Европа и процессы глобализации экономики

В последние десятилетия  добавился еще один стимул к такому переносу из высокоразвитых стран в  менее развитые нижних “этажей” производственной пирамиды – обострение экологических  проблем. В Западной Европе и других развитых регионах с большой плотностью населения, высокой степенью урбанизации и насыщенности производствами с вредными отходами загрязнение окружающей атмосферы, водоемов и почвы приняло угрожающие масштабы. Это заставило вводить все более жесткие экологические стандарты, увеличивать расходы по их соблюдению, повышать штрафы за их нарушение. В результате экологические издержки, особенно высокие в добывающей промышленности, в химической, металлургической и других отраслях первичной обработки природного сырья, стали весомой составляющей в конечной цене продукта. В сущности, экологические издержки – аналог постоянно растущих издержек на оплату труда: и то и другое выгоняет предпринимателей с удобных, насиженных мест дома и заставляет рыскать по свету в поисках более прибыльного вложения капиталов.

Таким образом, исторически  сложившаяся структура международного разделения труда постоянно модернизируется  путем переноса из высокоразвитых стран  в менее развитые трудоемких, материало- и энергоемких, а также экологически обременительных этажей реального сектора экономики. Кроме того, туда периодически “сбрасываются” технологии или виды изделий, прожившие первые три стадии своего жизненного цикла. Как уже сказано, такой перенос возможен лишь на достаточно подготовленную почву в смысле квалификации рабочей силы принимающей страны, уровня развития ее финансовой, транспортной и иной инфраструктуры, а также правовой и политической стабильности. Такой процесс носит более или менее каскадный характер: с самого верхнего уровня мировой технико-экономической пирамиды производственные мощности попадают, как правило, на ближайший к нему по уровню развития “ярус”, ускоряя темпы его развития. Оттуда со временем нижние “этажи” местного производства переносятся на следующий зарубежный “ярус” и т.д. Все это напоминает конструкцию многоярусного фонтана, когда вода, переполняя верхнюю чашу, последовательно стекает вниз из одной чаши в другую.

Этот каскадный процесс  постепенно ускоряется. Во-первых, в  силу повышения темпов технического прогресса в странах мирового авангарда. Об этом свидетельствует  неуклонный рост здесь расходов на исследования и разработки. В четырех  ведущих странах Западной Европы (Германии, Франции, Англии и Италии) они увеличились (в постоянных ценах) с 1981 г. по 1995 г. включительно в среднем  в 1,4 раза, в США – в 1,6, в Канаде – в 1,8, в Японии – в 2 раза. По оценкам специалистов, в ближайшие десятилетия ожидается значительное продвижение в сферах компьютерных технологий, генетики, имитирования мышления, новых материалов, в энергетике, на транспорте и в создании методов и систем защиты окружающей среды. Все это позволит открыть новые горизонты как для производителей, так и для потребителей. Но одновременно это будет “выталкивать” из Европы и других индустриальных стран в периферийные регионы все более широкие пласты менее высокотехнологичных производств.

Во-вторых, ускорению каскадного процесса способствуют нарастающие  темпы экспорта прямых инвестиций из стран мирового авангарда в периферийные регионы. Ведь такие инвестиции несут  с собой не только финансовые ресурсы, но и передовые технологии, первоклассный  менеджмент и профессиональный маркетинг. Самый крупный экспортер таких  капиталов – Западная Европа. В 1995 г. на ее долю приходилось 48,9% мирового объема прямых зарубежных инвестиций, а в 1998 г. – 62,6%. У США эти доли составили соответственно 25,7 и 20,5%. У остальных стран мирового авангарда  – 10,7 и 8,6%. Правда, львиная доля таких  капиталов вкладывается в другие страны самого Запада. Но в последние  десятилетия положение стало  меняться: в 1984–1989 гг. развивающиеся  регионы мира поглотили уже 19,2% общего притока прямых иностранных инвестиций, в 1990–1994 гг. – 24,4%, а в 1995–1999 гг. – 30,6%. Зарубежные филиалы западных ТНК  все охотнее десантируются на территорию развивающихся стран. В 1980 г. они обосновались в 50 таких  странах, в 1990 г. – в 54, в 1995 г. – в 71 стране.

При этом все большая доля прямых инвестиций из развитых стран  вкладывается в обрабатывающие отрасли  промышленности развивающихся регионов. В 1997 г. она достигла 33,6% против 9%, вложенных  в сельское хозяйство и добывающие отрасли (55,6% приходилось на сектор услуг). Процесс глобальной диффузии капитала и технологий набирает силу.

В-третьих, этот процесс облегчается  и ускоряется благодаря информационной революции, которая, с одной стороны, связывает весь мир единой сетью  телекоммуникаций и позволяет получать необходимую информацию при любых  расстояниях практически в реальном режиме времени, что существенно  упрощает управление зарубежными филиалами  ТНК. С другой стороны, она открывает  перед развивающимися странами беспрецедентные  возможности приобщаться к западной науке, технике, производственной и  общей культуре несравненно быстрее, чем когда-либо в прошлом.

Все это и есть процесс  глобализации экономики в действии. Зародившись первоначально в  Европе, он давно уже стал всеохватывающим  саморазвивающимся процессом, своего рода цепной реакцией, которая, разветвляясь и ускоряясь, прокладывает себе путь через все препоны. Рано или поздно она приведет к технико-экономической “вестернизации” всего мирового сообщества. Это, по всей вероятности, и будет основным стержнем мировой экономической истории в XXI веке. Гораздо менее прогнозируема “вестернизация” национальных культур, но это особая тема, выходящая за рамки данной статьи.

Однако процесс глобализации экономики – не прогулка по Невскому проспекту. Наряду с явными благами  он таит в себе и весьма серьезные  опасности и подвохи. Вот лишь самые очевидные.

