Проблема методологии науки в концепции Макса Вебера

СОДЕРЖАНИЕ

Введение                                                                                                                               2

§ 1. Постулат свободы от ценностных суждений в методологической

концепции М. Вебера                                                                                                          4

§ 2. Учение об «идеальном типе»  в рамках методологической теории М. Вебера       9

§ 3. Концепция понимания  и содержательная интерпретация  идеального типа          15

Заключение                                                                                                                          25

Библиографический список                                                                                               27 
ВВЕДЕНИЕ

Макс Вебер (1864 – 1920) –  один из крупнейших социологов конца XIX – начала ХХ вв., оказавший большое  влияние на развитие этой науки. Он проявлял одновременно большой интерес  к политэкономии, праву, философии, выступал как историк хозяйства, политических институтов и политических теорий, религии и искусства. Отдельное  внимание он уделял проблеме методологии  и принципов познания социальных наук.

М. Вебер испытал на себе влияние ряда мыслителей, определившее во многом как его логико-методологические установки, так и его мировоззрение. В логико-методологическом плане  воздействие на него оказали идеи неокантианцев баденской школы, прежде всего Г. Риккерта. В общефилософском, мировоззренческом плане М. Вебер испытывал на себе два различных, а во многих отношениях и взаимоисключающих влияния: с одной стороны, он еще в юности увлекся философией И. Канта, с другой – был большим почитателем Н. Макиавелли, Т. Гоббса и Ф. Ницше. Тяготение к этим двум исключающим полюсам – кантовскому этическому идеализму с его пафосом «истины и добра», с одной стороны, и политическому реализму – с другой, определило своеобразную раздвоенность мировоззрения М. Вебера.

Подобную противоречивость взглядов М. Вебера точно отмечает Дж. Льюис в своей работе «Марксистская  критика социологических концепций». В ней социология М. Вебера предстает как «мировоззренческая, идеологическая концепция, выражающая интересы буржуазии, концепция, обосновывающая незыблемость капиталистических порядков, как теория, острие которой направлено против марксизма, против идеологии освобождения рабочего класса и всех трудящихся»¹. В целом марксисты скептически относились к точке зрения М. Вебера. В.И. Ленин позицию Вебера охарактеризовал как «профессорскую мудрость трусливой буржуазии»². В целом работа Дж. Льюиса строится на противоречиях веберовских взглядов, в том числе противоречии между формальной рациональностью и субстанциальной иррациональностью.

Тема данного реферата – «М. Вебер и метод научного познания». Методологические исследования имеют большую социальную и научную актуальность во все времена. Проблеме анализа способов изучении действительности М. Вебер уделял огромное внимание. Ему принадлежат такие исследовательские работы как «Исследования по методологии наук», «Работы по социологии, религии и культуре», «Избранное. Образ общества», «Протестантская этика и дух капитализма» и др., в которых социолог так или иначе затрагивает проблему метода научного познания.

Объект нашего рассмотрения – методологическая концепция М. Вебера относительно определения метода научного познания.

Цель данной исследовательской  работы – проанализировать взгляды  М. Вебера на метод научного познания и выделить специфические, индивидуальные особенности его воззрений на проблему.

Помимо указанной выше работы Дж. Льюиса в данном реферате используются труды Р. Арона, Р. Бендикса, А.И. Неусыхина, Э.Н. Ожиганова, а также статьи А.И. Патрушева, В.Н. Виноградова, Ю.Н. Давыдова, Н.С. Плотникова, М.А. Колерова.

Поскольку метод научного познания (в частности, метод социологии) М. Вебера определяется, помимо концепции понимания, учением об идеальном типе, а также постулатом свободы от ценностных суждений, мы считаем целесообразным разделить содержание данной исследовательской работы на три смысловые части: постулат свободы от ценностных суждений в методологической концепции М. Вебера; учение об «идеальном типе» в рамках методологической теории М. Вебера; концепция понимания и содержательная интерпретация идеального типа. В работу также включены введение, заключение и библиографический список.

§1. Постулат свободы  от ценностных суждений в методологической концепции М. Вебера.

В конце ХIX века – в период становления теоретических воззрений М. Вебера – возникли два направления в философии, которые отстаивали тезис о том, что науки о культуре должны иметь свой собственный методологический фундамент, отличный от фундамента наук о природе, естественных наук. С одной стороны, философия жизни (В. Дильтей, Г. Зиммель) и близкое к ней неогегельянство (Б. Кроче), с другой – неокантианство баденской школы (Г. Риккерт, В. Виндельбанд).

