое существование.

Смерть не конец, а венец жизни, она с самого начала присутствует в ней как упорядочивающий жизнь элемент. Но человек в обыденной жизни живет так, как будто он бессмертен. Он старается не думать о смерти, всячески отгоняет мысли о ней или же полагает, что смерть где-то очень далеко от него. Мудрецы же с древних времен говорили: "Помни о смерти!" Для чего нужно помнить о смерти? Разумеется не для того, чтобы отравлять себе жизнь и постоянно мучиться страхом. Помнить о смерти - значит каждый день жить так, как будто это последний день твоей жизни (ведь он и в самом деле может оказаться последним). Предполагается, что хоть в последний день дурной человек постарается прожить по-человечески: не лгать, не воровать, не убивать.

40. Культура как предмет философского знания

Историю знания о культуре следует отличать от истории самой культуры. Нельзя смешивать обе эти истории: люди всегда жили в культуре, творили ее, но далеко не сразу стали осознавать это (подобно тому, как они всегда жили в истории, но не всегда были историками). Знание о культуре значительно более позднего происхождения, чем сама культура. Но даже делая культуру предметом знания, мы редко задумываемся о том, откуда нам известно об ее существовании. Существование культуры для нас — нечто само собой разумеющееся, столь же очевидное, как, например, и существование природы, хотя то и другое — результат довольно позднего открытия. Не сомневаясь в том, что культура реально существует, мы до сих пор расходимся во мнении о том, чем она является на самом деле. Спросите каждого, что он понимает под культурой, и услышите разные, подчас взаимоисключающие ответы. На чем же в таком случае основана наша уверенность в ее существовании?

 

Нельзя ответить на этот вопрос простым указанием  пальца: смотрите, да вот же она. Культуру не увидишь теми же глазами, что и предметы внешнего мира. Разве можно посредством обычного зрения увидеть вообще истину, добро, красоту? Здесь требуется особого рода зрение — зрение умом, или умозрение, способностью к которому и наделена философия.

 

14

 

 

Именно у нее  надо спрашивать, как возможна и чем реально является культура. Философия не изучает культуру в ее многообразных проявлениях, а обосновывает саму возможность ее существования в мире (следовательно, возможность ее познания). В таком качестве она и есть философия культуры.

 

Философии культуры в общем составе современного знания о культуре принадлежит особое место, прямо не совпадающее с  тем, которое занимает научное знание о ней, называемое сегодня культурологией (или наукой о культуре). Здесь  примерно то же различие, что между социальной философией и социологией, философией истории и исторической наукой, политической философией и политологией, философской и научной антропологией и пр. Отношение между ними — часть общего вопроса о соотношении философии и науки. В более узком смысле под философией культуры понимают особое направление европейской философской мысли, сложившееся преимущественно в Германии в начале XX века. Термин «Kulturphilosophie» был введен в широкий оборот неокантианцами Баденской школы (В. Виндельбанд, Г. Риккерт), обозначившими им линию критического (трансцендентального) идеализма, идущую от Канта.

 

Граница между  культурфилософией и культурологией не всегда отчетливо формулируется, но она очевидна при сопоставлении, например, трудов немецких культурфилософов и американских культурных антропологов. Последние противопоставили философскому воззрению на культуру ее научное изучение, базирующееся на сборе и анализе эмпирических данных, получаемых в ходе «полевых исследований» и наблюдений над жизнью примитивных народов. По словам американского культурного антрополога Лесли Уайта, предпринявшего попытку обосновать право культурологии на самостоятельное существование в ряду социальных наук, «важнее всего то, что культурология отвергает и упраздняет философию, которая веками оставалась дорога сердцам людей и которая по-прежнему вдохновляет и питает представителей общественных наук и дилетан-

 

15

 

 

тов. Это древняя  и почтенная философия антропоцентризма и Свободной Воли»1. Подобная претензия  на упразднение философии заставляет более внимательно отнестись к тому, что значит быть философом культуры, в чем состоит философское отношение к ней.

 

Проще всего, конечно, понимать под философией культуры то, что писали о культуре философы прошлого и настоящего. Такое знание, однако, по справедливому замечанию Б.Г. Капустина, сделанному им относительно политической философии2, свидетельствует более об информированности в философии культуры, чем о ней самой. Оно необходимо любому культурному человеку, но само по себе не делает его философом культуры (равно как начитанность в художественной литературе не делает его писателем). Философия культуры — не просто сумма высказываний о культуре отдельных философов, но часть философской системы, необходимо вытекающая из ее общего замысла. Что это за часть и как она связана с системой в целом?

 

На этот счет мнения расходятся. Согласно одному из них, о чем бы ни говорил философ  — о мире, природе, обществе, человеке, — он говорит о культуре. Природа  философской рефлексии такова, что  любой ее объект раскрывается как феномен культуры. По определению М.Б. Туровского, «рефлексия на культуру и есть философия»3. Значит ли это, что любая философия есть философия культуры, что история последней совпадает со всей историей философии? Философ может не называть себя философом культуры, но его философия именно такова.

