Проблема отчуждения в философии

Приведем ряд выдержек из рукописей Маркса, характеризующих весь этот процесс расщепления:

«Машина, обладающая вместо рабочего умением и силой, сама является тем виртуозом, который имеет собственную душу в виде действующих в машине механических законов…»

«Деятельность рабочего, сводящаяся к простой абстракции деятельности, всесторонне определяется и регулируется движением машин, а не наоборот».

«Наука, заставляющая неодушевленные члены системы машин посредством ее конструкции действовать как автомат, не существует в сознании рабочего, а посредством машин воздействует на него как чуждая ему сила, как сила самой машины».

«Труд перестал охватывать процесс производства в качестве господствующего над ним единства. Наоборот, труд выступает теперь лишь как сознательный орган, рассеянный во множестве точек механической системы в виде отдельных живых рабочих и подчиненный совокупному процессу самой системы машин, как фактор, являющийся лишь одним из звеньев системы, единство которой заключается не в живых рабочих, а в живых (активных)

машинах, наступающих по отношению к единичной незначительной деятельности рабочего, в противовес ему, как могущественный организм».

Здесь, как мы видим, мысль Маркса вступает в новую фазу, представляющую собой качественно новый уровень по сравнению с «Экономическо-философскими рукописями 1844 года» и «Немецкой идеологией». Проблема отчуждения анализируется в конкретном контексте капиталистического производства, и одновременно в высшей степени конкретизируется концепция религиозного самоотчуждения Фейербаха. Человек обкрадывает самого себя, свои умения и способности, труд и интеллект, чтобы подарить все это машине, оставив себе материальную и духовную нищету. Но, в свою очередь, и машина — не абстрактная сила, а целая система машин, подчиняющаяся капиталу. Силы труда, подчеркивает Маркс, превращаются в силы капитала, который представляет собой не что иное, как мертвый, опредмеченный труд, неограниченно господствующий над живым трудом рабочего.

В этих условиях отчуждение достигает кульминации. Но прямым и естественным следствием этого может быть только борьба рабочих против системы машин. Ведь если труд переносится с рабочего на капитал в форме машин, то он теряет собственную ценность. Более того, изменение претерпевает не только человеческая деятельность, но и все формы общественной жизни, включая и саму политическую экономию.

Маркс пишет: «Кража чужого рабочего времени, на которой зиждется современное богатство, представляется жалкой основой в сравнении с этой вновь развившейся основой, созданной самой крупной промышленностью. Как только труд в его непосредственной форме перестал быть великим источником богатства, рабочее время перестает и должно перестать быть мерой богатства, и поэтому меновая стоимость перестает быть мерой потребительной стоимости. Прибавочный труд рабочих масс перестает быть

условием для развития всеобщего богатства, точно так же, как не-труд немногих перестал быть условием для развития всеобщих сил человеческой головы» . Но вместе с тем Маркс и в экономических рукописях 1857-1858 гг. намечает «снятие» отчуждения на наиболее высокой точке его проявления. С этой точки зрения абсолютно несостоятельными оказываются заявления буржуазных фальсификаторов марксизма об измене Маркса собственным принципам и т. д. Маркс, это следует неоднократно подчеркивать, не отрицает отчуждения, более того, этот феномен играет в его уяснении едва ли не основополагающую роль. Но в отличие от Гегеля и Фейербаха, а также многих буржуазных социологов и философов XX века, он предпринял радикальный анализ явления с целью снять метафизические и спекулятивные споры и обнажить проблему в ее подлинной конкретно-исторической, реалистической основе. Мы видели уже, что анализ привел Маркса к отказу от понятия «отчуждение»; не исключено, что в этом сыграла роль и спекулятивная скомпрометированность термина в различных умозрительных и оторванных от реальной жизненной практики учениях. Маркс, следовательно, отрывается от слова, факт же отчуждения он не просто продолжает признавать, но и дает ему наиболее глубокое и научное объяснение из когда-либо имевших место. Зачем было сохранять термин «отчуждение», тем более с явными привкусами гегелевской спекулятивности, когда анализ неопровержимо показал, что за понятием «отчуждение» скрываются иные, до сих пор никем не замеченные силы. «Недостатки этого понятия, — как справедливо замечает Э.М. Ситников, — становятся ясными вполне, если мы учтем, что только с помощью категорий зрелого марксизма понятия «отчуждение и самоотчуждение человека», «отчужденный труд» приобретают определенную конкретную содержательность. А с ними понятие «отчуждение» в качестве главного и всеобщего понятия становится, собственно говоря, излишним. Как понятие, употребляемое для замены конкретных экономических, политических и других категорий зрелого марксизма, оно приносило бы даже

