Проблемы и перспективы приватизации в России

Государство не получило ни копейки от этих размещений, доход от приватизации полностью ушел самим госкомпаниям. Фактически госкомпании приватизировали доходы от приватизации. Формально доля государства в этих компаниях просто «размывается» за счет нового выпуска акций. Идея оказалась заразительной, многие госкомпанин решили пойти этим путем (AЛPOCa, Россельхозбанк и др.) и не только в России. Например, в Казахстане появились проекты народных IPO. Но мировой кризис, начавшийся во второй половине 2007 года, заставил изменить эти планы

Акции, размещенные в ходе «народных»IРО, в которые сотни тысяч граждан вложили свои деньги, почти сразу же упали в цене и граждане-инвесторы оказались в убытках. Только Роснефть показывала некоторый рост (еще бы, при диком скачке цен на нефть) Все акции упали в разы в ходе кризиса осенью 2008 г. Затем взлетели до докризисных уровней. Как бы то ни было, а никакого скачка цен на эти акции в результате самого IPO население не увидело – госкомпанни оказались слишком жадны и разместили акции по наивысшей цене.

Более того, даже владение этими акциями оказалось недешевым делом – на обеспечение их владения вне биржи (плата депозитарию) уходят практически все дивиденды, выплачиваемые по этим акциям. Продать акции, конечно, можно, но это непростая и недешевая процедура (надо идти к брокеру, заключать с ним договор о передаче акций в его депозитарий, выводить их на биржу, потом платить налоги и т.д.), мало кто это делает. Люди оказались в ловушке.

Выгодность этих сделок для госкомпаний (которые по-прежнему остались в госсобственности) сомнений не вызывает. А вот выгодность для государства вызывает очень большие сомнения Речь не только об упущенных деньгах. Ведь получение огромных свободных денежных средств госкомпаниями (а уж тем более – банками) резко усиливало их позиции в экономике. Эта приватизация усиливала госсектор, а не сокращала его. Это была своеобразная «приватизация наоборот» или «антиприватизация»– потому, что смысл приватизации оказался вывернут наизнанку.

После кризиса 2008-2009 годов российский бюджет оказался в дефиците. И правительство решило поправить положение дел с помощью приватизации. Теперь приватизация планируется именно за реальные деньги и именно в пользу бюджета.

Российская Федерация по состоянию на 1 января 2010 г. является собственником имущества 3517 ФГУПов, акционером 2950 АО.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3 Проблемы и перспективы приватизации в России

 

27 ноября 2010 г. правительство России утвердило »Прогнозный план (программу) приватизации федерального имущества и основных направлениях приватизации федерального имущества на 2011-2013 гг.»

На ближайшие 3 года в бюджете запланирован резкий всплеск приватизации – до 9-10 млрд. долл. ежегодно.

Всего за 5 лет Правительство выставит на продажу акции 900 государственных предприятий, рассчитывая выручить $60 млрд. Россия продаст доли таких гигантов, как «Роснефть», «РусГидро», Сбербанк, ВТБ, «Российские железные дороги» (РЖД), «Совкомфлот», «Аэрофлот» и аэропорт «Шереметьево»

Выглядит как амбициозный план. Безусловно, правительство можно было бы только поддержать в его намерениях. Если бы не две проблемы.

Часть вырученных денег власти обещают вернуть в виде инвестиций в приватизированные компании. Это заявление совершенно непонятно Идея бесплатных инвестиций возвращает нас лет на 15 назад, в эпоху залоговых аукционов и инвестконкурсов Обмен же инвестиций на долю в собственности (в уставном капитале) предполагает «ползучую национализацию» Оба варианта не хороши.

Но, главная проблема в том, что почти во всех госпредприятиях государство по-прежнему оставляет за собой контрольные пакеты. То есть разгосударствления этих предприятий не происходит и в частные компании они не превращаются.

В собственности государства после 5 лет этой приватизации останется:

• 100% Транснефти и Зарубежнефти (по ним решения о приватизации вообще не приняты, также непонятна судьба Аэрофлота и государственных аэропортов – Шереметьево и Внуково),
• 75%+1 акция РЖД;
• 75% Россельхозбанка и Федеральной сетевой компании;
• 60,5-65,5% ВТБ;
• 60% Роснефти;
• 51% Сбербанка и Русгидро;
• 50%+1 акция в Совкомфлоте и Росагролизинге11.

