Философия свободы

Среди философов также  встречаются сторонники такой трактовки  свободы, которую можно характеризовать  как внешнюю отрицательную (негативную) – «свободу от (внешнего вмешательства  со стороны других)».

Показательна в этом смысле известная работа «Два понимания  свободы» Исайи Берлина. Британский философ уверен, что отстаиваемая им «либеральная» свобода личности может быть только внешней и негативной; все прочие трактовки свободы  способны в перспективе привести к оправданию фактического закабаления  личности. И. Берлин дает развернутую  аргументацию в пользу первой позиции  в понимании свободы и против остальных.

И. Берлин утверждает, что  быть свободным, значит не испытывать чужого вмешательства. «Чем шире область  невмешательства, тем шире моя свобода». Значение негативной свободы, по Берлину, содержится в ответе на вопрос: «Велико  ли пространство, в рамках которого человек или группа людей может  делать что угодно или быть таким, каким хочет быть?». Приверженцами такого понимания свободы он считает Гоббса, Гельвеция, Бентама. Берлин соглашается с Бентамом, утверждающим, что существует свобода творить зло. Действия по устранению препятствий на нашем пути «могут быть несправедливыми, они могут сопровождаться насилием, жестокостью, порабощением, но трудно отрицать, что с их помощью мы получаем возможность расширить свою свободу в самом буквальном смысле».

Свобода, в трактовке, соответствующей  первой позиции, является не просто внешней  отрицательной (полной независимостью от внешнего принуждения), но и свободой-произволом. Она не требует обязательного  личностного совершенствования  ни в ходе получения независимости  от внешних сил, ни в пользовании  такой независимостью. Свобода другого не имеет положительной значимости, ведь она может означать конец моей. Другой имеет или отрицательную ценность (внешняя помеха), или чисто утилитарную (средство для достижения моих целей). Поэтому инициатива насилия над ним с моей стороны оправдана. Свобода есть независимость от внешнего принуждения и произвольное насильственное подчинение других себе. В истории философии ее яркие примеры мы находим у Гоббса в описании «естественного состояния» людей, где «человек человеку волк», у Гегеля – в его характеристике восточной деспотии - первой исторической ступени общества с крайне неразвитым сознанием свободы. Ценность такой свободы явно невелика, нередко она оценивается отрицательно как разрушительное своеволие, «свободища», а не подлинная свобода. Так, свобода в понимании И. Берлина не является священной, неприкосновенной ценностью, ее можно урезать ради других ценностей.

Достоинство такой свободы  в том, что с нее начинается утверждение ценности индивидуальной независимости, самостоятельности. Назовем  этот первый вид свободы внешней  отрицательной свободой-произволом.

В понимании свободы, характерном  для второй позиции идея свободы  как индивидуальной внешней независимости, которая уже закреплена первой позиций, связывается с принуждением к  самоограничению, с признанием определенного  равенства в отношениях между  мной и другим по поводу свободы. Здесь  самоограничение вызывается внешними факторами и предполагает насилие; поддержание справедливости также  нуждается во внешнем принуждении; ценностью остается только моя свобода, другой человек рассматривается  лишь как средство.

Наиболее эффективной  силой, обеспечивающей такого рода свободу, представляется юридическая система  государства, соответствующая традиционному  западному правовому идеалу. Она  устроена, как пишет Кант, «согласно  законам, благодаря которым свобода  каждого совместима со свободой всех остальных <…>». Эта юридическая  система, считает философ, призвана способствовать свободе как фундаментальному праву человека: «Свобода (независимость  от принуждающего произвола другого), поскольку она совместима со свободой каждого другого, сообразной со всеобщим законом, и есть это единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду». Соблюдение права другого на свободу, понимаемому внешне-отрицательно (независимость от принуждающего произвола другого) есть средство для осуществления моего права. Оно нуждается в насильственной защите, становящейся делом государства.

И. Берлин полагает, что тем  самым сужается сфера личной свободы. Он соглашается с Гоббсом, видящем  в любом законе путы, и с Бентамом, утверждающим, что всякий закон ущемляет свободу. По Гоббсу, люди вступают в  общественное состояние, заключая между  собой договор об отчуждении каждым индивидом части своего естественного  права на все, на насилие в том  числе, в пользу государства в  обмен на получение защиты от произвола  другого. На страже справедливости стоит  государственный закон со своим  аппаратом насилия. Человек поступается  свободой ради безопасности. Но Гоббс, в отличие от Берлина, не либерал, а приверженец абсолютизма. Свобода  для Гоббса не является неотъемлемым правом человека и безусловной ценностью.

