Интуитивизм Анри Бергсона

Художественное созерцание, о котором  говорит Шеллинг, есть в сущности акт интеллектуальный: художественную интуицию Шеллинг понимает как диалектическое тождество бессознательного и сознательного. Поэтому он в ней подчеркивает ее предметное, объективное содержание. Искусство есть, по Шеллингу, никаким способом не устранимая и потому всеми признанная объективность интеллектуального созерцания.

Таким образом, общее Бергсону и  Шеллингу стремление опираться на искусство  и на художественную интуицию имеет  источником глубоко различные тенденции*.

* В содержательной  работе Карла Дирсена "Бергсон и немецкая романтика" показано, что интуитивизм Шеллинга остается еще в пределах теоретического воззрения. Напротив, согласно теории интуиции Бергсона, воссоединение познающего с безусловной реальностью осуществляется не на почве интеллекта. Интуиция Бергсона не столько акт мышления, сколько некая "сила", "напор", "жизненный порыв".

Впрочем, вряд ли Шеллинг был непосредственным и главным вдохновителем Бергсона. Вероятно, Бергсон больше, чем Шеллингу, был обязан Шопенгауэру. Обстоятельство это также знаменательно. В сравнении  с гениальным идеалистом-диалектиком  Шеллингом Шопенгауэр был уже  явным декадентом. Диалектика Шеллинга превратилась у Шопенгауэра в  рассудочное воззрение, интеллектуализм  – в пессимистическую мифологию  волюнтаризма. И не случайно, конечно, что декадент Бергсон предпочел  обратиться к эпигону Шопенгауэру, отвернувшись от инициатора романтического учения о художественной интуиции.

У Шопенгауэра Бергсон нашел  учение о том, что художественное созерцание, будучи свободным от связи  с практикой и с практическим интересом, дает нам адекватное познание мира. По Шопенгауэру, художник, или "гений", как он предпочитает называть его, –  это интеллект, изменивший своему первоначальному  назначению, освободившийся от своей  исконной службы воле, действующий  по собственному почину. Свободный  от внушений воли и практического  интереса, "гений" воспринимает вещи уже не только в их отношениях, но и такими, каковы они сами по себе; кроме их относительного бытия, он постигает  и их бытие абсолютное.

При всей близости к Шеллингу и  Шопенгауэру Бергсон в итоге  резко отклонился от них, развив их идеи в духе алогизма и антиинтеллектуализма, характерного для буржуазной идеалистической мысли XX в.

Даже неверное по сути учение Шеллинга о бескорыстии художественного созерцания и о "гении" как о носителе практической незаинтересованности имело совсем иной смысл и вытекало совсем из иных тенденций, чем те, которыми руководствуется Бергсон в своем интуитивизме. Плеханов блестяще доказал, что тезис о "незаинтересованности" искусства и художественного созерцания выражал в различные эпохи в зависимости от диалектики исторического процесса и от развития общественного сознания различных классов общества различные тенденции классового мышления. В эпоху, когда Шеллинг писал "Систему трансцендентального идеализма" (1800 г.), читал свои лекции "Об отношении изобразительных искусств к природе" (1805 г.) и даже несколько позже, когда Шопенгауэр обдумывал свое главное произведение (до 1818 г.), тезис практической незаинтересованности искусства был актуальным лозунгом многих передовых мыслителей и художников немецкой буржуазии конца XVIII – начала XIX в. Лозунг этот выражал стремление людей искусства освободиться от жесткой опеки бюрократически-полицейской монархии, от грубых попыток полуфеодальной власти превратить искусство в свое послушное орудие, навязать ему дидактические функции проводника официальной идеологии.