Что же реально приватизируется. Названо только одно предприятие – Объединенная зерновая компания (100%) Что удивительно, т.к. она выполняет госфункции и управляет государственным интервенционным фондом сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия объемом до 10 млн. тонн зерна общей стоимостью под 50 млрд. рублей. Приватизировать компанию без этой функции – сразу снизит ее стоимость. А идея приватизации самой этой госфункции несколько удивительна. Конечно, кому-то хочется управлять госфондом зерна в личных интересах. Но времена столь простых и циничных рецептов приватизации, кажется, уже миновали.

Приватизация только для обеспечения доходов бюджета выхолащивает сам смысл приватизации как процесса передачи бизнеса собственнику, более эффективному, чем государство. Фактически продажа небольших госпакетов акций означает приватизацию без приватизации.

Объявленная Президентом инициатива исключения профильных чиновников из советов директоров госкомпаний только подчеркивает деформацию отношений собственности в стране, излишнее огосударствление бизнеса и выглядит суррогатом, плохим заменителем реальной приватизации.

Процесс приватизации в России очевидно не закончен. Доля госсектора явно слишком велика. После намеченного Правительством плана приватизации явно напрашивается еще один, следующий ее этап – продажа контрольных пакетов госкомпаний. Но нет никакого особого смысла растягивать это на разные этапы и еще на десяток лет. Приватизацию надо резко ускорить минимум по двум причинам:

1. Приватизация выступит средством повышения эффективности госкорпораций, резкого сокращения или прекращения воровства и повышения эффективности их работы. А также средством сокращения коррупции госорганов, связанной с госбизнесом, и искажения макроэкономической политики в пользу госкомпаний (например, опережающего роста тарифов естественных монополий или прекращения бесконечных амбициозных политических проектов вроде зимней Олимпиады в тропиках или саммита АТЭС на безлюдном острове).
2. Приватизация может обеспечить очень большие дополнительные доходы бюджета.

Альтернативная программа приватизации должна включать в себя уже сейчас продажу контрольных и даже блокирующих госпакетов в Газпроме, Роснефти, Транснефти, Сбербанке, ВТБ, АвтоВАЗе, Ростехнологиях и многих других госкомпаниях. Примерный размер альтернативной программы приватизации – 200 млрд.долл. в течение 5 лет. Втрое выше запланированной Правительством.

Пока о таком подходе к приватизации можно только мечтать Нынешние чиновники (особенно, высокого ранга) найдут массу причин, почему необходимо сохранить госкомпании. И почему их продавать невыгодно именно сейчас. Для того, чтобы говорить о реальной приватизации придется преодолеть их активное сопротивление, связанное с участием или заинтересованностью в том или ином виде госбизнеса. Для этого нужна политическая воля. Не меньшая, чем была проявлена на первом этапе приватизации в 1992- 1994 годах.

Возможно, следующий этап реальной приватизации начнется только, когда нынешняя политическая элита поймет необходимость ухода от власти и постарается конвертировать власть в собственность (как раз та самая сделка, о которой говорил Е.Гайдар).

Сложившаяся в результате переприватизационных процессов структура собственности в России серьезно деформирована, она отличается очень высокой степенью концентрации и монополизма, а также сращенностью с госструктурами и «офшоризацией» владения российскими предприятиями как защитной стратегией. Создание на Западе «плацдармов» стало обязательным элементом крупного российского бизнеса.

И, конечно, слишком много криминалитета выплеснулось в 90-е годы Для многих людей это – сломанные судьбы, нереализованные потенции, несостоявшиеся мечты.

Для экономики и для людей важно, как прошла приватизация. Но, конечно, важнее – как она будет проходить дальше.

В России с ее традицией уравнительности никакая программа приватизации не могла бы получить всеобщего одобрения, при любых ее результатах остались бы недовольные. Успех состоит уже в том, что при реализации российской программы приватизации удалось избежать социальных конфликтов.

Но факты – вещь упрямая. В России утвердился институт частной собственности, появился слой частных собственников, заинтересованных в повышении эффективности своих предприятий. Стали играть заметную роль механизмы и стимулы рынка. Государство сняло с себя обязанность дотировать большую часть предприятий. Политические свободы обрели экономическую базу.

