Философия Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля

В 38 лет Гегель стал директором Нюрнбергской гимназии. Директорские обязанности были не слишком обременительными, и в течение 8 лет, которые он провел на этом посту, у него всегда было достаточно времени для занятий философией.

Гегель уже давно отказался  от тезиса о революционном освобождении, зато антитезис данной идеи нашел  в нем горячего сторонника. Лучшего  директора гимназии нельзя было и  пожелать.

Гегель заявлял: «Смысл образования  заключается в том, чтобы искоренить любые индивидуальные проявления фантазии и мысли, которые могут возникнуть у молодежи… Мысль, как и воля, должна начинать с послушания».

Подобно многим директорам школ, которые равнодушны к своей работе или просто ленивы, ректор Гегель превыше всего ставил дисциплину.

Редко кто отваживался  побеспокоить его, когда он работал  у себя в кабинете. Вот воспоми  нания одного из его учеников:«…мы с товарищем пошли к нему со своими жалобами. Какой нам был  оказан прием! Мы еле ноги унесли».

Здесь возник еще один неожиданный  антитезис.

Гегель полюбил. Некоторым  этот факт кажется не менее загадочным, чем понятие Абсолюта в гегелевской  философии. Гегелю было 40 лет. Он был  закоренелым холостяком (если не считать  одной досадной оплошности). Годы напряженных  занятий не прошли бесследно. У него было невыразительное одутловатое  лицо — лицо преждевременно состарившегося человека — и жидкие волосы. Он был  крепко сложен, но сутулился, а в  обществе держался скованно. У Георга Вильгельма Фридриха Гегеля не было харизмы  — это признавали даже его преданные  ученики. Девушка, которую он полюбил, Мари фон Тухер, происходила из респектабельной  нюрнбергской семьи. Ей было всего 18 лет.

Мари была подругой Жана Поля, популярного в то время писателя из ранних романтиков, и романтические  разговоры о «чувстве» и «благородных порывах» не казались ей пустой болтовней.

Гегель посвящал ей тяжеловесные стихи, в которых детально разбиралась  диалектическая природа любви. Да и  на свиданиях он часто забывал, что  разговаривает не с провинившимися школьниками, а с дамой сердца, и отчитывал ее за чрезмерную восторженность. Позже в одном из писем он будет  просить прощения: «Признаюсь, когда  мне приходится критиковать принципы, я слишком быстро забываю о  том, в какой форме приверженность этим принципам выражена у конкретного  человека — в данном случае, у  тебя, — я отношусь к ним слишком серьезно, потому что вижу их общемировое значение, которого ты, может быть, и не замечаешь — а точнее, и вовсе не видишь». Интересно, что бы Гегель сказал, если бы Мари, как когда-то он сам, пошла на рыночную площадь сажать «дерево свободы»? Но интереснее всего то, что Мари фон Тухер, похоже, отвечала этому вечно брюзжащему ретрограду взаимностью.

В 1811 году они поженились. Свадьбу отпраздновали шумно  и весело, хотя не обошлось и без  эксцесса: внезапно появилась квартирная хозяйка из Йены и закатила скандал. Она возмущенно размахивала какой-то бумажкой, уверяя присут ствующих, что  Гегель дал письменное обещание жениться на ней. По словам очевидца, «ее успокоили  и пообещали возместить убытки».

Но нити старых привязанностей рвались болезненно.

Когда о свадьбе узнала сестра Гегеля Христина, у нее случился нервный припадок (или, выражаясь  сухим языком женоненавистников  той эпохи, «ипохондриакальная меланхолия с приступами истерии»). Христина все  это время работала гувернанткой; мысль о браке ей претила. Один поклонник сделал ей предложение, но она ответила отказом. С тех пор  она начала «проявлять беспокойство», с ней творилось «что-то странное». Гегель предложил ей перебраться  к нему, но Христина, мучительно ревновавшая  брата, ни за что не согласилась бы жить с его женой под одной крышей и решила поселиться у родственников. Свое пребывание у них она начала с того, что целый день прорыдала на диване. По словам хозяйки дома, она выражала «глубокое недовольство» своим братом и «глубокую ненависть» к его жене. Состояние ее стало настолько серьезным, что пришлось поместить ее в психиатрическую лечебницу, где она пробыла около года.

