Европа и процессы глобализации экономики

Таблица 3

Среднегодовые темпы  прироста реального ВВП Западной Европы  
и других промышленно развитых стран в 1960–1999 гг. (в %)

Источники: Handbook of International Trade & Development Statistics 1979; Ibid.

1996/1997, table 6.2; World Economic Outlook, September 1999, Appen dix, table 1.

Даже то, что курс евро в первые месяцы после рождения этой валюты временно понизился по отношению  к доллару, пошло на пользу странам  еврозоны, так как это стимулировало  экспорт их товаров и услуг. В  дальнейшем, считает директор Института  международной торговли (США) Ф. Бергсон, ожидается крутой поворот в деноминации  международных ценных бумаг от доллара  к евро. Общая стоимость таких  ликвидных активов в евро может, по его оценкам, составить от 500 до 1000 млрд. долл., что повлечет за собой  рост обменного курса евро по отношению  к доллару процентов на 40¹. В целом же, как полагают многие аналитики, появление единой валюты упрочивает финансовую стабильность в еврозоне и делает ее более привлекательной для иностранных инвесторов, что обещает повышение здесь темпов экономического роста и занятости.

В условиях глобализации рынков появление и упрочение евро будет  способствовать уже идущему формированию трех торгово-экономических суперблоков: европейского, американского и восточноазиатского. В Европе такой блок складывается вокруг интеграционного ядра ЕС, разросшегося до 15 стран. В ближайшие 8–10 лет в Евросоюз, по всей видимости, войдут еще 10 стран Центральной и Восточной Европы, а также Кипр, Мальта и Турция. Кроме того, южнее формируется пояс мягкой интеграции с участием стран Южного и Восточного Средиземноморья, которые создают двусторонние зоны свободной торговли с ЕС. Не исключено, что такой пояс может в будущем пополниться другими африканскими и ближневосточными странами.

В противовес этому в Западном полушарии после создания в 1995 г. НАФТА началась активная подготовка к учреждению в 2000 г. панамериканской  зоны свободной торговли в составе 34 государств этого полушария. В  свою очередь в Юго-Восточной  Азии все отчетливее вырисовываются контуры третьего торгово-экономического блока, концентрирующегося вокруг Японии.

Дело идет к тому, что  в каждом из этих суперблоков будет доминировать одна резервная валюта и валюта международных расчетов и платежей – евро, доллар и иена. До сих пор 60% мировой торговли осуществлялось в долларах, 30% – в немецких марках, фунтах стерлингов и других европейских валютах и 5% – в иенах. С появлением еврозоны внутрирегиональная торговля 11 стран-участниц статистически исключается из общего объема их внешней торговли. Поэтому удельный вес евро в обслуживании международного оборота товаров и услуг снижается примерно до 20%. Но в дальнейшем он, по всей вероятности, будет повышаться, оказывая все более благоприятное воздействие на формирование европейского торгово-экономического суперблока и ослабляя позиции доллара.

Глобализация экономики  охватывает все аспекты производства и обмена. Она расширяет до планетарных  масштабов не только финансовые рынки, не только рынки многих товаров и  услуг, но и рынки факторов производства – капитала и труда. Мировая экономика  постепенно трансформируется в своего рода систему сообщающихся сосудов, в которой международный переток производительных капиталов и трудовых услуг определяется разностью уровней доходов (прибыли на капитал и величины оплаты труда) в различных частях этой системы. И капитал и труд перетекают из регионов с низким уровнем доходов в регионы с высоким их уровнем.

Правда, капитал более  мобилен, чем труд. Поэтому в прошлом  внутри этой системы активным началом  выступали покупатели трудовых услуг, то есть владельцы инвестиционных ресурсов, вывозившие их из стран дорогих трудовых услуг в страны, где такие услуги стоят дешевле. Но по мере развития международной транспортной инфраструктуры, упрощения и удешевления пассажирских перевозок все большую мобильность  обретает и труд. Теперь уже сами работники наемного труда активно  перемещаются из страны в страну в  поисках работы и/или более высокого заработка.

