Теневая экономика в мировой хозяйственной системе

В России практически даже не устоялся официальный учет и обнародование  экономических преступлений. В официальном  статистическом ежегоднике экономические  преступления вообще не представлены. ГИAЦ МВД России в ведомственном учете именует эти деяния преступлениями экономической направленности (в учете судов эта группа деяний называется преступлениями в сфере экономической деятельности). Однако этот учет все равно не охватывает все разновидности бизнес-преступности и ограничивается, если можно так сказать, «мелочью». Общеизвестно: «Закон – это паутина, через которые легко пролетают крупные мухи и застревает мелюзга». Крупнейшие многомиллионные и даже многомиллиардные бизнес-преступления отсутствуют в учете. Но обратимся к статистике.

Таблица 3. Состояние и динамика преступности и судимости в сфере экономической деятельности (2005-2010 гг.)

Таким образом, в структуре  всей учтенной преступности преступления в сфере экономической деятельности составляют только 2,4-3,2%, а доля лиц, совершивших экономические преступления, в числе всех выявленных преступников и того меньше – 1,5-2,2%. Выявленные экономические  преступники осуждаются около 40%, а  остальные освобождаются от уголовной  ответственности по различным основаниям. Приведенные данные свидетельствуют  о низких уровнях регистрации  экономических преступлений, выявления  экономических преступников и доказывания их деяний, в связи с чем около 60% выявленных лиц не несут уголовной ответственности. А удельный вес осужденных за экономические деяния в структуре всех осужденных колеблется в пределах 1,0%. Это капля в море. А если учесть, что преступления в сфере экономической деятельности совершают не только предприниматели, то реальная доля последних в структуре преступлений экономической направленности совсем незначительна. И именно они чаще всего освобождаются или откупаются от уголовной ответственности. Нет сомнения в том, что и эта доля учтенной экономической преступности лишь незначительная часть ее реального состояния в России, ибо самая высокая латентность наблюдается именно в экономической сфере.

При этом надо иметь ввиду, что в главе 22 УК РФ «Преступления  в сфере экономической деятельности», бизнес-преступность, совершаемая в  том числе и предпринимателями, не выделяется. А некоторые преступления, посягающие на государственные и  корпоративные экономические интересы, предусмотрены в главах УК 21 (Преступления против собственности), 23 (Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях), 30 (Преступления против государственной власти, интересов  государственной службы и службы в органах местного управления), 19 (Преступления против конституционных  прав и свобод человека и гражданина), а также в ст. ст. 146 (нарушение  авторских и смежных прав), 147 (нарушение  изобретательских и патентных прав) и других. Причем к экономической  преступности относятся не все деяния, квалифицируемые по той или иной главе и статье, а лишь те, которые  подрывают экономическую деятельность. Отбор деяний в чисто экономической преступности осуществляется не на основе формального правового критерия, а на основе сущностного, криминологического. Данная выборка небезупречна, поскольку никакого государственного контроля в этом плане нет. Наоборот, была государственная поддержка.

Краткое рассмотрение положения  дел в криминальной экономической  предпринимательской сфере деятельности свидетельствует о том, что это  очень важная и плохо решаемая правовая, уголовно-правовая и криминологическая  проблема. Ее главное решение лежит  в гражданско-правовой, предпринимательской, банковской, финансовой, налоговой и административной отраслях права. Только они могут закрыть или минимизировать «криминогенные дыры» в предпринимательской и банковской деятельности, при условии если они будут опираться на объективные криминологические и социологические реалии.

Преступность в целом  и особенно преступность в экономической  сфере связана со всеми порами нашего социального бытия. Причинность  ее сложна, многообразна, противоречива  и изменчива, тем не менее, в ней  скрыта одна из самых относительно постоянных и сильных отрицательных  корреляций между состоянием преступности и уровнем социально-правового  контроля. Как бы критически его  не оценивали некоторые ученые, реалии таковы: чем выше и профессиональнее социально-правовой контроль правонарушений, тем ниже ее уровень.

Социально-правовой контроль не следует путать с тотальным  и дискреционным контролем властей. Он предполагает организацию жизни  и деятельности людей на основе законов, принятых демократическим путем, исполнение которых является прозрачным и доступным  для отслеживания гражданами, общественными  организациями, политическими партиями и другими образованиями гражданского общества, средствами массовой информации, парламентом, правоохранительными  и иными исполнительными органами и судами, а за нарушение законов (без всяких изъятий и неправомерных  иммунитетов в соответствии с  конституционным принципом «все равны перед законом и судом») следует гражданско-правовая, дисциплинарная, служебная, административная или уголовная  ответственность.