Гегель сохранял свою привычную  невозмутимость, но душевная болезнь  сестры не могла не беспокоить его. Его по-прежнему мучили приступы депрессии. В это время он пишет о «погружении  в темные области, где ничто не оказывается достоверным, твердым  и определенным, где всюду встречаются  яркие вспышки света, которые, однако, на краю пропасти благодаря своему яркому сиянию становятся тем более  мутными, обманчивыми из-за своего окружения  и порождают ложные отношения, кажущиеся  истинным светом». Вспоминая то время, когда он начинал создавать свою философию, Гегель говорит: «Такой переломный момент вообще бывает в жизни каждого  человека — мрачный период подавленности, через теснины которого он пробивается  к уверенности в себе, к укреплению и утверждению самого себя, к уверенности  в повседневной жизни; и если человек  уже дошел до того, что утратил  способность вновь обрести уверенность  в привычной повседневной жизни, то он приходит хотя бы к утверждению  уверенности в благородном внутреннем существовании». Многие психиатры видели здесь «поиск защиты, безопаснос ти, который переносится и в сферу  абстрактного мышления». Вполне возможно, что гегелевская философия, возникшая  под влиянием некоего внутреннего  прозрения, была выражением глубокого  душевного разлада. Такие предположения  могли бы показаться нелепыми, если бы не тот факт, что диалектический метод Гегеля, который, по утверждению  самого философа, отражает развитие духа, в своей основе шизоиден (хотя в  нем же заложена и возможность  излечения).

Насколько позволяют судить свидетельства современников, несмотря на все трудности, брак Гегеля с Мари фон Тухер был счастливым. У  Мари родилось двое сыновей, Карл и  Иммануил. Чуть позже из Йены приехал  первый сын Гегеля — Людвиг: Гегель решил взять его к себе после  того, как умерла его мать.

Но все получилось совсем не так, как он рассчитывал.

Людвиг не мог избавиться от мысли, что с ним поступают  несправедливо. Судя по всему, он унаследовал  львиную долю интеллекта отца. Пойдя  по стопам последнего, он стал приверженцем крайне радикальных идей. Он хотел  изучать медицину, но по настоянию  Гегеля его отдали в обучение к  торговцу.

Людвиг убежал и завербовался в голландский Иностранный легион; его послали в Ост-Индию, где  он вскоре умер от лихорадки.

В этот период Гегель создает  еще одно выдающееся произведение —  «Науку логики». Этот magniloquum opus знаменит в первую очередь тем, что ни собственно науки, ни собственно логики там и  в помине нет. Под наукой Гегель понимал метафизику — прямую противоположность физики, а под логикой — свой диалектический метод.

Если считать этот метод  логичным, то нельзя не признать, что  система Гегеля — самая строгая, емкая и последовательная из всех когда-либо существовавших философских  систем. В противном случае возникает  сильный соблазн счесть ее очередной  метафизической химерой. (Сторонники последней  точки зрения полагают, что Гегелю следовало бы назвать свою книгу  «Метафизика метафизик» — такое  название намного лучше отражало бы ее содержание.) В «Науке логики»  Гегель рассматривает не логику как  таковую, а понятия, которыми оперирует  логическое мышление. Это предложенные еще Кантом категории бытия, становления, отношения и т. д. По мнению Гегеля, самой важной из этих категорий является категория отношения, а наиболее универсальным отношением — отношение противоречия. Так начинается диалектический процесс, протекающий по схеме «тезис — антитезис — синтез». Как мы уже знаем, Гегель считал мышление первоосновой всего существующего.

Значит, диалектический процесс, лежащий в основе мышления, лежит  и в основе всех явлений реального  мира. Такова, по Гегелю, «наука» его  логики: диалектика правит миром.

Здесь кроется основное различие между Гегелем и Кантом. Выдающийся ученый и блестящий логик, Кант имел полное право написать книгу о  науке и логике. Гегель же подходил к философии с позиций историзма. Любовь к размаху проявляется  у него не только в манере формулировать  свои мысли. Гегель вообще мыслит глобально: мир для него — непрерывный  процесс исторического развития. При таком подходе все конкретное, все, что «здесь и сейчас», отходит  на второй план. Взгляд философа прикован к развитию мирового духа, все остальное  тонет во мраке.

Кант же, напротив, смотрит  на вещи трезвым взглядом ученого. Сейчас в моде именно кантовский подход, однако не исключено, что с завершением  длительного периода экспансии  в истории человечества гегелевский  метод восстановит свои позиции.

Благодаря «Науке логики»  Гегель прославился.

Вышла только первая часть  книги, а ему уже предлагали место  профессора в университетах Гейдельберга и Берлина. Гегель выбрал Гейдельберг, куда и прибыл в 1816 году. Гегель —  самый почитаемый из всех философов, работавших в этом университете на протяжении его многовековой истории, а на противоположном берегу реки даже есть тропинка, известная как  «Тропа философов». Она вьется по склону холма над виноградниками; внизу  виден старый мост через Некар, а  на другом берегу возвышается замок, вокруг которого раскинулся древний  университетский город. Много лет  назад мне сказали, что эту  тропинку назвали так в честь  Гегеля, но потом оказалось, что это  не так: Гегель терпеть не мог прогулок в сельской местности.

