Философия Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля

                        Министерство культуры и туризма

                                Свердловской области

                Свердловский колледж искусства и культуры

 

 

                                               Контрольная работа

                                                  по «Философии»

               тема: «Философия Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля »

 

 

 

 

 

                                                                                                                 

 

                                                                                                                      Выполнил студент

                                                                                                            2 курса ОКДД

                                                                                                                       заочного отделения

                                                                                                                       Баранов Евгений

                                                                                                                       Анатольевич

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                г. Екатеринбург  2013 г.

 

Меня заинтересовал этот философ, так как он оказал громадное влияние на философию 19 века.

 

          Философия Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля

Георг Вильгельм Фридрих  Гегель родился 27 августа в Штутгарте. Семья будущего философа насчитывала  не одно поколение чиновников, а  его отец служил в Вюртембергском казначействе.В дальнейшем напоминанием о среде, в которой вырос Гегель, будет сильный швабский акцент, который  он сохранит до конца своих дней, как и твердое убеждение в  том, что скромность — один из главных  признаков подлинной культуры.

У Гегеля было слабое здоровье, в детстве и отрочестве он перенес  несколько тяжелых заболеваний.В 6 лет мальчик чуть не умер от оспы.Больше недели он ничего не видел, на лице впоследствии осталось множество оспинок. В 11 лет  он перенес лихорадку, которой заразилась вся семья и от которой умерла его мать. А уже будучи студентом, заболел малярией и провел в постели  несколько месяцев.

По мере взросления у Гегеля пробудилась тяга к чтению. Он читал  все подряд: книги, газеты, трактаты по любым проблемам, которые только могли прийти ему в голову. При  этом уже в раннем возрасте Гегель считал, что во всем должна быть система, и добросовестно переписывал  в свой дневник отрывки из прочитанного. Эта, по его собственному выражению, «мельница цитат», ставшая для  него настоящей школой педантичности, содержала высказывания по самым  разным вопросам — от физиогномики до философии, от геометрии до ипохондрии. События из личной жизни заносились в дневник только в том случае, если они могли служить подтверждением какоголибо абстрактного принципа. Если же не происходило ничего достойного внимания, Гегель с подобающей ему  серьезностью описывал причины столь  плачевного положения дел.

Любознательный читатель, заглянув в эту интеллектуальную «лавку древностей», обнаружит, что  рассказ о пожаре соседствует  здесь с описанием концерта, а  далее следуют: повествование о  наступивших холодах и анализ данного явления; краткий разбор проповеди «Жажда денег — корень всех зол»; перечисление достоинств полученного  в подарок латинского словаря. Как  отмечает один знаток гегелевского творчества, «он пишет речь на латыни, объясняет, почему тему для латинского сочинения  нельзя диктовать по-немецки, на полях  записывает свое школьное расписание; он вспоминает, как они с друзьями видели хорошеньких девушек; комментирует Вергилия и Демосфена; ему интересно  узнать, как устроены музыкальные  часы и как используют атлас звездного  неба, а в воскресенье он занимается тригонометрией».

.Перелистывая массивные  тома сочинений Гегеля, встречаешь  столько ссылок и цитат, что  труд но понять, как все это  богатство мог вместить в себя  ум одного человека. Если эти  цитаты и содержат некоторые  неточности, то это только лишний  раз подтверждает, что Гегель  был человеком поистине энциклопедического ума. Гегель всегда цитировал по памяти: он не любил отвлекаться от своих размышлений только для того, чтобы проверить верность цитаты по первоисточнику.

Кэрд, один из ранних биографов  Гегеля, пишет, что отец философа «во  всем любил порядок и был по натуре консерватором, как и подобало человеку его положения». По-видимому, этот типичный служащий провинциального  казначейства не слишком интересовался  своими детьми. В это время самым  близким для Гегеля человеком  была его сестра Христина. Гегель был  старше сестры на три года. Лишившись  матери, дети сильно привязались друг к другу. Эта необычайная душевная близость позволила Гегелю сформулировать очередной абстрактный принцип: любовь сестры к брату — вот  высшая форма любви. Позже в качестве иллюстрации этого принципа он будет  ссылаться на «Антигону» Софокла. Антигона предает земле тело своего брата, хотя и знает, что за это ей положена смерть. Выполнив свой долг перед братом, она покончила с собой. Результатом  ее поступка становятся новые самоубийства и всеобщее отчаяние.

