Параллель между великими людьми и помешанными по Чезаре Ломброзо

“ ГЕНИАЛЬНОСТЬ

                                  И

                ПОМЕШАТЕЛЬСТВО.”

                                                    

                              

                      

                                      Параллель

                            между великими людьми

                                    и помешанными

  

                                                                по Чезаре Ломброзо. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                    

                                     Содержание:

                                                                                            

 

I. Введение и исторический  обзор.

II. Сходство гениальных  людей с помешанными.

 

III. Влияние атмосферных  явлений на гениальных людей  и помешанных.

 

IV. Влияние метеорологических  явлений на рождение гениальных  людей.

 

V. Разновидности маттоидов-графоманов.                                       (по Ч. Ломброзо)

 

VI.“Пророки” и революционеры.

 

VII. Исключительные особенности  гениальных  людей.   Заключение.

 

 

 

                                                              

 

                                                     

«Гений -человек одержимый,

но он творец...»

             Н. А. Бердяев.

 

        

“Гениальность и помешательство”.             

                                     I.

Введение и исторический обзор.

   К сожалению порой  с помощью неумолимого анализа  разрушают и уничтожают одну  за другой те светлые, радужные  иллюзии, которыми обманывает  и возвеличивает себя человек.  Так в силу роковой необходимости  он приходит к убеждению, что  любовь есть, в сущности, не что  иное, как взаимное влечение тычинок  и пестиков... а мысли - простое  движение молекул. Даже гениальность - эта единственная державная  власть, принадлежавшая человеку, перед  которой не краснея можно преклонить  колени, - даже ее многие психиатры  поставили на один уровень  со склонностью к преступлениям,  даже в ней видят только  одну из тератологических форм  человеческого ума, одну из  разновидностей сумасшествия.

       Ещё Аристотель, этот великий родоначальник и  учитель всех философов, заметил,  что под влиянием приливов  крови к голове “многие индивидуумы  делаются поэтами, пророками или  прорицателями и что Марк Сиракузский  писал довольно хорошие стихи,  пока был маньяком, но, выздоровев, совершенно утратил эту способность”.

Он же говорит в другом месте: “Замечено, что знаменитые поэты, политики и художники были частью меланхолики и помешанные, частью - мизантропы, как Беллерофонт. Даже в настоящее время мы видим  то же самое в Сократе, Эмпидокле, Платоне и других, и сильнее  всего в поэтах. Люди с холодной, изобильной кровью бывают робки и  ограниченны, а люди с горячей  кровью - подвижны, остроумны и болтливы”.

Платон утверждает, что  “бред совсем не есть болезнь, а, напротив, величайшее из благ, даруемых нам  богами; под влиянием бреда дельфийские  додонские прорицательницы оказали  тысячи услуг гражданам Греции, тогда  как в обыкновенном состоянии  они приносили мало пользы или  же совсем оказывались бесполезными... Особый род бреда, возбуждаемого  Музами, вызывает в простой и непорочной душе человека способность выражать в прекрасной поэтической форме  подвиги героев, что содействует  просвещению будущих поколений”.

Демокрит даже прямо говорил, что не считает истинным поэтом человека, находящегося в здравом уме. Excludit sanos, Helcone poetas.

Вследствие подобных взглядов на безумие древние народы относились к помешанным с большим почтением, считая их вдохновленными свыше, что  подтверждается, кроме исторических фактов, еще и тем, что слова mania - по-гречески, navi и mesugan - по-еврейски, а nigrata - по-санкритски означают и сумасшествие и пророчество.

Феликс Платер утверждает, что знал многих людей, которые, отличаясь  замечательным талантом в разных искусствах, в то же время были помешанными. Помешательство их выражалось нелепой  страстью к похвалам, а также странными  и неприличными поступками. Между  прочим, Платер встретил при дворе  пользовавшихся большой славой архитектора, скульптора и музыканта, несомненно сумасшедших. А Паскаль постоянно  говорил, что величайшая гениальность граничит с полнейшим сумасшествием, и впоследствии доказал это на собственном примере.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                     

       

                               II.

Сходство гениальных людей  с помешанными.

 

Как ни жесток и печален  такого рода парадокс, но, рассматривая его с научной точки зрения, можно сказать, что в некоторых  отношениях он вполне основателен, хотя с первого взгляда и кажется  нелепым.

