Классическая философия. Антропология

Экология (от греч. oikos — обиталище, местопребывание) есть наука о родном доме человечества, об условиях обитания тех, кто его населяет. Б более строгом определении экология — комплексное научное направление, изучающее закономерности взаимодействия живого с внешними условиями его обитания с целью поддержания динамического равновесия системы «общество — природа».

Известно, что человеческая деятельность является тем каналом, по которому осуществляется постоянный «обмен веществ» между человеком  и природой. Любые изменения в  характере, направленности и масштабах  человеческой деятельности лежат в  основе изменений отношения общества и природы. С развитием практически-преобразующей  деятельности человека увеличились  и масштабы его вмешательства  в естественные связи биосферы.

В прошлом использование  человеком сил природы и ее ресурсов носило преимущественно стихийный  характер: он брал у природы столько, сколько позволяли его собственные  производительные силы. Но научно-техническая  революция столкнула человека с  новой проблемой — с проблемой  ограниченности природных ресурсов, возможного нарушения динамического  равновесия сложившейся системы, а  в связи с этим и с необходимостью бережного отношения к природе. Если, таким образом, прошлый тип отношения общества к природе носил стихийный (а чаще безответственный) характер, то новым условиям должен соответствовать и новый тип — отношение глобального, научно обоснованного регулирования, охватывающего как природные, так и социальные процессы, учитывающего характер и границы допустимого воздействия общества на природу с целью не только ее сохранения, но и воспроизводства. Теперь стало ясно, что воздействие человека на природу должно происходить не вопреки ее законам, а на основе их познания. Видимое господство над природой, приобретаемое за счет нарушения ее законов, может иметь только временный успех, оборачиваясь в результате непоправимым ущербом и для самой природы, и для человека: не стоит слишком обольщаться нашими победами над природой, за каждую такую победу она нам мстит.

Осознание возможности глобального  экологического кризиса ведет к  необходимости разумной гармонизации взаимодействий в системе «техника — человек — биосфера». Человек, превращая все большую часть  природы в среду своего обитания, расширяет тем самым границы  своей свободы по отношению к  природе, что должно обострять в  нем чувство ответственности  за преобразующее воздействие на нее. Здесь находит свое конкретное выражение общефилософский принцип: чем полнее свобода, тем выше ответственность.

Человек в лучах Вселенной

Наряду с рассмотренными измерениями человека (биологическим, психическим и социальным) можно  говорить и о его космическом  измерении: мы существуем именно такими потому, что такова Вселенная. Вселенная  такова, какова она есть, какой она  создана. Мы существуем в ней —  на планете Земля, а она — часть  мироздания. Космос как бы задуман  с учетом зарождения и существования  человека. И условия бытия как  бы приготовлены для живого на Земле  и человека как его вершины.

Кто из нас не чувствует  слиянность с природой, потаенный смысл природных стихий?! Мы ежесекундно испытываем ощущение единства нашего бытия и космической беспредельности. Человек не может рассматривать себя как существо, свободное от отношений, царящих в природе: ведь сам он есть и природное существо — его социальная сущность не снимает его природного начала.

Человек, как и любое  другое живое существо, имеет свою среду обитания, которая своеобразно  преломляется в нем во взаимодействии всех его составляющих. В последнее  время в науках о человеке все  более начинает осознаваться факт влияния  среды на состояние организма, психики, которое определяет чувство комфорта или дискомфорта.

Философское осмысление человека было бы существенно неполным без рассмотрения его в системе «человек — Вселенная».

Наша жизнь в большей  мере, чем мы думаем, зависит от явлений  природы. Мы живем на планете, в глубинах которой постоянно протекает, порой  катастрофически, множество еще  не известных, но влияющих на нас процессов, а сама она, как своего рода песчинка, несется в своих круговых движениях  в космических безднах. Зависимость  состояния организма человека от природных процессов — колебаний  температуры, колебаний геомагнитных полей, солнечной радиации и т.д. — отражается чаще всего на его  нервно-психическом состоянии и  вообще на состоянии организма.

Разные места Земли  оказываются более или менее  благоприятными для человека. Например, воздействие благодатных для  организма подземных излучений  может способствовать освобождению от нервных стрессов или облегчению некоторых недугов организма. Большинство  природных влияний на человеческий организм до сих пор остается неведомым, наука распознала лишь ничтожно малую  их часть. Так, известно, что, если человека поместить в безмагнитную среду, он немедленно погибнет.