В целях противодействия  предпринимательской экономической  преступности можно говорить о двух видах социально-правового контроля: уголовно-правового и криминологического. Социально-правовой контроль не способен элиминировать экономическую предпринимательскую  преступность, но при соответствующей  организации и научной обоснованности он может удержать ее на социально-терпимом уровне. У нас экономическая предпринимательская  преступность исключительно креативная, безбрежная и массовая. Слова В.В.Путина о том, что «над законами думают тысячи, а как обойти их – миллионы», желательно уточнить, над законами думают десятки заинтересованных чиновников, а как обойти их - миллионы креативных профессионалов, в данном случаи - предпринимателей. Расследуют же их деяния нередко корыстно ориентированные дилетанты.

Таблица 4. Нелегальные социальные рынки в России

Поэтому превентивная роль уголовного наказания в нашей  стране вообще крайне низка. Реальное положение же с уголовно-правовым контролем над преступлениями, причинно связанными с теневой экономикой, еще хуже. Преступления экономической направленности (связанные с потребительским рынком, финансово-кредитной системой, приватизацией и т.д.) регистрируются и расследуются в количестве не более 1—5% от реально совершаемых. Но уголовно-правовой контроль в настоящее время является единственным относительно реальным рычагом противодействия корыстной предпринимательской преступности. Она остается чаще всего фактически безнаказанной. По данным Генпрокуратуры и Росстата в 2011г. на торгах и конкурсах было заключено свыше 25 млн. государственных и муниципальных контрактов и сделок на общую сумму 4 трлн. 800 млрд. руб. Эта экономическая предпринимательская сфера огромна, порочна и в связи с этим привлекательна для криминала. В откатах, коррупции и других формах незаконного обогащения исчезают миллионы и миллиарды бюджетных денег.

Мера пресечения избирается при наличии определенных процессуально-правовых оснований. Правда есть здесь и особенности. Преступления предпринимателей кроются  в основном в бумагах. Квалифицированному предпринимателю с деньгами, оставленному на свободе, нетрудно замести свои следы. Но это не значит, что в отношении  их должен избираться арест в качестве меры пресечения. Это было бы второй крайностью. Арест возможен лишь тех, в отношении которых есть законные объективные основания. Но он противозаконен, если осуществлен в целях выбивания  нужных показаний от подозреваемого. Еще одна уступка: предпринимателей не надо лишать свободы, а надо штрафовать их на большие суммы.

Безнаказанность высоких  и богатых должностных лиц  – особо криминогенная и серьезная  причина преступности. При наличии  не очень обоснованных ст.ст. 75 и 76 УК РФ преступник с деньгами по закону может быть освобожден от уголовной  ответственности (откупиться). И судебно-следственная практика применения этих статей ширится. В ней выявляются уже и серьезные  злоупотребления. Откупаются в основе своей высоко поставленные и богатые  лица, даже при совершении тяжких преступлений.

2.3 ПРАВОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕНЕВОЙ  ЭКОНОМИКИ В РОССИЙСКОМ И МИРОВОМ  МАСШТАБЕ

Теневая экономика имеется  во всех странах мира и она занимает особое место в предпринимательской  экономической деятельности. Для  ее особо привилегированной части  преступников даже существуют оффшоры  и другие «райские гавани». Во время экономического и финансового кризиса 2008-2010 годов был остро поставлен вопрос о рассекречивании счетов иностранных неплательшиков налогов. США и Швейцария подписали соглашение по обмену банковской информацией, необходимой для борьбы с уклонением от уплаты налогов. «Неприкасаемая тайна швейцарских банков трещит по всем швам». Швейцария раскроет информацию о «секретных» счетах десятков тысяч американских граждан, включая государственных служащих, с помощью которых из-под налогообложения выводятся сотни миллионов долларов в год. Швейцария подписала подобные соглашения с Данией, Норвегией, Францией, Мексикой, Люксембургом после апрельского (2009 г.) саммита G20. О готовности пойти на подобные банковские послабления объявили другие «налоговые убежища», - Лихтенштейн, Монако, Андорра и иные страны. Все это происходит на фоне того, что Еврокомиссия выступила за упразднение банковской тайны для нерезидентов стран ЕС. Есть слабые сдвиги и в России. Подписан меморандум между нашей страной и Кипром. Но этого крайне недостаточно. Россия, видимо, к такой открытости не готова, поскольку это может затронуть существенные интересы важных бизнес и политических персон. По подсчетам независимых аналитиков, на счетах ЕС размещено около 65-70% российских денег, выведенных за рубеж. А это более 220-230 млрд. долларов. Это огромные деньги, спрятанные от налогов, значительная часть которых, кроме того, приобретена неправомерно или преступно. Основные различия теневой экономики разных стран заключаются в ее объемах, формах реализации и уровнях социально-правового контроля за ней, а также в подходах ее оценки.