В 18 лет Гегель поступил на богословское отделение Тюбингенского  университета. Хотя у него были все  задатки первоклассного чиновника, родители хотели, чтобы он посвятил себя служению Богу. К тому времени  интересы Гегеля уже выходили далеко за рамки богословия, однако по-настоящему интересоваться философией он стал только в университете. Благодаря этому  интересу в Тюбингене Гегель сблизился  с двумя выдающимися людьми того времени. Первым был Гельдерлин, страстный  поклонник культуры Древней Греции, ставший впоследствии одним из величайших немецких поэтов. Вторым — Шеллинг, чья проникнутая романтическим духом натурфилософия предвосхитила романтизм XIX века, возникший в качестве протеста против ограниченности рационализма.Оказавшись в таком «звездном» окружении, Гегель и сам вскоре превратился в бунтаря романтика.

Узнав о вспыхнувшей во Франции революции, Гегель с Шеллингом  отправились на рассвете на рыночную площадь, чтобы посадить там «дерево  свободы».В университете Гегель увлекся  древнегреческой культурой и  философией Канта. Он восторженно отзывался  о кантовской «Критике чистого разума»  и считал ее публикацию семью годами раньше — в 1781 году — «величайшим  событием за всю историю немецкой философии».

Чтобы понять значение Канта  для развития немецкой теоретической  мысли, необходимо обратиться к истории  философии. В XVIII веке шотландский философ  Юм заявил, что философское знание не может быть сколько-нибудь достоверным, и провозгласил опыт единственным надежным источником знаний. Эмпирическая философия  Юма отрицала возможность создания новых философских систем. Для  построения любой новой системы  необходима причинность (причинно-следственные связи), однако существование таких  связей доказать невозможно. Мы можем  наблюдать, как одно явление следует  за другим во времени, но из этого нельзя заключить, что между этими явлениями  существует связь.

Казалось, наступил конец  философии.Однако Канту удалось  предотвратить эту катастрофу.

Он предположил, что причинно-следственные связи — лишь один из способов восприятия мира. Юм был прав: причинности как  таковой не существует, зато она  существует в нас самих и позволяет  нам познавать мир. Через нее  мы воспринимаем мир, как воспринимаем его через пространство, время, цвет и т. д.Исходя из этого положения, Кант разработал всеобъемлющую философскую систему, основанную на принципах разума, а затем изложил свои взгляды в ряде почти не поддающихся пониманию трудов. Так началась славная эпоха немецкой классической философии, возвышенной и многословной.

Гегель был в восторге: в трудах Канта угадывался ум столь  же энциклопедический (и столь же прозаичный), как и его собственный.

Итак, Гегель штудировал Канта, урывками читал древних классиков  и исправно поставлял на свою «мельницу  цитат» новые порции урожая.

Однокашники называли его  не иначе как «старик» — видимо, потому, что он имел репутацию скучного человека и был известен своей  маниакальной страстью к самообразованию. К моменту окончания университета в 1793 году Гегель решил, что пастором он не будет. Больше всего ему хотелось получить место в университете, но, как ни странно, особых академических  лавров он не снискал. В его выпускном  свидетельстве говорится, что его  познания в философии весьма посредственны.

Как это часто бывает с  людьми незаурядными и еще чаще —  с посредственностями, в университете Гегель читал книги, по преимуществу не имевшие никакого отношения к  университетской программе. Теперь он намеревался продолжить это хаотическое  самообразование, а чтобы зарабатывать на жизнь, начал давать частные уроки.

Три года он работал домашним воспитателем в Берне, столице Швейцарии. В это время он много занимался  в библиотеке и был очень одинок.

Гегель находил утешение в общении с природой.

Любопытный штрих к  психологическому портрету Гегеля —  его рассказ о своем восприятии величественной альпийской природы. «Природа примиряет меня с самим собой  и с другими людьми, — пишет Гегель. — Поэтому я так часто ищу защиты у нашей истинной матери. Она помогает мне отгородиться от людей и не вступать с ними в какиелибо соглашения».

Однако величественные альпийские вершины казались Гегелю «вечно мертвыми»; водопады же, напротив, были олицетворением свободы, игры, вечного движения.

По мнению психолога Шарфштейна, суровые громады гор ассоциировались  у Гегеля с давящей неподвижностью депрессии, а водопад символизировал радость человека, от этой депрессии  освободившегося.