Прожив год в Гейдельберге, Гегель опубликовал «Энциклопедию  философских наук в кратком очерке», которую студенты должны были читать в качестве подготовки к его лекциям. Эта книга со держит все основные положения его философии, а также  помогает читателю проникнуть в тайны  гегелевского словоупотребления и  может стать важным подспорьем при  расшифровке его высказываний.

Как мы знаем, логику, да и  не только логику, Гегель понимал своеобразно: если вы не были экспертом по китайской  грамоте, существовала опасность, что  содержание его лекций так и останется  для вас загадкой. Даже объяснения простейших вещей теперь нуждались  в расшифровке:

«Обобщая вкратце моменты  этого перехода качества в количество, можно сказать, что качественное имеет свою фундаментальную определенность в бытии и непосредственности, где мера и определенность настолько  идентичны существованию чего-либо, что при их изменении это что-либо перестает существовать». (Недаром  среди тех, кто разгадал дьявольски трудный код Enigma, использовавшийся нацистами во время Второй мировой  войны, были специалисты по творчеству Гегеля.) В «Энциклопедии» Гегель продолжает совершенствовать свою систему. Теперь она представлена в виде последовательности пирамидальных конструкций, завершающейся  Высшей Триадой, где тезис — Абсолютная Идея, антитезис — Природа, а синтез — Дух, или Абсолютная Реальность.

Вся система может рассматриваться  как Дух (Абсолютная Реальность), постигающий  самое себя и свою значимость. Подобный путь проходят и индивиды: мы поднимаемся  по ступеням этой системы, становясь  разумнее, духовнее, все лучше постигая себя и свое место в мире.

Система Гегеля основана на принципе идеалистического монизма: все  богатство и разнооб разие  мира вмещает в себя Мировой Дух  — синтез Природы и Абсолютной Идеи. При этом, помимо принципа триадичности (тройственности), для нее характерен принцип цикличности, поскольку  неотъемлемой ее частью является дифференция.

Развитие происходит согласно диалектическому принципу: тезис  порождает антитезис и так  далее.

Истина может быть познана  только после того, как она дифференцировала себя, т. е. породила свой антитезис — заблуждение — и преодолела его. Подобным же образом Бог является бесконечным только потому, что он установил для себя ограничение — конечность — и преодолел его. (Нечто подобное есть и в Библии: грехопадение — необходимый этап на пути к истинной благодати.) Таким образом, развитие наряду с интеграцией (синтез) подразумевает дифференцию (порождение тезисом антитезиса).

Проработав два года в  Гейдельберге, Гегель решил, что пора переходить к антитезису, и переехал в Берлин. В 1816 году он стал профессором  философии в Берлинском университете, заняв место покойного Фихте. К этому времени Наполеон был разгромлен, и Пруссия вновь заняла доминирующее положение среди немецких государств.

Когда Гегель приехал в  Берлин, Пруссия вступала в полосу жесточайшей реакции. Гегель прожил в прусской столице 13 лет, став чем-то вроде местной достопримечательности. Его лекции неизменно собирали полные залы, а миазмы его философского влияния проникли в другие немецкие университеты в форме гегельянства.

Поскольку любое проявление политического инакомыслия теперь подавлялось, берлинские студенты и  интеллигенция были вынуждены ис кать другое применение своим творческим силам. Интеллектуальная публика проводила  время в за нятиях живописью, музыкой, философией. Гегель фактически стал официальным  философом Прусского государства. В 1821 году он опубликовал «Философию права», посвященную вопросам политики и гражданских прав. Теперь он выступал за сохранение status quo и был ярым противником  любых радикальных перемен в  обществе. В своей новой книге  он представил развитие общества в  виде следующей триады: тезис: абстрактные  универсальные законы; антитезис: сознание индивида; синтез: нравственность общества.

Гегель считал, что это  общество должно осно вываться на уважении к ценностям семьи и профессиональных объединений. Как ни странно, то идеальное  государство, о котором он говорил, напоминало скорее не прусскую, а британскую модель государственного устройства. Его основополагающие принципы —  парламентское правление, ограниченная власть монарха, суд присяжных и  терпимое отношение к инакомыслящим  — в первую очередь, к церковным  ересям и евреям (насколько я могу судить, антисемитизм был совершенно чужд Гегелю, хотя в то время волна  антиеврейских настроений буквально  захлестнула прусское общество).