Многие из великих мыслителей подвержены, подобно помешанным, судорожным сокращениям мускулов и отличаются резкими, так называемыми “хореическими” телодвижениями. Так о Ленау и  Монтескье рассказывают, что на полу у столов, где они занимались, можно было заметить углубления от постоянного подергивания их ног. Наполеон страдал постоянным подёргиванием  правого плеча и губ, а во время  припадков гнева - также и икр. “Я, вероятно, был очень рассержен, - сознавался он сам однажды после  горячего спора с Лоу, потому что  чувствовал дрожание своих икр, чего со мной давно уже не случалось”. Пётр Великий был подвержен подёргиваниям  лицевых мускулов, ужасно искажавших его лицо.

 Чезаре Ломброзо на  основании закона о равновесии  между силой и материей, управляющего  всем миром живых существ, вывел  и другие, более изумительные  аналогии: например, седина и облысение,  худоба тела, а также плохая  мускульная и половая деятельность, свойственные всем помешанным, очень  часто встречаются и у великих  мыслителей. Цезарь “боялся” бледных  и худых Кассиев. Д’Аламбер,  Фенелон, Наполеон были в молодости  худы, как скелеты. О Вольтере  Сегюр пишет: “Худоба доказывает, как много он работает, изможденное  и сгорбленное тело его служит  только оболочкой, сквозь которую  как будто видишь душу и  гений этого человека”.

Бледность всегда считалась  принадлежностью и даже украшением великих людей. Кроме того, мыслителям наравне с помешанными свойственны: постоянное переполнение мозга кровью (гиперемия), сильный жар в голове и охлаждение конечностей, склонность к острым болезням мозга и слабая чувствительность к голоду и холоду.

О гениальных людях, точно  так же как и о сумасшедших, можно сказать, что они всю  жизнь остаются одинокими, холодными, равнодушными к обязанностям семьянина  и члена общества. Микеланджело постоянно  твердил, что “его искусство заменяет ему жену”. Гёте, Гейне, Байрон, Челлини, Наполеон, Ньютон хотя и не говорили этого, но своими поступками доказывали еще нечто худшее.

Нередки случаи, когда вследствие тех же причин, которые так часто  вызывают сумасшествие, то есть вследствие болезней и повреждения головы, самые  обыкновенные люди превращаются в гениальных. Вико в детстве упал с высочайшей лестницы и раздробил себе правую теменную кость. Гратри, вначале плохой певец, сделался знаменитым артистом после  сильного ушиба головы бревном. Мабильон, смолоду совершенно слабоумный, достиг известности своими талантами, которые  развились в нём вследствие полученной им раны в голову.

Ещё за несколько месяцев  до усиления своей  болезни Гейне  писал о себе (Correspondance inedite. Paris, 1877): “Моё умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности - чтобы хоть немного утешить мои страдания, я сочинял стихи. В эти ужасные ночи, обезумев от боли, бедная голова моя мечется из стороны в сторону и заставляет звенеть с жестокой веселостью бубенчики изношенного дурацкого колпака”.

Этой зависимостью гения  от патологических изменений отчасти  можно объяснить любопытную особенность  гениальности по сравнению с талантом: она является чем-то бессознательным  и проявляется совершенно неожиданно.

Юрген Мейер говорит, что  талантливый человек действует  строго обдуманно; он знает, как и  почему он пришел к известной теории, тогда как гению это совершенно неизвестно: всякая творческая деятельность бессознательна.

Те из гениальных людей, которые  наблюдали за собою, говорят, что  под влиянием вдохновения они  испытывают какое-то невыразимо приятное лихорадочное состояние, во время которого мысли невольно родятся в их уме  и брызжут сами собою, точно  искры  из горячей головни.

Наполеон говорил, что  исход битв зависит от одного мгновения, от одной мысли, временно оставшейся бездеятельной; при наступлении  благоприятного момента она вспыхивает, подобно искре, и в результате является победа (Моро). Сократ первый указал на то, что поэты создают  свои произведения не вследствие старания или искусства, но благодаря некоторому природному инстинкту. Таким же образом  прорицатели говорят прекрасные вещи, совершенно не сознавая этого.

“Все гениальные произведения, - говорит Вольтер в письме к  Дидро, - созданы инстинктивно. Философы целого мира вместе не могли бы написать Армиды Кино или басни “Мор зверей”, которую Лафонтен диктовал, даже не зная хорошенько, что из нее выйдет. Корнель написал трагедию “Гораций”  так же инстинктивно, как птица  вьет гнездо”.