известный ущерб общественной науке, так как такое употребление было бы шагом назад, вело бы к обеднению и выхолащиванию марксизма».

Мы уже приводили в самом начале главы мнение некоторых интерпретаторов марксизма, распространяющих версию о, якобы, коренном отличии молодого Маркса от зрелого Маркса. Главнейшим аргументом этой версии выступает, как нам известно, проблема отчуждения. Ранний Маркс, делающий упор на анализ отчуждения, был гуманистом и даже «экзистенциалистом», в то время как поздний Маркс, отвернувшийся от этой проблемы, изменил своему гуманизму и т. д. Иллюзорность этого «аргумента» очевидна, и выше мы попытались показать это посредством конкретного анализа. Только предвзятая и идеологически предзаданная точка зрения могла в такой степени извратить реальную сущность вопроса. Во-первых, Маркс, как мы уже подчеркивали, никогда не отказывался от проблемы отчуждения. Во-вторых, он не только не отказывался от нее, но и подверг ее наиболее глубокому анализу. В-третьих, ни о какой измене гуманизму не может быть и речи. Учение Маркса тем и подлинно, что оно приводит нас не к абстракции человека, а к конкретному человеческому бытию, обусловленному реальным общественно-историческим развитием. Мы рассмотрели его на фоне только двух предшествующих ему концепций — гегелевской и фейербаховской, но, как очевидно, мы могли бы в качестве фона использовать и более внушительный пласт истории человеческой мысли, тем более подчеркивающей подлинность и конкретность марксова гуманизма, который впервые был развит на материале действительного положения человека в мире и его действительных нужд и потребностей.

Острота ситуации видится нами в том, что проблема отчуждения получает у Маркса более глубокое и подлинно научное выражение именно в тот период развития его воззрений,

когда он пришел к необходимости замены термина «отчуждение» более адекватными понятиями.

Марксова модель «социума» отчасти содержит утопические элементы, но она имеет собственную ценность, она значима и является для человечества идеалом, побуждающим его к действию.

Несмотря па неоднозначность отношения к Марксу в мировой литературе, а в настоящее время в отечественной - в особенности, нельзя не признать, что марксистская разработка проблемы отчуждения явилась в свое время не только позитивным сдвигом, громадным шагом вперед по сравнению с предшествующими концепциями, но и приобрела значение теории, «вскрывшей» и обострившей социальность проблемы отчуждения, ее значимость и историчность. Ни одно исследование по данной проблематике в историко-философском русле невозможно без понимания теории отчуждения Маркса. Кроме того, элементы марксистской концепции послужили отправной точкой для исследования в этой области представителей франкфуртской школы, неофрейдизма, персонализма, экзистенциализма.

Э. Фромм, чье творчество столь широко и мпогопланово, что его лишь условно можно отнести к неофрейдистам, именно Маркса считал своим учителем. Его концепция отчуждения (а также «производные» от нее, например, концепция «бытия» и «обладания») строится в основном на идеях Маркса. Ссылки и цитаты из Маркса мы находим во всех его основных произведениях, а отдельный труд - «Концепция человека у К. Маркса» -содержит в себе фундаментальное изложение основных марксистских идеи: исторического материализма, проблемы сознания и насилия, отчуждения, концепции социализма. Содержание работы, также, на наш взгляд, свидетельствует о ее направленности против ложных интерпретаторов и фальсификаторов марксизма на Западе. Что касается проблемы отчуждения, то многие западные исследователи склонялись к разделению раннего и зрелого Маркса. Как будет показано далее, для такого противопоставления нет оснований.