Локк и Монтескье, разработчики либералистской концепции разделения властей, придерживаются иной точки  зрения. По их мнению, юридический закон  выступает необходимым условием свободы. Локк пишет, что «целью закона является не уничтожение и не ограничение, а сохранение и расширение свободы. <…> Ведь свобода состоит в  том, чтобы не испытывать ограничения  и насилия со стороны других, а  это не может быть осуществлено там, где нет закона».

Ценность свободы, ограждаемой  законом, возрастает, становится более общезначимой, ее поддержка становится государственной заботой, требующей общественного согласия. Свобода совместима со справедливостью в отношении к другому человеку. В целом, свобода второй позиции, хотя и теряет черты произвола, все же сохраняет внешний и отрицательный характер. Она может быть названа внешней отрицательной свободой-самоограничением.

Согласно третьей позиции, самоограничение ради свободы другого имеет нравственный смысл, определяемый золотым правилом. Оно уже содержит в себе требование справедливости как признания принципиальной равноценности меня и другого. Если ты придерживаешься взглядов, согласно которым ты признаешь себя самоценным, то должен признавать другого таким же. Другой тогда не просто средство, но и самодостаточная цель. У Канта это выражено в следующей содержательной формулировке его категорического императива: «Поступай так, чтобы ты относился всегда к человечеству в своем лице и в лице всякого другого также как к цели и никогда бы не относился к нему только как к средству».

Самоограничение через золотое  правило совершается действием  внутреннего, морального закона. Он обязывает  направлять волю к должному, то есть внутренне самоопределяться. Ты не можешь желать себе пресечения твоей воли, а значит, ты не должен пресекать волю другого. Насилие по отношению к другому ущемляет мое достоинство (уменьшает мою ценность в моих глазах). Таким образом достигается независимость не только от внешних сил, но и от собственных устремлений, противоречащих требованиям морального долга. Образуется пространство внутренней свободы и утверждается ее ценность. На этом основании Кант полагает, что человек свободен настолько, насколько следует категорическому императиву.

Третья позиция вбирает  в себя достижения второй. Правовая поддержка свободы способствует упрочению нравственных оснований  свободы. Гоббс вообще считает, что  только в условиях действия юридических  законов возможно следование законам  морали. У Гегеля мораль рассматривается  как следующая после абстрактного права ступень развития духа. Они  полагают, что мораль опирается на право.

Вл. Соловьев в «Оправдании  добра» отмечает “неограниченность  чисто нравственного и ограниченность правового требования” и утверждает, что «в этом отношении право есть низший предел, или определенный минимум  нравственности». Их связывают цели свободы: “нравственный интерес требует личной свободы как условия для человеческого достоинства и нравственного совершенствования; но человек не может существовать и, следовательно, иметь возможность свободы и совершенствования иначе как в обществе; итак, нравственный интерес требует, чтобы внешние проявления личной свободы сообразовывались с условиями существования общества, т.е. не с идеальным совершенством некоторых, а с реальною безопасностью всех. - Эта безопасность, не обеспеченная безусловным законом, нравственным самим по себе, как несуществующим для людей безнравственных, ограждается принудительным законом юридическим, имеющим силу и для них”

В соответствии с третьей  позиций, свобода понимается как  индивидуальная независимость, предполагающая самоограничение; причем, в отличие  от второй позиции, это не только внешняя, но и внутренняя независимость (от противоречащих моральному требованию устремлений). Это  самоограничение не только ради гарантий для своей независимости, но и  для независимости другого; последний же выступает не только как средство, но и как самодостаточная цель; насилие представляется нравственно недолжным. Ценностью является отрицательная свобода как таковая: твоя, моя и любого другого человека. Она – общезначимая ценность, к поддержанию которой склоняют не только страх перед другими и внешние обязательства, но и уважение к другим и внутренние обязательства – перед собой. Важное достижение свободы на данном уровне – появление наряду с внешней свободой - свободой действия, внутренней свободы – свободы воли в виде нравственной воли, направленной к добру, правда, выполняющей отрицательную задачу – освобождение себя и другого от зависимости от неблагого как недолжного.