Доля отечественной теневой  экономики в структуре реальных экономических отношений достигала (по разным оценкам) от 30 до 50—70%, а в  некоторых отраслях хозяйства и  больше. Она находилась на уровне критической  величины. Доля теневой экономики  в 90-е гг. интенсивно росла. Даже по данным Совета Безопасности РФ объем теневой  экономики в России оценивается  в 20—25%. Для сравнения, в общемировом  масштабе ее доля оценивается в диапазоне 5—10%. Теневая экономика в России составляет 2—2,5 трлн. руб., что примерно равно доходам федерального бюджета страны. В сфере теневой экономики занято около 9 млн. человек. Все эти опубликованные экспертами данные по нашей стране явно занижены, особенно в ситуации экономического и финансового кризиса. Даже в Европе в последние годы теневая экономика существенно выросла. Уход «в тень» был вызван стремлением сохранить свой бизнес и капитал в условиях нарастающего кризиса. Причем при оценке уровня теневой экономики полностью или частично не учитывается огромная криминальная составляющая теневой экономики.

Формы возможной реализации теневых экономических отношений  практически безграничны. Теневая  экономика пронизала все сферы  жизни и деятельности. Основной причиной ее масштабности в России на этапе  либеральных реформ следует признать криминальную приватизацию, которая  вытолкнула значительную часть производства в тень, а также порочную стратегию  и тактику перехода к рынку  в целом. Это положило начало серьезной  криминализации в сфере экономики  в обществе в целом.

Основы теневой экономики  были заложены еще в советское  время. Советские «теневики-цеховики»  затем овладели огромными кусками  государственной собственности. Во время недавнего кризиса у нас беднел народ, а богатые богатели и росли миллиардеры. В 2009 г. их было 32, а в 2010 – 60. Откуда?

Эффективного и четко  регламентированного социально-правового  контроля теневой экономики, который  установлен в промышленно развитых странах, у нас практически не было и нет до сих пор. Но зато до последнего времени сохраняются  еще разрушительные дискреционные  полномочия чиновничества в экономической  сфере, что еще больше загоняет ее в тень. Даже сейчас во время мирового экономического и финансового кризиса  разворовываются деньги, выделенные государством на снижение кризисных  последствий. В Сети можно прочитать: «в истекшие два года воруют так  как в последний день». В данном случае под воровством имеется в  виду не примитивные кражи, а крупнейшие экономические предпринимательские  в купе с чиновниками преступления. И подобная практика существует не только у нас. Она получила широкое  развитие в США, где действия банкиров именуют «финансовым терроризмом». Даже в относительно спокойной Англии жители организовали массовые протесты под лозунгами: «Штурмуйте банки! Сжигайте банкиров!». И это за день до саммита «двадцатки», которая собиралась 2 апреля 2009 г. в Лондоне. Как писала «Российская газета»: «Мыльный пузырь финансового «сердца» Британии – лопнул с впечатляющим треском. Работу потеряли два миллиона британцев. А правительство… бросило миллиарды фунтов стерлингов не на поддержку пострадавшего от кризиса населения, а на поддержку пошатнувшейся банковской системы». Народ высказывался: «Капитализм изжил себя», «Банки должны подлежать контролю и регулированию». «Государство возвращается», «Создание новой финансовой системы». Антиглобалисты убедились, что их прежние предостережения оправдались.

Наиболее опасное мошенничество  совершается в высших уровнях  власти и бизнеса. За два года до мирового финансового и экономического кризиса в 2005 г. Р.Батри издал книгу  «Мошенничество Гринспена» в которой он подверг беспощадному и всестороннему анализу экономические взгляды и мошенническую деятельность председателя Совета управляющих Федеральной резервной системы США за последние два десятилетия. Он объективно прогнозировал наступление финансового и экономического краха. И он наступил в 2008-2010 годы, из которого многие страны до сих пор не выбрались.