Итак, природа
служит "великой мастерской" для
человека. Человек вынужден постоянно
и непрерывно создавать себе
возможности для жизнеобеспечения
и тем самым опредмечивать
самого себя, практически реализовывать
свои потенции в предметном
мире. Одно нельзя оторвать от
другого: создавая предметы, преодолевая
внешние обстоятельства или приспосабливаясь
к ним, производя, реализуя
в предметной среде свою сущность,
человек одновременно изменяет
самого себя. Нет человеческого
праксиса без самоизменения человека
— это важнейшая характеристика
праксиса как субстанции в
Марксовой философии. Или, иначе
говоря, праксис у Маркса можно
понимать по аналогии с гегелевской
субстанцией-субъектом (некое порождающее
и независимое начало, которое
само себя одухотворяет в ходе
собственной порождающей деятельности).
Для оценки марксовского понимания
праксиса важно иметь в виду,
какие представления об этом
были в немецкой философии
раньше: и у современников, и
особенно у Фейербаха. В 1844
г., приступив к освоению экономической
литературы, Маркс оценил историческое
значение труда — как самопорождающего
начала для человеческого рода (и
подобное понимание с радостью обнаружил
он у Гегеля). Но труд в мире отчуждения
человеческой сущности есть нечто иное.
Поэтому немецкая философская традиция,
вплоть до современников Маркса, нисколько
не обольщалась значением труда, справедливо
отрицала его конкретные античеловеческие
формы. Гегельянцам потому и казалось
нужным создать "практическую философию",
ввести философию "в каждый дом",
что мнения их о человеческомпраксисе
были весьма негативны. В их отношении
к праксису был как бы генетически закодирован
страх людей духовного, теоретического
труда перед грубостью и жестокостью житейского
обихода, политических и культурных нравов
Германии. Англо-американского личностного
активизма, приятия практической жизни
и себя в ней немецкая философия не знала.
И потому максимум вовлечения в практические
дела (себя — как философа) без ущерба
для философии она видела в фейербаховской
программе "единения с природой",
чувственного контакта с натурой и любовных
отношений с другими, т.е. с иным Я (под
чем Фейербах понимал семейные отношения
ипраксис со всей немецкой основательностью
и трезвостью).
Особенно же
сильно философская вражда к
"практическому" проявлялась
в неприятии столь всесильной
в сфере поступков и общественных
отношений власти материальных
интересов, эгоизма, отношений
купли-продажи, взаимной эксплуатации
людей, принципу полезности. Во
всех этих образах так или
иначе фиксируется социальная
жизнь с ее суровыми реальностями,
среди которых практичность —
синоним практического успеха, богатства,
жизненной удачи. Это чуждо
философам, и Фейербах вполне
последовательно — в «Сущности
христианства» — поддержал традиционно
протестантское неприятие "торгашески-практического"
начала в жизни. Для понимания
Марксовой концепции человеческого
праксиса важно то, что фундаментальнейшим
уровнем социальной жизни Маркс
считает производство. Это, так
сказать, "самый" субстанциональный
уровень самой субстанции. Ошибочным
было (и у приверженцев, и у
противников Маркса) мнение, будто
Маркс некритически и простодушно
видит человеческий праксис в
какой-то степени развития промышленности,
той или иной исторической
форме производственной деятельности.
Напротив, Маркс толкует производство
весьма обобщенно, причем сам
указывает на отличие философского
подхода от всякого более конкретного:
"Промышленность можно рассматривать
как великую мастерскую, в которой
человек впервые присваивает
себе свои собственные силы
и силы природы, опредмечивает
себя, создает себе условия для
человеческой жизни. Когда промышленность
рассматривают таким образом,
то абстрагируются от тех обстоятельств,
в рамках которых она не
действует как промышленность; в
этом случае стоят уже не
в промышленной эпохе, а над
нею; рассматривают промышленность
не по тому, чем она ныне
является для человека, а по
тому, чем нынешний человек является
для человеческой истории, чем
он является исторически; оценивают
не промышленность как таковую,
не ее нынешнее существование,
а напротив, ту силу, которая заключается
в промышленности помимо ее
сознания и против ее воли
и которая уничтожает ее и
создает для человеческого существования".
В промышленности, таким образом,
Маркс видит общую субстанцию
человеческого рода — праксис;
или, иначе, осмысливает промышленность
скорее на философском, чем
на социологическом уровне.
В исторических же
формах промышленности — до современной
включительно — Маркс видит господствующим
труд в его отчуждении; таков же
его оценочный подход к историческому
прошлому промышленности и бывшим в
прошлом формам труда. Наделение
человека или людей рангом самостоятельной
суверенности, т.е. статусом субъекта социальной
истории, и расшифровка, раскрытие
этих положений в понятии производящего
праксиса (или "производства", "промышленности")
— все эти Марксовы идеи имеют
далеко идущий философский смысл. Прежде
всего бросается в глаза некая
двойственная, но и очевидная интенция
к "снятию" наиболее могучих "ограничителей"
человеческой активности — Бога и
природы. Кажется, что Маркс исключает
саму идею трансцендентного и абсолютного;
социум, общественная реальность приобретают
у Маркса некий фундаментальный,
конечный онтологический смысл. В абстрактном
философском "пределе" у Маркса
отношения между людьми, между человеком
и природой, между человеком внешним и
внутренним должны быть чисты и прозрачны.