По Берлину, под именем негативной внутренней свободы предстает  - независимость, достигнутая путем  самоотречения. Он говорит, что не к  свободе, а к безопасности стремятся  те, «кто убежал от мира и сбросил  с себя иго общества или общественного  мнения в процессе намеренного самоусовершенствования, дающего им возможность не заботиться о мирских ценностях, оставаться независимыми и отрешенными за краем  мира, где ты уже неуязвим для  его стрел».

На это можно возразить, что негативная свобода не сводится к отказу от недоступного, от слишком  высоко висящего винограда под предлогом  его неспелости (сравнение Берлина). Многие люди не стремятся к достижению благих целей преступными средствами не по причине неумения пользоваться такими средствами и не из страха перед наказанием. Они отвергают такие средства, потому что находят их дурными, недостойными, не соответствующими их идеалам: представлениям о совершенстве и порядке ценностей. Я, испытывая недостаток жизненного пространства, тем не менее, не захватываю чужого участка не потому, что это мне не под силу, а потому, что ценю неприкосновенность личной собственности.

Трудно не признать свободным  действие личности, осуществляющей ценностный выбор, направляющей, вопреки внешним  обстоятельствам и собственным  влечениям, волю на отстранение от того, что противоречит целям самосовершенствования. Это самоограничение – основа негативной внутренней свободы. Причем, оно может делаться не только ради нравственных, но и иных – эстетических, религиозных, познавательных и других ценностей. Суть отрицательной свободы  как ценности – независимость  личности от чуждых, неблагих внешних и внутренних сил, которая достигается через изменение внешних обстоятельств (в борьбе против внешнего, пресекающего волю принуждения, за самостоятельность) и/или через изменение внутреннего настроя (борьба с собой, самоограничение, отказ от желаний и намерений, отдаляющих от высших целей).

Заметим, что третья позиция  не означает отказа ни от внешней независимости  первой, ни от предоставляемого правом равенства в независимости второй. Самоограничение в независимости имеет оптимальный предел – принципиальное равенство пространства свободы для каждого.

Свобода, как она представлена третьей позицией, может быть названа  внешней и внутренней отрицательной  свободой-самоограничением.

В понимании свободы, свойственном четвертой позиции, ценность отрицательной  свободы (свободы от) соединяется с ценностью положительной (свободой для). Выбирая и осуществляя безусловно благие цели ради их самих, по внутреннему убеждению, а не по принуждению, я расширяю свою свободу. Рационалист Лейбниц пишет, что для человека, преодолевающего свои страсти, «детерминироваться разумом к лучшему – это и значит быть наиболее свободным».

Суть положительной свободы  как ценности – самоопределение  личности в направлении к благу так таковому. Это самоосуществление через освоение мира: преобразование неблагоприятных (чуждых и отчужденных) обстоятельств в благоприятные (свои), наращивание многообразия и целостности личного существования. Согласно Фромму, человек, идущий по пути положительной свободы «может спонтанно вернуть утраченную связь с миром через любовь и труд, через подлинное проявление своих интеллектуальных, чувственных и эмоциональных способностей; таким образом он восстановит разрушенное ранее единство с остальным человечеством, сохраняя при этом свою личную свободу, независимость и целостность своей личности».

Содействие свободе вообще, моей свободе и свободе другого, относится к безусловно благим целям. Поэтому, сохранение неприкосновенным пространства свободы каждого прямо увеличивает мою свободу.

В европейской культуре, ориентированной на идеал всесторонне  развитого индивида, самореализующегося в гармонии с природой и обществом, преобладает тенденция к оценке отрицательной свободы как вспомогательной по отношению к положительной, как условию последней. От неблагого отказываются ради благого. Чтобы сказать хорошему «да», надо уметь сказать плохому «нет». Преодоление страстей, в вышеприведенном положении Лейбница, необходимо для освоения лучшего.

Положительная свобода включает в себя внутреннюю и внешнюю.

Самостоятельность заключается  не просто в отказе и независимости  от чуждого, но и в выборе целей, в  котором предпочтение отдается более  ценному (внутренняя положительная  свобода, положительная свобода  воли) и в их в осуществлении, расширяющем область наличного блага (внешняя положительная свобода). Она ориентирована на внешнее преобразование – расширение личными усилиями сферы блага в действительности. Это предполагает не просто отказ от неблагих средств, требующихся для достижения благих целей (отрицательную свободу), но и на изменение обстоятельств таким образом, чтобы средства стали благими (положительную свободу). Например, не просто отказаться от нечестного заработка, но и создать возможность честного.