В процессе приватизации не была достигнута цель демонополизации экономики. Но это объясняется не ошибками в выборе стратегии приватизации, а, более глубинными причинами, проистекающими из сложившейся природы постсоветского общества. Менталитет россиян, их ценностные установки, представления о соотношении власти и прав собственности привели к тому, что сегодня в России сформировался капитализм, имеющий черты феодально-бюрократического. Само существование формально частных предприятий нередко зависит от благосклонности чиновников, распределяющих госзаказы и госгарантии, выдающих лицензии, согласующих многочисленные разрешения. Российские чиновники в отличие от чиновников в европейских странах практически легально участвуют в подконтрольных им бизнесах, используют для их поддержки госзаказы и бюджетные средства. Они формируют кланы и создают хозяйственные структуры, занимающие монопольное положение на рынке.

Экономическая эффективность такого монополизированного бюрократией рынка крайне низка. Откаты чиновникам и их участие в бизнесе ведут к росту издержек, неустойчивости бизнеса, принятию нерациональных решений. На уровне отраслей доли рынка и ресурсы перераспределяются в пользу неэффективных, но имеющих чиновничьи «крыши» предприятий. Потеря благорасположения губернатора или другого влиятельного лица может обернуться потерей бизнеса. Это делает частную собственность в России условной. Ожидать в таких условиях прихода иностранных инвестиций и связанных с ними высоких технологий не приходится.

Известно, что капитал семейства Морганов изначально формировался пиратскими грабежами их прапрадеда. Не отличался порядочностью в отношениях с партнерами и калифорнийский магнат Стэнфорд. Первоначальное накопление часто происходило если не противоправно, то вопреки нормам морали. Развитие институтов рынка, конкуренция, совершенствование законодательства облагородили нравы европейских стран и США. В любой школе бизнеса начинающему бизнесмену примерами и статистикой докажут, что самый надежный путь к успеху – законный, что доверие к фирме, прозрачность корпоративного управления – основа процветания. Но на обретение бизнес-сообществом этого понимания ушли многие десятилетия.

В начале 1990-х годов в России не было и не могло быть традиций честного ведения корпоративного бизнеса. Многие предприниматели не ощущали необходимости придерживаться ни норм закона, которых часто просто не было, ни норм морали. Представители партийно-хозяйственной номенклатуры и при советской власти не отличались порядочностью, что хорошо видно по размаху номенклатурной приватизации. Трудно было предположить, что, став собственниками приватизированных предприятий, они не попытаются обмануть мелких акционеров. Господствующий в среде российской буржуазии социальный цинизм и смычка с криминалом предопределяли стратегию поведения – прирост капитала любой ценой.

Перевод прибыли за счет игры цен посредническим фирмам, принадлежавшим владельцам контрольных пакетов акций, позволял последним не выплачивать дивиденды, скупать акции у миноритариев по бросовым ценам. Среди акционеров было много работников предприятий, поэтому преднамеренная задержка с выплатой зарплаты также способствовала скупке акций с минимальными издержками. Коррупционные сделки с чиновниками министерств ради получения льгот, подкуп управляющих компаний ЧИФов, заказные убийства конкурентов – вот далеко не полный арсенал противоправных методов обогащения многих представителей бизнес-элиты.

На улучшение ее нравов могут повлиять два фактора. Первый – конкуренция и потребность в капитализации компаний, в приросте капитала за счет размещения акций и облигаций на фондовом рынке. Репутация фирмы, ее кредитная история, качество корпоративного управления, прозрачность сегодня стали играть заметную роль. Второй – не столько совершенствование законодательства, прежде всего антикоррупционного, акционерного, контрактного, налогового, сколько оздоровление правоприменительной практики, независимость судов и качество их работы. Здесь позитивных изменений мало, на клановый бюрократический характер и природу российского капитализма они влияют незначительно.

Известная «теорема Коуза» гласит, что для роста эффективности экономики не так уж важно, как была распределена собственность на начальном этапе, важнее, чтобы права собственности были четко закреплены и гарантированы, а издержки по их переходу к более эффективным собственникам были пренебрежимо малы. Но именно этого сегодня нет в России.

Ситуацию ухудшают рост доли ВВП, приходящейся на государственные предприятия, интенсивное создание госкорпораций. Не находясь в условиях жестких финансовых ограничений, распоряжаясь «ничейной» собственностью, не имея стимулов к структурной оптимизации в соответствии с запросами рынка, госпредприятия и корпорации сами являются «токсичными активами! для других секторов рыночной экономики. Не существует ясной черты, отделяющей социалистическую экономику от капиталистической, но ни одна страна Западной Европы не имеет государственного сектора, на долю которого приходится более 1/3 ВВП. Все это говорит о том, что модернизация России без дальнейшей приватизации государственных активов невозможна. История приватизации »по-российски» еще не закончилась.