Философия, ее предмет и место в культуре

В результате в современной культуре формируются  две социокультурные ориентации, которые, каждая со своей стороны, специфически, по-разному осмысливают этот абсолютизированный образ науки, — сциентизм и  антисциентизм.

Сциентизм проявляется как мировоззренческая установка на то, что научное знание есть наивысшая культурная ценность, с которой должны соизмерять свое содержание все иные формы духовного освоения бытия. Исторически идеалом для сциентизма (что выражено и в этимологии данного слова) выступают прежде всего наиболее развитые естественные и математические науки. В их лоно, как в прокрустово ложе, укладываются не только иные способы и методы получения знания, характерные, например, для гуманитарных наук, но и вообще любые достижения человеческого духа, претендующие на постижение истины.

Этой позиции  противостоит антисциентизм - социокультурная ориентация, основанная на широкой критике науки и как социального института, и как формы постижения мира, рассматривающая ее как «демона, выпущенного из бутылки», угрожающего теперь существованию самой человеческой цивилизации. В качестве альтернативы науке, научному познанию, в некоторых случаях даже вообще рациональному взгляду на мир выдвигаются различного рода вненаучные или внерациональные (иррациональные), способы постижения бытия.

Пафос философов  неклассического периода заключался и в том, что они стремились освободиться от идеалистической метафизики, приблизить философию к жизни, включить в поле ее рассмотрения отдельного человека, Эта тенденция начинается с Шопенгауэра и прослеживается у таких непохожих философов, как С.Кьеркегор, Л. Фейербах и К.Маркс.

И, наконец, классификация  современных философских  направлений может быть выражена как оппозиция рационализма и  иррационализма, дополняющая в определенной степени разделение ее на сциентизм  и антисциентизм. Первое направление  развивает в новых, неклассических условиях традиционные проблемы классического  рационализма; второе подвергает сомнению всемогущество разума, отвергая зачастую его роль в жизни человека и  общества.

К неклассическому рационализму мы можем отнести все этапы развития позитивизма, антропологический материализм Фейербаха, марксизм, неокантианство, неогегельянство. К иррационализму обычно причисляют волюнтаризм, философию жизни, феноменологию, психоанализ, экзистенциализм и другие направления западной философии, весьма многочисленные.

Следует отметить также, что деление это во многом условно и осуществляется для  удобства типологии и изучения разнообразных  направлений современной западной философии.

2. Основные направления неклассического  рационализма

Особенности развития неклассической рационалистической философии наглядно проявляются в неокантианстве. В 70-е годы XIX века в Германии приобрел большую популярность лозунг «Назад к Канту». Возникают неокантианские школы: Марбургская и Баденская. Представители Марбургской школы (Г.Коген, П.Наторп, Э.Кассирер) занимались в основном проблемами теории познания. Основатель школы Г.Коген (1842-1918) критикует Канта за разделение «вещей в себе» и явлений, отвергает вещи, независимые от нас. Предмет познания не дан нам, а «задан» формами мышления, его бытие – это мыслимое в понятиях бытие, пространство и время — не формы чувственного познания, а понятия как формы мысли. Занимаясь проблемами математики и математического естествознания, Коген выделяет в качестве их основы понятие «бесконечно малого», которое не ощущается, а есть предмет мысли. Реальность – количественное выражение бесконечно малого, по сути, рассматриваемое в связи с числовым рядом, как функциональное отношение.  Понятия естествознания – функциональные понятия об отношениях. Реальность сводится к понятиям, понятия – к функциям.

В центре внимания Баденской школы (В.Виндельбанд, Г.Риккерт) находятся  проблемы социально-гуманитарных наук. Виндельбанд и Риккерт выдвинули тезис о наличии двух классов наук: исторических (наук о духе) и естественных. Первые являются идеографическими – науками о событиях. Вторые – номотетическими — науками о законах. Эти двум видам науки соответствуют два метода: метод естествознания - обобщающий («генерализирующий»), метод исторических наук – «индивидуализирующий». В отличие от естествознания история стремится показать неповторимость, индивидуальность события. Логическая форма познания, метод и цель познания, как принципы отбора событий определяют характер предмета познания. По Риккерту, реально существует только индивидуальное, а общее – абстракция. Естественнонаучное познание ограничено абстракциями, а более глубокое знание дает история, изучающая индивидуальности как объекты культуры. Последние познаются через отнесение к ценностям, что позволяет выделить и сконструировать предмет исторического познания, отличить науки о культуре от наук о природе. Разработка понятия «ценность» – важнейшая заслуга Риккерта. Ценности у него приобретают априорный характер, не связанный с реальным бытием («Ценности – смыслы, лежащие над всяким бытием»). Социальная реальность удваивается как противоречивое единство бытия и ценностей. Таким образом, предмет социального познания здесь рассматривается как предмет конструирующей деятельности субъекта.