В своих методологических исследованиях М. Вебер, в сущности, присоединяется к неокантианскому  варианту антинатуралистического обоснования исторической науки. Неокантианство (имеется в виду баденская школа) исходит из того, что различие между науками о культуре и науками о природе покоится не на различии самих предметов, а на различии логических методов этих видов наук. Наиболее основательно эта позиция во всех деталях была продумана Г. Риккертом, работы которых М. Вебер высоко ценил. «Одна из целей этих исследований, писал М. Вебер в этой связи, имея в виду свои статьи 1903 – 1906 гг., - состоит в том, чтобы испытать, применяемы ли идеи этого автора к методологии нашей дисциплины»³.

Итак, подробнее рассмотрим постулат свободы от ценностных суждений в рамках методологии М. Вебера.

Вслед за Г. Риккертом М. Вебер разграничивает два акта – «отнесение к ценности» и оценку: если первый превращает наше индивидуальное впечатление в объективное и общезначимое суждение, то второй совершенно не выводит за пределы субъективности. Наука о культуре, обществе и истории, заявляет М. Вебер, должна быть так же свободна от оценочных суждений, как и наука естественная. Хотя ученый как индивид, имеющий свою политическую и нравственную позицию; а также свой эстетический вкус, не может не относиться положительно или отрицательно к изучаемому им явлению или историческому лицу, но это его индивидуальное отношение должно оставаться за пределами его исследования и не должно сказываться на результатах. В противном случае вместо объективного изображения исторического события мы будем иметь наукообразное выражение партийной позиции исследователя. И как бы трудно ни было ученому-историку «вынести за скобки» свое субъективное отношение к исследуемому предмету, его долг перед истиной — сделать это.

Такое требование вовсе не означает, что ученый должен вообще отказаться от собственных оценок и  вкусов, просто они не должны вторгаться в пределы его научных суждений. За этими пределами он вправе их высказывать сколько угодно, но уже  не как ученый, а как частное  лицо.

Проблема объективного отношения  ученого к исследуемому предмету всегда очень волновала М. Вебера. Сам страстный политик, он в то же время стремился к тому, чтобы  в своих работах выступать  как беспристрастный исследователь, которым руководит только любовь к истине. В своей работе «Наука как призвание и профессия» М. Вебер резко осуждает тех преподавателей, которые превращают кафедру в  политическую трибуну, стремясь обратить студентов в свою веру. «Преподаватель, — говорит он, — не должен заниматься политикой в аудитории. И прежде всего в том случае, если он исследует  сферу политики как ученый. Ибо  практически-политическая установка  и научный анализ политических образований  и партийной позиции — это  две разные вещи»⁴.

Поведение ученого, по мысли  М. Вебера,  - целерационально. Ученый ставит перед собой цель найти подтверждение суждения фактами, определить причинные связи и всеобъемлющие толкования, которые были бы общезначимыми. Научное исследование, таким образом,  - прекрасный пример целерационального поведения, конечная цель которого – истина⁵. Но сама эта цель определяется ценностным суждением, т.е. суждением о ценности истины, доказанной фактами или аргументами общезначимого характера.

Веберовское требование свободы от оценки в научном исследовании коренится в его мировоззренческой позиции, согласно которой ценности научные (истина) и ценности практически-политические (государство) — это две разные области, смешение которых ведет к подмене теоретических аргументов политической пропагандой. «Когда в народном собрании говорят о демократии, то из своей личной позиции не делают никакой тайны; ясно выразить свою позицию — это здесь неприятная обязанность, долг. Слова, которые при этом употребляются, выступают в этом случае не как средство научного анализа, а как средство политически завербовать других... Напротив, на лекции или в аудитории было бы преступлением пользоваться словами подобным образом. Здесь следует, если, например, речь идет о демократии, представить ее различные формы, проанализировать, как они функционируют, установить, какие отдельные последствия для жизненных отношений имеет та или иная из них, затем противопоставить им другие, недемократические формы политического порядка и стремиться, насколько это удастся, к тому, чтобы слушатель был в состоянии найти такой пункт, исходя из которого он мог бы занять позицию в соответствии со своими высшими идеалами. Но настоящий учитель остережется навязывать слушателю с кафедры какую-либо позицию...»⁶. Элементарным долгом самоконтроля ученого и «единственным средством предотвратить … недоразумения является резкое разделение между сопоставительным соотнесением действительности с идеальными типами в логическом смысле слова и оценочным суждением о действительности, которое отправляется от идеалов»⁷.