Универсальный индивид, универсальная
деятельность, универсальная гармония!
Смысл существования богов и природы снят,
они не нужны и забыты. В реальном праксисе
— лишь частичное приобщение, лишь начало
подлинной истории, а потому господствует
предыстория, нечто иное, оборотное, что
лишь когда-то в будущем можно будет сбросить,
как старую кожу. Мир наличный, мир сегодняшнего
бытия всегда есть мир зла и отчуждения.
Итак, Марксова
антропология рисует образ человека
как некоего потенциального сгустка
социальной активности; однако противоречие
в том, что бытие человека
трактуется как мир отчуждения;
праксис людей тесно ограничен
наличными предпосылками, обстоятельствами,
т.е. отчужденными формами, "окаменелыми"
результатами их деятельности. Оценка
человеческой активности как
всесильной и наличного бытия
как "предыстории" становится
ключом к пониманию некоторых
утопических прогнозов и проектов,
встречающихся в текстах Маркса
(преобразование всех основ социального
универсума, ликвидация семьи, государства,
появление всемирного языка или
концепция личностной универсальности).
Ясно, что антропология Маркса
создавалась с целью служить
обоснованием радикалистских программ
и движений. Считалось, что в
мире человеческого праксиса
все можно и должно переделать,
включая и самого человека.
Материалистическое понимание
истории.
Многие домарксистские
и современные социологические
теории исходили и исходят из того,
что человеческое общество развивается
в конечном счете при определяющем
влиянии некоего духовного начала:
мирового разума или же мировой воли,
Бога, а также благодаря сознанию
самих людей. Последние нередко
характеризуются как проводники
воли Бога или же космического разума
и вместе с ним как творцы культуры,
которую они создают исходя из
своих интересов, целей и идеалов.
Определяющим при этом выступает
сознание, производным от которого
оказывается бытие людей, их культура
и образ жизни.
Многие представители
социологии как науки об обществе
основными субъектами исторического
процесса объявляют отдельных индивидов,
действующих исходя из своего понимания
окружающего мира, своих целей
и способностей к той или иной
деятельности.
Марксистская
социология базируется на ином подходе.
Как указывали Маркс и Энгельс,
предпосылки, с которых они начинали
исследовать исторический процесс,
- это живые люди с их потребностями
и интересами, находящиеся между
собой во взаимном общении и взаимодействии.
Совокупность общественных связей и
отношений всех социальных субъектов
образует то или иное общество. Последнее
через систему присущих ему общественных
отношений, условий материального
производства, политических и других
социальных институтов в решающей степени
определяет содержание и направленность
деятельности людей, воздействует на формирование
и развитие каждого человека.
В таким подходе
заключается “сведение индивидуального
к социальному”, что характеризовалось
Лениным как важнейший принцип
марксистской социологии и что явилось
первым решающим шагом к определению
и осмыслению объективной социальной
основы деятельности и поведения
людей и тем самым к материалистическому
пониманию истории.
Следующий шаг
в этом направлении заключался в
обосновании роли материальных побудительных
сил деятельности людей. Надо сказать,
что Маркс и Энгельс иногда не отрицали
роли сознательных мотивов производственной,
политической и других видов деятельности.
Напротив, они придавали большое значение
содержанию и направленности этих мотивов.
В истории общества, писал Энгельс, “действуют
люди, одаренные сознанием, поступающие
обдуманно или под влиянием страсти, стремящиеся
к определенным целям. Здесь ничто не делается
без сознательного намерения, без желаемой
цели” .
Однако с точки
зрения марксизма, намерения и цели
людей, вся система их внутренней
мотивации в области экономической,
политической и иной деятельности обусловлена
в конечном счете объективными факторами
исторического процесса, находящими
свое обобщенное выражение в действии
объективных социальных законов. Исходя
из этого делается вывод, что “идеальные
побудительные милы”, т.е. внутренние
мотивы деятельности людей, отнюдь не
являются последними причинами исторических
событий. Поэтому важно исследовать,
что кроется за этими идеальными
побудительными силами, “каковы побудительные
силы этих (идеальных. - Авт.) побудительных
сил”. В связи с этим Энгельс
отмечал, что “непоследование идеальных
побудительных сил, а в том, что
останавливаются на них, не идут дальше
к их движущим причинам” . К последним
Маркс и Энгельс относили прежде
всего материальные условия жизни
общества и вытекающие из них материальные
потребности и интересы социальных
субъектов.