Человек существует в системе взаимодействия всех сил природы и испытывает самые разные их воздействия. Душевное равновесие возможно только при условии  физиологической и психологической  адаптации человека к природному миру. Если ценностные ориентиры социума направлены не на гармонию с природой, а, напротив, изолируют человека от нее, проповедуя уродливо разросшийся урбанизм, то человек, воспринявший эту ценностную ориентацию, становится раньше или позже жертвой своей собственной ценностной установки. Кроме того, у него образуется своеобразный средовой вакуум, как бы недостаток сферы деятельности, и никакие социальные условия не смогут возместить человеку психологические потери, вызванные отчуждением от природы.

Мы воспитаны на довольно ограниченном воззрении на жизнь  как на результат игры стихийных  сил земного пребывания. Но это  далеко не так, что интуитивно понимали уже мыслители далекого прошлого, рассматривавшие человека в контексте  всего мироздания как микрокосм  в составе макрокосма. Эта «вписанность» человека и всего живого в контекст мироздания, его зависимость от всех происходящих в нем событий всегда выражалась и в мифологии, и в религии, и в астрологии, и в философии, и в научных воззрениях, и вообще во всей человеческой мудрости. Возможно, что жизнь в гораздо большей степени зависит от влияний сил Космоса, чем нам думается. И динамика этих сил заставляет все без исключения клетки живого организма, а не только сердце биться в унисон с «космическим сердцем» в бесконечной гармонии с небесными телами и процессами, разумеется, прежде всего с теми, которые нам всего ближе — с планетами и Солнцем. Ритмы Космоса оказывают огромное влияние на динамику изменения биополей растений, животных и человека. Наше время характеризуется повышенным вниманием не только к космическим проблемам, но в той же мере и к микромиру. Обнаруживается удивительное ритмическое единообразие, наводящее на мысль об универсальности ритмических структур. Видимо, существует относительно синхронное «биение пульса» в макро- и микромире, в том числе и в энергосистемах человеческого организма.

В этом отношении нам представляются актуальными и прозорливыми идеи К.Э. Циолковского, В.И. Вернадского  и А.Л. Чижевского. Их идеи заключаются  в том, что мы со всех сторон окружены потоками космической энергии, которые  поступают к нам, преодолевая  огромные расстояния, от звезд, планет и Солнца. По мысли Чижевского, солнечная  энергия не является единственным созидателем  сферы живого на Земле во всех ее низших и высших уровнях структурной  организации и функционирования. Энергия безмерно удаленных от нас  космических тел и их ассоциаций имела большое значение в зарождении и эволюции жизни на нашей планете.

Понятие «ноосфера», рассмотренное  выше, включает в себя и антропокосмический аспект. Этот аспект не следует упускать из виду при рассмотрении понятия «среда». Объединение в этом понятии трех моментов — биологического (живое), социального (разумное) И космического — является основой расширенного понимания среды. Нет никаких оснований считать ноосферу-сугубо земным явлением, так что человек как частица ноосферы — это социально-планетарно-космическое существо.

илософия языка включает в себя широкую область исследований, направленных на изучение взаимоотношений между языком, бытием (реальностью, действительностью, миром) и мышлением, а также сами теоретико-методологические знания, выражающие и интерпретирующие эти взаимосвязи. Эти сферы – язык, бытие и мышление – могут трактоваться при этом в различных лингвофилософских концепциях как:

1) самостоятельные и независимые друг от друга,

2) частично тождественные или 3) вообще не отличающиеся друг от друга. Так, в качестве самостоятельного начала в философии языка может рассматриваться бытие, а язык и мышление могут интерпретироваться как моменты включающего их сознания, противостоящего бытию. Задача философии языка сводится в этом случае к установлению соотношений между бытием и сознанием в его языковом проявлении.

Бытие и сознание могут  объявляться в концепциях по философии  языка как изначально независимые  друг от друга («дуализм») или же как изначально тождественные («монизм»). Соотношение языка, мышления и действительности далее может рассматриваться в самом общем виде или же сводиться к изучению соотношения лишь наиболее важных единиц и моментов этих областей или даже отдельных частей этих областей:

1) слова, имени, языкового  знака, предложения, синтаксиса, грамматической категории и т.д.,

2) мысли, понятия, логического  суждения, знания, логики, логической  категории и т.д. и

3) вещи, свойства, отношения  и т.д., – которые могут рассматриваться  в отдельных лингвофилософских  концепциях в качестве «первоначал»  бытия и «первоэлементов» реальности.