Возможно, здесь действительно  была какая-то психологическая подоплека; возможно, это лишь очередная попытка  найти скрытый смысл там, где  его нет. Как бы мы ни относились к этой теории, одно известно наверняка: в те годы Гегеля мучили приступы глубокой депрессии.

Более поздние произведения и портреты философа дают основание полагать, что этот недуг преследовал его на протяжении всей жизни.

Вдохновившись творчеством  своего героя Канта,— Гегель пишет ряд религиозных трактатов, в которых критикует христианство за авторитарность, и «Жизнь Иисуса», где Христос представлен почти исключительно как светская фигура.

Слова гегелевского Христа поразительно напоминают высказывания Канта: вместо мудрой простоты евангельских заповедей читателя потчуют вычурностью  и тяжеловесностью прусского  философствования. В основу своего нравственного учения Кант положил  так называемый категорический императив: «Поступай только согласно такой  максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы  она стала всеобщим законом». Это  правило явно перекликается со словами  Христа: «Во всем, как хотите, чтобы  с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Гегель решил перещеголять своего кумира, в результате чего Христос  у него произносит следующую фразу: «Если ты можешь пожелать, чтобы  какой-либо закон стал всеобщим законом  среди людей, и если ты считаешь его  за коном для самого себя — согласно такой максиме ты и должен поступать». Гегелевская попытка изобразить Христа была бескрылой по стилю и  содержанию, и позже Гегель сам  пожалел об этом «чудесном перевоплощении» (при жизни Гегеля книга опубликована не была, а в старости он попытался  уничтожить все экземпляры «Жизни Иисуса»).

В 1796 году друг Гегеля Гельдерлин помог ему получить место воспитателя  во Франкфурте, но, приехав туда, Гегель обнаружил, что Гельдерлин без памяти влюблен в жену местного банкира, казавшуюся ему воплощением духа Древней Греции.

Гегель снова оказался предоставленным самому себе. Чтобы  отогнать усиливающуюся меланхолию, он с новым рвением принялся за занятия.

В свободное время, которого у него было не так уж много, он начал  сочинять невыносимо тоскливые, неуклюжие  стихи.

«Что посвященный запретил себе сам, несовершенным душам мудрый закон запретил, Чтобы они не могли  открыть никому, что он в святую ночь испытал, Чтобы его высокую  душу крикливый их вздор от размышлений  не мог отвлечь, чтобы, услышав их болтовню, он не разгневался на божество, Чтобы само божество не оказалось  втоптанным в грязь».

Все-таки сила Гегеля — в  прозе, а не в поэзии.

В эти годы страдавший от одиночества Гегель испытал своеобразное внутреннее озарение. Ему словно открылись  глубинная сущность мира, божественное единство космоса, где разделение на конечные объекты — лишь иллюзия, все взаимозависимо и в основе всего — целое. Гегель читал Спинозу, еврейского философа-пантеиста XVII века. По-видимому, философия последнего и позволила Гегелю увидеть мир  именно таким.

Философская система Спинозы  — сооружение не менее грандиозное, чем философия Канта. Спиноза выстроил ее по образцу евклидовой геометрии.

Взяв за основу совокупность аксиом и определений и доказывая ряд вытекавших из них теорем, философ представил мир в виде бесконечной системы, удивительно гармоничной и разумной.

Эта геометрическая система, Вселенная — есть Бог, и только Он вполне реален. Он (а значит, и  бесконечная Вселенная, которая  содержится в Нем) не заключает в  себе никакого отрицания и подчиняется  абсолютной логической необходимо сти. Наше видение мира как чего-то несовершенного, порочного, конечного и полного  случайностей — следствие ограниченности человеческого ума; тем не менее  люди способны осознать абсолютную необходимость  и объективное существование  бесконечного целого.

Под влиянием этого мистического опыта Гегель решил отказаться от таких развлечений, как поэзия, богохульство и ведение дневника в форме  энциклопедии, и полностью посвятить  себя философии. Вся последующая  жизнь Гегеля была попыткой выразить это новое видение мира словами  и поставить его на прочный  рациональный фундамент. Плодом этих размышлений  стала его собственная всеобъемлющая  система.

С самого начала эта система  во многом напоминала философию Спинозы, хотя в ней, безусловно, не было такой  геометрической четкости. В том, что  касалось стиля, Гегель был по-прежнему солидарен с Кантом: чем запутаннее, тем лучше.

Однако именно благодаря  Спинозе Гегель перестал смотреть на вещи исключительно сквозь призму кантовской философии. Оказалось, что это не единственно возможное объяснение мира.