 Традиции  классической философии  развивали, меняя сам предмет  философии,  антропологический материализм  Л.Фейербаха и марксизм.

У  Фейербаха  и Маркса действительность есть действительность  человеческого субъекта как предметного  существа, которое само, стремясь  познать собственную сущность, свою цель и назначение, обращается к  изучению предметов и продуктов  собственной деятельности (или, говоря  гегелевским языком, которым еще  пользовались и сами эти философы, в  процессе самопознания опосредует собственную предметность).

Наиболее  значительным из философов, сформировавшихся в лоне «левого», или младогегельянства, был Людвиг Фейербах. Он считал религию вообще и христианство в частности формой отчуждения человека от его      собственной сущности, что является, по его мнению, причиной и экономического, и политического угнетения. Чтобы изменились социальные порядки, реальные условия человеческого бытия, необходимо, по его мнению, преобразовать человеческое сознание, избавить людей от ложного понимания   своей собственной сущности, каковым, по сути, и является христианство.

В своем главном  труде «Сущность христианства» (1841) он предпринял попытку   свести религию  к ее антропологическим основаниям, показать, что религия в  целом  есть не что иное, как извращенное, гипостазированное самосознание    родовой сущности человека. Иначе  говоря, по его мнению, собственные,  реальные человеческие качества в религиозных  представлениях, догмах и    ритуалах идеализированы, преувеличены, превращены в абсолют. Так, таинство крещения имеет  в своем основании почитание  реальных свойств воды, ее  способности  очищать человека от грязи; таинство причащения,       соответственно, абсолютизирует реальные свойства хлеба  и вина;

Божественное  семейство есть не что иное, как  идеал семейных отношений людей, и т.д. и т. п. Сам Бог, как всемудрейшее, всеблагое, всемогущее     идеальное  существо, по сути есть не что иное, как рафинированный,   избавленный от пороков, недостатков, ограниченностей и слабостей человек -       короче, идеальный человек, которого ложное сознание объективировало,       превратило в высшую реальность. Или, иначе - человек спроецировал в Боге самого себя как человеческий идеал; он сам создал Бога «по своему образу и подобию».

Но, к сожалению, чем более совершенным в процессе такого человеческого  самообожествления  становится Бог - то есть идеал человека - тем более  ничтожным в собственном  мнении делается сам человек - и, как  следствие,  тем более бедной, тусклой и ничтожной становится его реальная, земная жизнь. Она рассматривается  религиозным человеком как нечто  низменное, как   «юдоль печали», скорее как испытание и подготовка к подлинной жизни «на том  свете», которая наступит после смерти.

По Фейербаху, избавленные от иллюзорного религиозного сознания, понявшие земные человеческие истоки религиозных представлений, люди должны заменить поклонение Богу уважительным отношением и любовью  друг к другу. Речь   поэтому  не идет о тотальном отрицании  религии (поскольку даже  этимологически, как полагал Фейербах, слово «религия»  означает не что   иное, как «связь»), а о перестройке религии на антропологических    принципах, и тем самым о замене религии  иллюзорной религией подлинной, в  качестве основ которой сам философ  предлагает собственный антропологический  принцип философии.

В других своих  произведениях Фейербах предпринял попытку «материалистического переворота»  гегелевской философии. Основой  этой   обновленной философии  должно быть обращение к «конкретно-индивидуальному», в противоположность «абстрактно-всеобщему» в гегельянстве. Соответственно, необходимо отказаться от идеи «чистого сознания», по Фейербаху, базового  принципа всей философии Нового времени. Человека надо принимать как целостность, сущность которого включает не только его «голову», но и его «сердце». Соответственно, постигать действительность следует, руководствуясь не только разумом, но и любовью: человек не только мыслящее существо, но также (и  прежде всего!) существо чувствующее. По мнению Фейербаха, истина, действительность и чувственность  тождественны. Это значит, что сам человек есть «предметное существо», что сущность человека следует определять, отталкиваясь от его предметного бытия, что нет другого способа понять человека, кроме изучения его предметного мира, области его реальных   потребностей и средств их удовлетворения.

В конце своей  жизни Фейербах несколько отходит  от чистого, «природного» сенсуализма, поскольку выстраивает некую  иерархию чувственных объектов: самыми важными из чувственных объектов для человека, согласно его представлениям, являются другие люди. Отсюда следует, что истина не дана непосредственно как чувственность, ее следует проверять в процессе диалога.

Взгляды Фейербаха, и прежде всего его попытка  «материалистически    перевернуть» гегелевскую философию, оказали  огромное влияние на Карла Маркса (1818-1883) и Фридриха Энгельса (1820-1895).