В современной гуманитарной мысли философия языка определяется в самом общем виде как такой  подход к языку, при котором «философские положения используются для объяснения наиболее общих законов языка, а  данные языка, в свою очередь, для  решения некоторых философских  проблем, выдвигаемых конкретным временем». Из данного определения становится очевидной разница гносеологического  статуса языка в исследованиях  по философии языка собственно лингвистической  и собственно философской ориентаций. Хотя в обоих направлениях речь может  идти о трех сферах – языке, бытии  и мышлении, – для этих направлений  философии языка данные сферы  не являются равнозначными. Основной фокус  внимания в исследованиях первого  типа направлен на язык, его сущность, предназначение, условия, формы и  закономерности существования. В лингвофилософских  исследованиях второго типа такая  направленность не обязательна.

Что же касается двух других сфер – бытия и мышления, то они  рассматриваются в лингвофилософских  исследованиях первого типа не сами по себе, а преимущественно в аспекте  их соотношения с языком – в  роли сопряженных категорий, образующих контекст обсуждения проблемы сущности и существования языка. В исследованиях  второго типа бытие и отчасти  мышление выступают в качестве самостоятельных  предметов рассмотрения, для постижения которых, собственно, и прибегают  к языку.

  В европейской традиции философия языка ведет свое начало от классической античности и является тем источником, от которого обособилась впоследствии сама наука о языке. На протяжении веков (от досократиков до стоиков и александрийцев и со времени аристотелевского ренессанса в Европе до конца латинского Средневековья) язык оставался предметом почти исключительно чисто «философского умозрения». Интерес, проявляемый мыслителями к языку, имел при этом исключительно философский характер. Так, философия языка в античности возникает в ходе решения центральной философской проблемы этой эпохи – взаимоотношения между вещью, мыслью и словом. В последующем философия языка развивается в европейской культуре как в русле философии, так и теологии, логики, лингвистики, и особенного подъема достигает в философии 20 в., вытесняя при этом ряд традиционных тем и основоположений. По всеобщему признанию (см., об этом, например, у Х.-Г.Гадамера), проблема языка занимает в современной философии такое же ведущее положение, какое полтора столетия назад имела в ней проблема мышления, а в немецкой классической философии – мышления, «мыслящего самого себя».

Одна из таких областей возникновения и проявления особого  интереса к языку – реалистическая религиозная философия языка  в России, формирование которой в  начале 20 в. проходило под знаком осмысления богословской полемики о  природе Имени Божия, его действенности  и почитании, развернувшейся на Святой горе Афон в начале века между сторонниками мистического реализма в понимании  имени («имяславцами»), веровавшими, что в Имени Божием, призываемом в молитве, присутствует Сам Бог, и приверженцами номиналистического подхода в понимании имени («имяборцами»), согласно которому Имя Божие есть «инструментальное» средство для выражения молитвенного обращения человека к Богу.

В современной европейской  философской мысли проблема языка  возникает в связи с попыткой преодолеть тенденции к деонтологизации в философии, а также в русле традиционной философской проблематики поиска базисных оснований человеческого познания и культуры – особых «культурно-исторических априори», в качестве которых стали рассматривать язык. Наиболее интенсивно лингвофилософская проблематика изучается в 20 в. в философской герменевтике, в двух ее вариантах – «онтологической герменевтике» (М.Хайдеггер), акцентирующей внимание на соотношении языка и бытия и представляющей постижение бытия как раскрытие его манифестации в языке, и «лингвистической герменевтике», или герменевтике текста (Х.-Г.Гадамер, П.Рикер), акцентирующей внимание на взаимосвязи языка и мышления в их отношении к бытию. Для позиции философской герменевтики в целом характерно выражение недоверия к непосредственным свидетельствам о жизни сознания, и прежде всего к провозглашаемому Р.Декартом принципу непосредственной достоверности самосознания Cogito ergo sum, и обращение к косвенным свидетельствам, запечатлеваемым, согласно философской герменевтике, не столько в логических структурах, сколько в языке, трактуемом как воплощение жизненной конкретности дорефлексивного опыта. Философская рефлексия, по утверждению французского философа П.Рикера, должна опираться не на тезисы «я мыслю» или «я есмь», но на тезис «я говорю», отображающий более глубокий слой человеческого существования, поскольку сущностные структуры бытия запечатлеваются и отображаются не в мышлении или сознании, а в творчески подвижном, необъективируемом и неуловимом для понятийного мышления языке. Над каждым словом, по Рикеру, находится «венчик невыразимого», и в любой момент диалога «во взвешенном состоянии» находится и то, что непосредственно высказывается, и вся бесконечность невысказанного.