Проблема отчуждения и самоотчуждения в той или иной мере затрагивалась почти во всех произведениях Маркса. Но особенно подробно рассматривается, претерпевая определенную эволюцию, в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», «Святом семействе», «Немецкой идеологии», «Тезисах о Фейербахе», «Нищете философии», и, наконец, достигает своего логического завершения в фундаментальном труде «Капитал».

Л. Фейербаху Маркс обязан своим теоретическим интересом к понятию «отчуждение», которое входит в его собственное миросозерцание и становится в нем важнейшей методологической категорией, определяющей общую структуру. Проблематика отчуждения встает перед Марксом в тот момент, когда он окончательно утвердился на своих позициях социализма, принципиально исключавших какое то ни было примирение с буржуазным обществом, с капиталистической перспективой общественного развития. Основной проблемой, волновавшей Маркса в то время, была проблема происхождения эксплуатации человека человеком и ее преодоления.

Оценивая Гегеля за его понимание самосозидания человека как процесс отчуждения и процесс снятия отчуждения, Маркс критикует Гегеля за то, что последний отождествлял объективацию с отчуждением и устранение отчуждения с уничтожением объективации, за рассмотрение человека как самосознания и отчуждение человека как отчуждение его самосознания, а также за то, что Гегель считал, что устранение объективации и отчуждения возможно только в сфере чистого мышления. В «Рукописях 1844 года» Маркс пишет: «Когда, например, он (Гегель) рассматривает богатство, государственную власть и т.д. как сущности, отчужденные от человеческой сущности, то он берет их только в их мысленной форме. Они - мысленные сущности, и потому только отчуждение чистого, т.е. абстрактного философского мышления». Сохраняя еще гегелевскую терминологию, Маркс высказывает прямо противоположную гегелевской мысль. Он показывает, что «человеческая сущность опредмечивается бесчеловечным образом, в противоположность самой себе», а у Гегеля «она опредмечивается в отличие от абстрактного мышления и в противоположность к нему». То, что происходит в реальном мире -превращение сил человека в чуждые ему предметы, - Гегель изображает как присвоение, совершаемое в абстракции, как отчуждение мыслей и движения мыслей. Отчуждение у Гегеля переносится из реального, предметного мира в сферу мышления, и получается, что «мысленная частная собственность снимается в мысленную идею морали». В целом, то, что получается у Гегеля Маркс резюмирует так: «Поэтому вся история самоотчуждения и все устранение самоотчуждения есть не что иное, как история производства абстрактного, т. е. абсолютного мышления, логического, спекулятивного мышления». Поэтому гегелевская концепция отчуждения приводит, по мнению Маркса, к парадоксу: «Человек, понявший, что в праве, политике и т. д. он ведет отчужденную жизнь, ведет в этой отчужденной жизни, как таковой, свою истинную, человеческую жизнь».

Однако в теориях Маркса и Гегеля имеется и общее: понятие «отчуждение» как у одного, так и у другого базируется па разнице между сущностью и существованием, на том факте, что человеческое существование удалено (отчуждеио) от его сущности, что человек в действительности представляет собой не то, что он есть в потенции, или, иначе говоря, что он есть не то, чем он должен стать и чем он может стать .