Поэтому учения Шеллинга, а отчасти  даже и Шопенгауэра об искусстве  и о "гении", несмотря на всю  превратность самого принципа "незаинтересованного  созерцания", заключали в своем  составе и совсем иные идеи, сближавшие их с передовыми идеями эпохи. Даже у реакционера Шопенгауэра учение об эстетической и философской интуиции еще не переходит в восстание против интеллекта и логики. В предшествующей главе было показано, что Шопенгауэр сам подчеркивает интеллектуальный характер художественной интуиции. Сама "гениальность", о которой Шопенгауэр говорит как о единственной носительнице "незаинтересованного познания", оказалось не чем иным, как избытком интеллекта. Шопенгауэровская "гениальность" – только полная объективность. Понятая в этом смысле художественная интуиция не только не требует отказа от интеллекта, но, напротив, есть акт крайнего напряжения именно интеллектуальной деятельности. Художественная деятельность требует, чтобы перевес познания над хотением, ясной мысли над смутным порывом имел место не в виде редкого исключения, а был постоянным состоянием и постоянным преимуществом художника.

В согласии в этими положениями сущность гениальности Шопенгауэр видит в обдуманности. В ней единственное преимущество гения перед другими людьми, так как гений владеет значительно высшей, чем обычные люди, степенью размышления и отличается большей устойчивостью объективного познания. Это и позволяет ему достигать обдуманности, необходимой для того, чтобы воспроизводить познание в свободном творении: подобное воспроизведение и есть, по Шопенгауэру, создание искусства.

Но, связанные с передовыми тенденциями  искусства, эстетики и философии  начала XIX в., эти учения стали явно и безусловно реакционными в начале XX столетия. Реставрируя и ретушируя гносеологические и эстетические теории Шеллинга и Шопенгауэра, Бергсон свидетельствует о глубоком падении буржуазной мысли.

Более того. Устарелые учения, давно  превзойденные и неповторимые в  новых условиях, Бергсон воспринял  и усвоил, строго говоря, даже не в  их собственном содержании. Он вложил в них худшие тенденции и стороны  современной буржуазной мысли: ее алогизм, отвращение к ясным и строгим  формам интеллектуального, знания, разочарование  в науке и в научных методах. Интуитивизм Бергсона метафизически  отрывает теорию от практики, познание от действия, науку от философии, понятие  от представления и образа. "Интеллектуальная интуиция" классических немецких идеалистов превратилась у Бергсона в алогическое вчувствование, возникающее по мановению гипнотизера. Только удалив из понятия об интуиции ее прежнее – интеллектуальное – содержание, Бергсон оказался способным развить поразительно противоречивое воззрение, которое пронизывает всю его философию, эстетику и которое обнажает классовое тяготение его системы.

Это противоречие – в несоответствии между признанием познавательной функции  искусства и сведением сущности искусства к актам внушения, гипноза. В изображаемых Бергсоном актах  внушения, достигаемого средствами искусства, становится пассивной воля, гаснет интеллект, не остается места для  обдуманности и для сознательной рефлексии.

Наконец, учение Шеллинга и Шопенгауэра  о "гении" – учение, в котором, правда, в превратной форме, выдвигалась  все же мысль об объективном значении искусства, о возвышении художественного сознания над личным произволом, о сознательном и конструктивном характере художественной деятельности, – развилось в теорию, безоговорочно провозгласившую художественное творчество достоянием и привилегией элиты, немногих избранников духа.

Во всех своих метаморфозах, во всех своих тезисах теория интуиции, развитая Бергсоном, – яркое свидетельство  глубокого упадка буржуазной философии  эпохи империализма. В построениях  бергсоновского интуитивизма меркнут и сходят на нет все признания практической ценности интеллекта, которыми Бергсон прикрывает свою борьбу против интеллекта и против мыслящей в формах интеллекта науки. Логомахия и наукоборчество – первое и последнее слово философии Бергсона.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1.Блауберг И.И. Предисловие к Собр. соч. Бергсона: В 4-х т. М., 1992 Т. Он же. Предисловие к «Творческой эволюции» Бергсона. М., 1998

2.Краткий очерк истории философии. Под ред. М. Т. Иовчука, Т. И. Ойзермана, И. Я. Щипанова. М., изд-во «Мысль», 1971 г.

3.Лосский Н. О. Интуитивная философия Бергсона. — Пг.: Учитель, 1922.

4.Свасьян К. А. Эстетическая сущность интуитивной философии Бергсона.— Ереван: АН АрССР, 1978.