Таким образом, величайшие идеи мыслителей, подготовленные, так сказать, уже полученными впечатлениями  и в высшей степени чувствительной организацией субъекта, родятся внезапно и развиваются настолько же бессознательно, как и необдуманные поступки помешанных. Этой же бессознательностью объясняется  непоколебимость убеждений в  людях, фанатически усвоивших себе известные убеждения. Но как только прошел момент экстаза, возбуждения, гений  превращается в обыкновенного человека или падает еще ниже, так как  отсутствие равномерности (равновесия) есть один из признаков гениальной натуры. Не подлежит никакому сомнению, что между помешанным во время  припадка и гениальным человеком, обдумывающим и создающим свое произведение, существует полнейшее сходство. Латинская пословица  гласит: “Aut insanit homo, aut versus fecit” (“Или безумец, или стихоплет”).

Очевидно, все они инстинктивно употребляли такие средства, которые  временно усиливают прилив крови  к голове в ущерб остальным  членам тела. Здесь кстати упомянуть  о том, что многие  из даровитых  и в особенности гениальных людей  злоупотребляли спиртными напитками. Не говоря уже об Александре Великом, который под влиянием опьянения  убил своего лучшего друга и умер после того, как десять раз осушил кубок Геркулеса, - самого Цезаря солдаты  часто приносили домой на своих  плечах. Сократ, Сенека, Алкивиад, Катон, а в особенности Септимий Север  и Махмуд II до такой  степени отличались невоздержанностью, что все умерли от белой горячки. Тассо писал  в одном из своих писем: “Я не отрицаю, что я безумец; но мне  приятно думать, что мое безумие  произошло от пьянства и любви, потому что  я действительно пью много”.

Немало пьяниц встречается  и в числе великих музыкантов, например Дюссек, Гендель и Глюк, говоривший, что “он считает вполне справедливым любить золото, вино и  славу, потому что первое дает ему  средство иметь второе, которое, вдохновляя, доставляет ему славу”. Впрочем, кроме  вина, он любил так же водку и  наконец опился ею.

Замечено, что почти все  великие создания мыслителей получают окончательную форму или по крайней  мере выясняются под влиянием какого-нибудь специального ощущения, которое играет здесь, так сказать, роль капли соленой  воды в хорошо устроенном вольтовом  столбе. Факты доказывают, что все  великие открытия были сделаны под  влиянием органов чувств, как это  подтверждает и Молешотт. Несколько  лягушек, из которых предполагалось приготовить целебный отвар для  жены Гальвани, стали причиной открытия гальванизма. Изохронические (одновременные) качания люстры и падение яблока натолкнули Ньютона и Галилея  на создание великих систем. Взглянув на какого-то носильщика, Леонардо задумал  своего Иуду, а Торвальдсен нашел  подходящую позу для сидящего ангела при виде кривляний своего натурщика  и т.д.

Но ведь точно так же известные ощущения вызывают помешательство или служат исходной точкой его, являясь  иногда причиной самых страшных припадков  бешенства. Сколько людей были вовлечены  в убийство, поджог или разрывание могил при виде топора, пылающего  костра и трупа!

Следует еще прибавить, что  вдохновение, экстаз всегда переходят  в настоящие галлюцинации, потому что человек видит тогда предметы, существующие лишь в его воображении. Так Гросси рассказывал, что однажды  ночью, после того как он долго  трудился над описанием появления  призрака Прина, он увидел этот призрак  перед собою и должен был зажечь свечу, чтобы избавиться от него. Баль рассказывает о сыне Рейнолдса, что  он мог  делать до трехсот портретов  в год, так как ему было достаточно посмотреть на кого-нибудь в продолжение  получаса, пока он набрасывал эскиз, чтобы  потом уже это лицо постоянно  было перед ним, как живое. Лютер  слышал от сатаны аргументы, которых  раньше он не мог придумать сам.

Если мы обратимся теперь к решению вопроса - в чём именно состоит физиологическое отличие  гениального человека от обыкновенного, то, на основании автобиографий и  наблюдений, найдем, что по большей  части вся разница между ними заключается в утонченной и почти  болезненной впечатлительности  первого. Дикарь или идиот малочувствительны  к физическим страданиям, страсти  их немногочисленны, из ощущений же  воспринимаются ими лишь те, которые  непосредственно касаются их в смысле удовлетворения жизненных потребностей. По мере развития умственных способностей впечатлительность растет и достигает  наибольшей силы в гениальных личностях, являясь источником их страданий  и славы. Эти избранные натуры более чувствительны в количественном и качественном отношении, чем простые  смертные, а воспринимаемые ими впечатления  отличаются глубиною, долго остаются в памяти и комбинируются различным  образом. Мелочи, случайные обстоятельства, подробности, незаметные для обыкновенного  человека, глубоко западают им в  душу и перерабатываются на тысячу ладов, чтобы воспроизвести то, что  обыкновенно называют творчеством, хотя это только бинарные и кватернарные  комбинации ощущений.