Хотя до сих пор М. Вебер рассуждал как ученик Г. Риккерта в вопросе о ценностях и оценке, однако в сами предпосылки последнего он вносит существенные изменения. В отличие от Г. Риккерта, рассматривающего ценности и их иерархию как нечто надысторическое, М. Вебер склонен трактовать ценность как установку той или иной исторической эпохи, как свойственное эпохе направление интереса. Тем самым ценности из области надысторического переносятся в историю, а неокантианское учение о ценностях сближается с позитивизмом. «Что касается значения выражения «отнесение к ценности», то я должен сослаться на собственные более ранние высказывания и прежде всего на известные работы Г. Риккерта, — пишет М. Вебер в статье «Смысл «свободы от ценностей» социологических и экономических наук». — Следует только напомнить о том, что выражение «отнесение к ценности» подразумевает только философское истолкование того специфически научного «интереса», который руководит выбором и обработкой объекта эмпирического исследования»⁸.

По мысли М. Вебера, интерес  эпохи — это нечто более  устойчивое и объективное, чем просто частный интерес того или иного  исследователя, но в то же время это  нечто гораздо более субъективное, чем надысторический интерес, получивший у неокантианцев название «ценностей».

Сведение М. Вебером ценностей  с высоты надысторического трансцендентального субъекта и превращение их в «интерес эпохи», то есть в нечто относительное, означает переосмысление теории Г. Риккерта. И хотя самому М. Веберу его отличие от Г. Риккерта не казалось столь уж существенным, Г. Риккерт совершенно точно отметил тот пункт, в котором Вебер отходит от предпосылок неокантианства. Вот что писал он в этой связи в предисловии к своему существенно дополненному изданию «Границ естественнонаучного образования понятий» в 1922 г.: «Он создал себе одностороннее мнение о научной философии и ее сегодняшних возможностях, то есть он верил, собственно, только в «логику». Отсюда его скептическое отношение и к моему плану создания универсальной научной теории мировоззрения, построенной на основе некоторой объемлющей системы ценностей, — плану, лишь часть которого составляет мое наукоучение. Столь же скептическое отношение проявил М. Вебер раньше, во Фрейбурге, к моему плану создания логики истории, хотя ему, разумеется, был чужд всякий релятивизм современных незадачливых философов.  По этой же причине у него вызывала сомнение также философия искусства, религии или любви, построенная на основе теории ценностей»⁹.

Г. Риккерт правильно отметил степень зависимости веберовской методологии от неокантианской теории ценностей: Вебер заимствует принцип отнесения к ценности как логический принцип, делающий возможным высказывание общезначимых суждений в сфере наук о культуре, то есть конституирующий их как науки; он принимает учение Г. Риккерта как логик, но не больше. Его отличие от Г. Риккерта обнаруживается, таким образом, в следующем: во-первых,  Г. Риккерт рассматривает ценности как надысторические принципы, как последний фундамент научного познания и человеческого нравственного деяния. М. Вебер же усматривает в них некоторые исторические образования, общие для определенного периода времени, но не имеющие силы за пределами этого периода («интерес эпохи»). Во-вторых, Г. Риккерт  хочет построить на  основе  теории  ценностей универсальную теорию мировоззрения; М. Веберу же этот замысел представляется утопическим; для него теория ценностей есть логическое средство исследования, постулат  логики  —  не   больше¹⁰. Таким   образом,   М. Вебер по-своему понимает как содержание теории ценностей, так и ее значение.

Вероятно, что оба момента  тесно между собой связаны: не признавая надысторической значимости ценностей, их абсолютности по отношению к эмпирическому миру, М. Вебер не разделяет стремления Г. Риккерта построить на их базе абсолютную систему мировоззрения.   Поскольку,   согласно  М. Веберу,   ценности суть лишь выражения общих установок своего времени, постольку  у  каждого  времени  есть  и  свои  абсолюты. Абсолют,   таким   образом,   оказывается   историческим, а стало быть, относительным. Тем самым М. Вебер сближается с историзмом; критикуя историзм В. Дильтея, Б. Кроче и других за их методологические установки, М. Вебер, однако, оказывается близким к историзму в содержательном, «онтологическом»   общемировоззренческом отношении.