 

По другому  мнению, философия культуры — одна из дисциплин в «энциклопедии  философских наук». С какого времени  эта дисциплина обретает право на существование? Выступая в 1939 г. с лекцией  перед студентами Гетеборгского университета, Э. Кассирер начал ее следующими словами: «Из всех отдельных частных областей, которые мы обычно различаем в систематическом целом философии, философия культуры образует, вероятно, самую сомнительную и более всего оспариваемую часть. Границы самого понятия ее никоим образом четко не установлены, и оно однозначно не определено Эта характерная неопределенность

 

16

 

 

связана с тем, что философия культуры — самая  молодая среди философских дисциплин, и что она не может, подобно им, оглядываться ни на какую гарантированную традицию, ни на какое многовековое развитие»4.

 

Мнение о том, что философия культуры — не вся  философия, а только ее часть, разделяется  и рядом наших отечественных  авторов. Задачей этой части, как  считает М.С. Каган, является теоретическое моделирование культуры в «ее реальной целостности и полноте конкретных форм ее существования, в ее строении, функционировании и развитии»5. Сходное определение дается П.С. Гуревичем - «Философия культуры (культурфилософия) — философская дисциплина, ориентированная на философское постижение культуры как универсального и всеобъемлющего феномена»6.

 

Нельзя не увидеть  определенную тавтологию в определениях подобного рода. Ясно, что философия  культуры может быть только ее философским постижением и никаким другим. Указание на то, что она постигает культуру как целостность, также вызывает недоумение — разве наука как-то иначе постигает ее? В том же словаре, где помещена статья П.С. Гуревича, культурология определяется Я.С. Флиером как «наука, формирующаяся на стыке социального и гуманитарного знания о человеке и обществе и изучающая культуру как целостность, как специфическую функцию и модальность человеческого бытия»7. Итак, философия и наука изучают культуру как целостность — в чем же тогда различие между ними? Его следует искать, видимо, не в самой культуре, а в особенностях философского и научного знания о ней.

 

Зафиксируем для  начала очевиднейший факт: философ, утверждающий что-то относительно культуры, до всякого  суждения о ней сам принадлежит к определенной культуре, включен в ее контекст. Философия в любом случае есть часть культуры, причем не вообще культуры, а вполне конкретной — европейской, начало которой было положено греческой античностью.

 

17

 

 

Философия, по словам итальянских историков западной философии Д. Реале и Д. Антисери, есть «создание эллинского гения». «Действительно, — пишут они, — если остальным компонентам греческой культуры можно найти аналоги у других народов Востока, достигших высокого уровня цивилизации раньше греков (верования и религиозные культы, ремесла различной природы, технические возможности разнообразного применения, политические институты, военные организации и т.п.), то, касаясь философии, мы не находим ничего подобного или даже просто похожего»8. В равной мере это относится и к науке, ибо последняя «не есть нечто, что возможно в любой культуре»9. Философия, родившаяся в античности, сделала возможным и появление науки, причем долгое время они существовали нераздельно друг с другом. Только когда наука «отпочковалась» от философии, стало ясно, что их разделяет в плане познания мира

 

Будучи обязаны  своим происхождением одной и  той же культуре, философия и наука  по-разному реагируют на свою связь  с ней, на факт своей культурной обусловленности. Для философа данный факт является определяющим: он смотрит на мир глазами своей культуры, через ее призму. Мир для него — это мир его культуры, осознает он это или нет. Даже когда он пытается облечь свою мысль в научную форму, последняя оказывается лишь переводом свойственных его культуре смыслов и значений на язык науки.

 

Философия как  знание о мире не выходит за культурный горизонт своей эпохи, существенно  преобразуясь по мере того, как одна эпоха сменяется другой. Античность, Средневековье, Новое и новейшее время — это вехи не только в истории европейской культуры, но и в процессе смены философских мировоззрений. Наука, конечно, тоже существует в определенном культурном контексте, но он воспринимается ученым скорее как помеха на пути к объективному знанию, как то, что лучше вынести за скобки, исключить из состава теоретических выводов и положений. Если бы истины науки признавались таковыми только для данной культуры, наука была бы невозможной. Культурный контекст, в котором существует наука, учитывается при исследова-

 

18

 

 

нии истории  науки, но, как правило, исчезает при  ее логико-методологическом обосновании.

 

Философское познание в отличие от научного предельно  контекстуально, т. е. имеет смысл  лишь в границах определенной культуры. А так как такой культурой является, как уже говорилось, европейская, мир в его философском отображении — это мир, как он дан сознанию европейского человека. Научные представления обладают свойством всеобщности и необходимости, сохраняющимся за рамками любой культуры, философские идеи — свойством культурной уникальности и самобытности. Можно сказать, что ученый познает мир в его объективном существовании, т.е. вне связи с познающим субъектом, живущим в определенной культуре, философ же пытается постичь его в прямой и непосредственной связи с человеческой субъективностью, всегда культурно обусловленной. Нет одной философии на все времена и для всех народов, тогда как выводы науки не могут быть оспорены обстоятельствами места и времени.