То, что именно К.Маркс оказался наиболее известным  из критиков Гегеля, конечно, связано  с факторами политической жизни. Однако вряд ли разумно считать эти  факторы чем-то второстепенным для  развития философской мысли по сравнению  с другими факторами культуры, расценивать их как нечто случайное  и  привходящее: такой подход означал  бы совсем неадекватное понимание и  эпохи, и культуры. Как бы ни относиться к марксизму в качестве идеологии, «вычеркнуть» его из истории европейской  и мировой культуры и надеяться при  этом сохранить в неприкосновенности основные ее черты, невозможно. Как, разумеется, неразумно и пытаться сохранить недавний образ «учебного» марксизма - как наиболее выдающегося события в истории философской мысли,   единственного подлинного «переворота в философии».

Философская позиция Маркса формируется в  русле сначала гегелевской философской  школы, а затем -  критики «классического»  гегельянства в рамках широкого младогегельянского  течения, о котором было сказано  выше. Непосредственно свой антигегелевский  критический импульс Маркс получает от Фейербаха.      

Маркс считал, что гегелевское  учение надлежит «снять» в гегелевском смысле этого термина - то есть сразу   и освоить, и преодолеть. Вновь и вновь обращаясь к этой теме, Маркс, кажется, постепенно все более предпочитает первоначальному выражению «переворачивание» другой – «коренная переработка». И в самом деле - метод   Гегеля, его диалектика, в учении Маркса «снимается» и становится материалистической; «система» Гегеля, хотя и подвергается самой острой, иногда грубой критике за ее «метафизичность», но и она тем не менее вовсе не отбрасывается: система категорий материалистической диалектики имеет несомненные черты гегелевской схемы, и чуть ли не единственным отличием здесь оказывается отвержение «высшего синтеза», коим у Гегеля оканчивается борьба противоположностей. Однако марксовы закон отрицания отрицания и спираль развития на него весьма похожи.

Маркс унаследовал  от Гегеля и его определение действительности   действительного - именно, как «предметного существа». Поэтому человек в  философии Маркса, поставленный на место гегелевской самопознающей  Абсолютной идеи, с полным правом наследует  метафизический титул субъекта:   ведь он лежит в основании предметного  миpa! Но все же самого человека   Маркс трактует,  делая акцент на его «конкретность», через «предикаты» его реального  существования. Правда, это реальное существование у Маркса не доведено до   такой степени индивидуализации, как у Кьеркегора, поскольку «приземление» духа по сути завершается «практической деятельностью». Более того, «универсальная» практическая деятельность разными способами редуцируется до трудовой, производственной. В случае «несовершенного» капиталистического общества и его подготовительных фаз практическая деятельность, эта «всеобщая субстанция» человечности, выступает, по Марксу, не в универсальном, то есть подлинно всеобщем виде, который соответствовал бы «подлинному гуманизму», а в урезанной, «отчужденной» от человеческой сущности, форме разделения труда (умственного и   физического, индустриального и сельского, а также их более мелких  градаций). В результате человек становится «частичным», или «отчужденным»,     не только превратившись в носителя ограниченной, частичной функции,  которая опосредованно включена во всеобщую производственную деятельность,   но и воспроизводясь именно в таком «превращенном» виде, как «частичный» субъект (каковыми являются, например, пролетарий, капиталист, литератор, юрист, еврей и т.п.). Великой задачей, которая стоит перед европейским человечеством, согласно Марксу, является ликвидация отчуждения во всех его формах - в этом он солидарен с Фейербахом. Однако способ преодоления отчуждения и образ того общества, в котором отчуждения не будет, Маркс  представляет себе существенно иначе, чем Фейербах и другие  младогегельянцы. Если они (включая и Фейербаха) видели причину отчуждения в «ложном сознании», а своей задачей считали критику этого «ложного  сознания» (например, и прежде всего, религиозного), в результате которой   основа существующих порядков будет «разоблачена» и рухнет, то Маркс   трактовал саму эту позицию как «идеализм», то есть как случай «ложного сознания». Поэтому он называл сторонников этой позиции «овцами, которые воображают себя волками»: по его мнению, основы отчуждения коренятся не в сознании, а в самой материальной действительности. Религия, как и другие формы идеологии - не более чем вторичный фактор, порождение этой действительности, ее извращенное отражение. Поэтому путь к преобразованию действительности - это не критика   ложных идей, а революция, совершающая переворот в самих материальных  основах социальной жизни. «Материальная сила может быть ниспровергнута   материальной же силой» - писал Маркс, и призывал заменить «оружие критики» «критикой оружием». Той реальной силой, которая способна, взяв в свои руки  оружие, совершить революцию, низвергнуть политическое господство угнетателей, разрушить их аппарат власти и построить справедливое  общество, Маркс считал рабочий класс, а собственной целью и целью своих  единомышленников провозгласил создание политической организации, которая   смогла бы «привнести сознание в рабочее движение» и возглавить  пролетарскую революцию. «Философы до сих пор только объясняли мир, а дело  заключается в том, чтобы его изменить» - писал он в «Тезисах о Фейербахе».