В «Экономическо-философских рукописях 1844 года», впервые, у Маркса категория «отчуждение» приобретает свою всеобщность и универсальность. Приходя к необходимости постановки вопроса по-новому, Маркс применяет в данной работе категорию «отчуждение» как методологическое средство анализа антагонистических отношений, как предельное основание для выяснения взаимоотношений человека с обществом, другим человеком, природой. Новый аспект постановки проблемы Марксом заключается и в том, что в основу исследования отчуждения как социального явления он положил понятие деятельности и деятельной сущности личности, что позволило изучать отчуждение в контексте человековедческой проблематики. В исследовании отчуждения Маркс исходит из существенной функции жизнедеятельности личности -труда. Это позволило ему разработать концепцию отчужденного труда, и решать проблему отчуждения па уровне взаимоотношений между трудом и частной собственностью, между трудом и капиталом. Б основе отчуждения труда, по Марксу, лежит частная собственность и разделение труда. Они придают труду, который должен быть, по сути, живой связью человека с природой, сотворением нового мира, самого себя, такие черты, которые ведут к разрушению человека, его обезличиванию. С развитием частной собственности и нарастающим разделением труда последний утрачивает характер человеческих творческих сил. Сам труд и его продукты приобретают самостоятельное бытие, независимо от воли человека.

Сущность отчуждения труда рассматривается Марксом в пяти аспектах. При первом приближении отчуждение труда выступает как отчуждение производителя от продукта его труда. Материальной основой отчуждения продукта служит опредмечивание труда. Проводимое Марксом четкое различие между опредмечиванием и отчуждением одновременно означает и критику гегелевского отождествления этих понятий.

Вывод.

Однако лишь в философии Э. Фромма достигается наиболее глубокий теоретический уровень анализа данной проблемы, им подчеркивается ее неразрывная связь с положением человека в современном мире.Оригинальность и значимость концепции Э. Фромма придает то, что он рассматривает проблему «человек - общество» в комплексе, используя для ее решения данные общественных и естественных наук (философии, социологии, культурологии, психологии, антропологии). Свое исследование он начинает с Человека, вне этого фундаментального начала и кардинальной особенности фроммовского мышления невозможно выявить подлинный смысл сделанных им выводов.

Э. Фромм решительно отказался от биологизма Фрейда, который стремился раскрыть механизм связи между психикой индивида и социальной структурой общества, редуцируя последнее к бессознательному, показал, что человек не запрограммирован исключительно биологическими, генетическмими факторами. Ученый отвергает также и редукционистский подход многих ученых, которые рассматривают человека как готовый слепок общественных обстоятельств.

Считая себя приверженцем социальной теории К. Маркса, Э. Фромм берет его учение за основу своей концепции отчуждения. Но он также показал и ограниченность данного учения, которое пытался преодолеть в предложенной им самим концепции. По мнению Фромма, Маркс, стремясь открыть условия отчуждения человека и не упуская из виду главной цели -его освобождения - все же сделал акцепт исключительно на экономическом анализе. Э. Фромм расширяет и дополняет марксистскую концепцию, выдвигая собственную теорию человека, его страстей и стремлений, коренящихся в условиях его существования и являющихся наиболее сильными двиущими силами развития человека. Маркс же «недооценивал силу иррациональных страстей, которые невозможно преобразовать за один день с помощью экономических изменений».

Конечно, Э. Фромм является не единственным философом, кому принадлежит заслуга постановки проблемы отчуждения и дегуманизации человека в современном западном обществе. Но именно этому ученому мы обязаны комплексному анализу социальных, психологических, экономических, политических, культурных, а также нравственных и этических факторов, помогающих раскрыть суть данного явления. Э. Фромму также принадлежит заслуга выявления причин отчуждения, основных его форм (прежде всего отчуждения в сфере труда, потребления, нравственности, культуры), а также поисков выхода из сложившейся ситуации. Современный человек отчужден, он несчастен от ощущения собственного бессилия. Современный человек отчужден в том смысле, что его действия и его собственные силы отделены от него, они стоят над ним и против пего, не он управляет ими, а они им. Жизненные силы человека превратились в вещи и институты, и они становятся новыми идолами, поскольку воспринимаются не как результат собственных человеческих усилий, а как нечто от него не зависящее, чему 011 поклоняется и подчиняется. Отчужденный человек склоняется перед произведением собственных рук, перед созданным им же лидерами и социальными институтами, которые представляют его собственную жизнь в отчужденной форме. Современный человек не распоряжается своими силами и богатством, он чувствует себя обнищавшей «вещью», зависящей от других, внешних вещей, на которые проецируется его жизненная субстанция.