Материальные
потребности и интересы обусловливают
поведение и деятельность людей,
их стремление, психологический настрой
идей и теории. Маркс писал, что
он пришел к материалистическому
пониманию истории, осмысливая, в
частности, роль и значение материальных
интересов в жизни и деятельности
социальных субъектов.
При этом имеются
в виду как их личные, так и
общие материальные интересы. Последние,
будучи интересами больших и малых
социальных групп, выражают, по словам
Маркса, “взаимную зависимость индивидов,
между которыми разделен труд” . Другими
словами, различное положение социальных
групп в системе общественного
разделения труда обусловливает
их различные материальные интересы,
которые выступают в качестве
побудительных сил производственной
и иной деятельности.
Преодолевая “иллюзии
больших и малых робинзонад”,
марксизм сосредотачивает свое внимание
на общественном бытие людей и
их общественном сознании. Обоснование
диалектического взаимодействия общественного
бытия и общественного сознания
составляет одну из фундаментальных
сторон материалистического понимания
истории. Общественное сознание истолковывается
как отражение общественного
бытия людей в ходе их общественной
практики, различных видов их социальной
деятельности. Тем самым объясняются
природа, сущность и содержание общественного
сознания, показывается его объективное
социальное основание, каковым выступает
общественное бытие людей.
Указывая на это
и одновременно характеризуя суть общественного
бытия, Марк и Энгельс писал: “Сознание
никогда не может быть чем-либо иным,
как осознанным бытием, а бытие
людей есть реальный процесс их жизни”
. Развивая эти взгляды, Маркс и
Энгельс подчеркивали, что материалистическое
понимание истории “остается
все время на почве действительной
истории, объясняя не практику из идей,
а идейные образования из материалистической
практики” .
Итак, общественные
бытие истолковывается как реальный
процесс жизни людей, их общественная
практика, содержание которой отражается
в общественном сознании. Последнее,
по словам Маркса, не имеет собственной
истории, ибо оно производно от общественного
бытия и отражает его историю.
Субъектами общественного сознания
выступают различные социальные
группы людей и общество в целом,
а также отдельные личности, являющиеся
носителями общественного, группового
и индивидуального сознания. Надо
сказать, что как классический, так
и современный марксизм не отрицают
ни самого факта существования индивидуального
сознания, ни его роли и значения в жизни
и деятельности людей. В то же время марксизм
по-своему раскрывает диалектику взаимодействия
общественного и индивидуального сознания,
отдавая определенный приоритет первому.
Показывается не только социальная природа
индивидуального сознания, проявляющаяся
в соответствующих взглядах тех или иных
социальных групп, общественной психологии
идеологии, духовной культуре общества.
С точки зрения
марксисткой социологии общественное
сознание, будучи производным от общественного
бытия людей, имеет также свою
логику развития, вбирает в себя
то жизненно важное, что накоплено
в области науки, морали, религии
и т.д. Преемственность есть одна
из важнейших закономерных сторон развития
общественного сознания. Трудно переоценить
значение науки и искусства, передовых
идей в области морали, политики
и права в развитии современного
общественного сознания и общества
в целом. И это их значение постоянно
повышается.
Проблемный вопрос:
Есть ли будущее у марксизма?
В позапрошлом веке
два немецких фолософа создали учение,
которое в дальнейшем стало называться
по имени одного из них - марксизм. В прошлом
веке эта теория явилась идеологической
базой при установлении коммунистических
режимов в нескольких странах, самыми
крупными из которых были советский союз
и Китай. К середине 20-го столетия многим
казалось, что в скором времени весь мир
заживет на основе предначертаний классиков
научного коммунизма.
Но прошло несколько
десятилетий и красные коммунистические
империи рассыпались в прах. А
о марксизме стали благополучно
забывать. В мире осталось лишь
2-3 страны изгоя (Куба, Сев. Корея),
где пока еще на словах декларируется
верность "коммунистическим идеалам".
Но весь цивилизованный мир
уже давно поставил крест на
парадигмах диалектического материализма.
И все же,
возможен ли когда-либо в будущем
возврат к максистским постулатам?
- Станет ли "Капитал" вновь
главным учебным пособием по
общественным наукам для подрастающих
поколений?
Или банкротство и
несостоятельность марксизма однозначно
и бесповоротно доказаны на
практике? - А практика (как следует
из того же марксизма) - критерий
истины.
Так что мой ответ: нет
– нет будущего у марксизма, он
вымер.
Заключение
Из всего
выше сказанного можно сделать
следующей вывод, что сердцевину,
суть философии марксизма образуют
исследования фундаментальных классических
проблем, концентрирующихся вокруг
отношений человека к миру
и мира к человеку, отношений
людей между собой и природы
(или сущности) человека вообще. Это
мировоззренческое «ядро» любой
философии. На решении этих
проблем в марксистской философии
базируется ряд концепций более
конкретного характера( о законах
истории, о значении материального
производства в жизни общества,
о классовой борьбе и социальной
революции), которые уже более
тесно связанны с экономической
и исторической науками, выработкой
программ практических действий
в политике, общественной жизни,
культуре.