Все это было бы приемлемо  и экономически, и с точки зрения западных гуманистических ценностей, если бы не накладывалось на весьма опасные демографические процессы, как в развивающихся странах, так и в развитых. В большинстве  бедных стран с середины ХХ в. наблюдается  демографический взрыв, обусловленный  повышенной рождаемостью при понижающейся (благодаря развитию там здравоохранения, гуманитарной помощи извне и некоторому повышению уровня жизни) смертности. Хотя пик этого взрыва уже пройден, темпы ежегодного прироста населения  во многих развивающихся регионах еще  долго будут оставаться высокими. По подсчетам экспертов ООН, численность  населения развивающихся стран  с 4545 млн. в 1990 г. возрастет до 8210 млн. в 2050 г. В результате уже к 2010 г. на рынок труда там выйдут дополнительно 700 млн. человек. Это больше общей  численности рабочей силы во всех развитых странах в 1990 г. А к 2025 г. предложение трудовых услуг увеличится там еще на 700 млн. и достигнет 3,1 млрд. человек. Это угрожает резким переполнением местных рынков труда, выталкиванием миллионов людей  на внешние рынки и возрастанием наплыва мигрантов в развитые страны, в первую очередь европейские.

Ситуация усугубляется тем, что в Европе и других развитых странах мира темпы прироста населения  минимальны, а главное – здесь  происходит быстрое старение населения, то есть увеличение доли жителей старше 64 лет и, соответственно, снижение доли не только работоспособного населения, но и населения в репродуктивном возрасте. По экспертным оценкам, численность молодежи (лиц в возрасте от 15 до 24 лет) в развитых странах снизится со 176 млн. человек в 1975 г. до 135 млн. в 2020 г. Это означает, что предложение на рынках труда развитых стран будет сокращаться, что с одной стороны, хорошо, так как позволит уменьшить безработицу, но, с другой – плохо, так как увеличится доля национального дохода, направляемая на выплату пенсий и других пособий людям старше 64 лет и моложе 15 лет в ущерб инвестициям в экономическое развитие. Западная Европа по этой причине может к 2005 г. не досчитаться 0,43% своего совокупного ВВП по сравнению с тем, какой она могла бы получить, если бы доля трудоспособного населения сохранялась на уровне 1995 г. К 2010 г. эти потери составят 0,59%, к 2015 г. – 1,71%, а к 2020 г. – 3,42%.

Но гораздо хуже то, что  разнонаправленность демографических  тенденций в развивающихся и  развитых странах усиливает притягательность последних для десятков миллионов  мигрантов из перенаселенных регионов мировой периферии. В европейских  странах уже давно проживает  большое число турок, алжирцев, других выходцев из бывших французских, британских, бельгийских колоний. Правда, они  соглашаются выполнять те работы, которые европейцы считают для  себя не престижными. Однако такие иммигранты перетаскивают в Европу своих  родственников, обзаводятся семьями, производят на свет новые поколения  смуглых или чернокожих граждан  Европы, исповедующих чуждые европейцам верования, придерживающихся собственных  культурных традиций и т. п. Все это  порождает межэтническую напряженность. “В отличие от Соединенных Штатов, занимающих почти целый континент, европейские государства не рассматривают  себя в качестве “плавильного котла”, – замечает П. Кеннеди. – Поэтому  тот аргумент, что Европе иммигранты нужны, чтобы предотвратить в  будущем нехватку рабочей силы (из-за “поседения” ее коренного населения) не пользуется популярностью”.

Отсюда – распространение  в Европе ксенофобии, рост популярности ультранационалистических партий и  движений и увеличение их представительства  в парламентах. Об этом убедительно  свидетельствуют политическое восхождение  партии Ле Пена во Франции и скандальное вхождение в феврале 2000 г. в состав австрийского правительства партии Йорга Хайдера, вызвавшее политический кризис в ЕС. Все это подвергает серьезному испытанию на прочность европейские демократические ценности и институты – одно из фундаментальных условий социально-экономического прогресса.