• Развитие глобального  рынка капиталов и стремительный  рост международных финансовых потоков, в значительной мере оторванных от реальных потребностей международной  торговли товарами и услугами, благоприятствуют крупным валютным спекуляциям и  другим аферам, расшатывающим финансовую систему прежде всего менее развитых стран. Это ввергает их экономику в глубокие и затяжные кризисы со всеми вытекающими из этого социальными и гуманитарными последствиями.

• Вывоз производительного  капитала из индустриальных стран в  развивающиеся – это утечка потенциальных, а нередко и реальных рабочих мест и, следовательно, рост безработицы в странах Запада со всеми вытекающими из этого социальными, бюджетными и внутриполитическими проблемами.

• Одно из проявлений глобализации – развитие международной транспортной инфраструктуры и существенное “сокращение  расстояний”. Это значительно облегчает  потоки мигрантов из бедных стран  в богатые в поисках заработков и лучшей жизни. Нарастающий приток иммигрантов создает в странах  Запада не только социальную, но и этническую напряженность, порождает неонационалистические тенденции, подтачивает основы демократии.

• Растущая прозрачность национальных границ в сочетании с информационной революцией и быстрым развитием  компьютерных и других высоких технологий открывают новые горизонты для  международной организованной преступности: наркобизнеса, распространения особо опасных видов оружия, торговли “живым товаром” и т. п.

Таким образом, у стержневой линии развития мировой экономики XXI века неизбежно будет своего рода тень – параллельная линия непрерывной  борьбы против негативных последствий  глобализации, постоянный поиск такого равновесия плюсов и минусов этого  процесса, который устойчиво обеспечивал  бы положительный их баланс.

Европа перед  лицом вызовов глобализации

Оказавшись исторически  исходным пунктом того саморазвивающегося процесса, который в наши дни перерос  в лавинообразную глобализацию, Европа раньше, чем какой-либо другой регион мира, стала принимать меры защиты от его негативных последствий. Именно здесь еще в 50-х годах началось создание некоей зоны экономической и социальной стабильности, огражденной от остального мира не только единым таможенным барьером, но и особой системой коллективного регулирования самых разных аспектов межстрановых отношений – от торговли товарами и услугами до миграции рабочей силы и капиталов, от социальной защиты населения этой зоны до их личной безопасности, от координации макроэкономической политики государств-членов до их валютной унификации. То, что предпринимается на протяжении четырех десятилетий в рамках Евросоюза, можно с определенным основанием рассматривать как защитную реакцию на экономические, социальные и другие неприятности, которыми сопровождается процесс глобализации.

Поэтапное расширение ЕС представляет собой не только форму борьбы за рынки сбыта или способ упрочения  его геоэкономических позиций в  соперничестве с США и Японией, но и попытку раздвинуть границы  упомянутой зоны стабильности, придать  ей большую надежность. Кроме того, увеличение числа стран–участниц Евросоюза  придает ему растущий политический вес на международной арене и  позволяет оказывать все большее  влияние на формирование и поддержание  мирового порядка посредством таких  международных организаций, как  ООН, МВФ, Всемирный банк, ВТО и  т. п.

Все это, однако, не дает оснований  считать, что Западная Европа лучше, чем, например, США или Япония, защищена от негативных последствий глобализации экономики. Для Европы было бы непозволительной роскошью сосредоточиться на решении  своих внутренних проблем и оставить в стороне глобальные процессы, справедливо  полагает американский исследователь  П. Кеннеди. "Страны ЕС и их граждане, – пишет он, – уже испытывают на себе влияние демографических  тенденций, миграции, экологических  проблем, глобализации промышленности и наступления новых технологий. Причем в следующие несколько  десятилетий это влияние, скорее всего, усилится. Несомненно, процветающие и лучше подготовленные по сравнению  с большей частью остального мира и являющиеся в этом смысле скорее “победителями”, чем “побежденными”, европейцы поступили бы опрометчиво, решив, что их не затронут обширные последствия влияния на нашу планету демографических проблем и новых технологий".

К демографическим проблемам  мы еще вернемся. А пока обратимся  к более злободневной сегодня  теме – дальнейшей либерализации  международной торговли и вытекающему  отсюда обострению конкуренции на мировых  рынках. Как известно, с 1948 г. по инициативе развитых стран снижение тарифных и  нетарифных торговых барьеров поставлено на многостороннюю основу и организовано таким образом, что отказ того или иного государства–участника  Генерального соглашения о тарифах  и торговле (ГАТТ) от взятых на себя обязательств чреват для него серьезными потерями. В результате проведенных с тех пор восьми раундов многосторонних переговоров средний уровень импортных тарифов индустриальных стран снизился с 40 до 4%, а применение нетарифных барьеров существенно ограничено.

В значительной мере благодаря  этому объем мировой торговли с 1951 г. по 1999 г. возрос в 17 раз, мировой  валовой продукт увеличился более  чем вчетверо, а средний мировой  доход на душу населения удвоился. Сначала такой порядок в мировой  торговле поддерживали только 23 индустриальных страны Запада, а остальные страны мира считали его посягательством на их внутренние рынки. Но постепенно необходимость и выгодность его для себя стали признавать и развивающиеся страны. Соглашения пятого раунда переговоров (проходивших в 1960–1961 гг.) подписали уже 39 государств, шестого (1963–1967 гг.) – 74, седьмого (1973–1979 гг.) – 99, а восьмого, Уругвайского раунда (1986–1993 гг.) – 123 государства. В настоящее время Всемирная торговая организация (ВТО) насчитывает 135 членов и 31 кандидата. Таким образом, либерализацию мировой торговли поддерживает подавляющее число государств мира, а в перспективе она станет всеобщей.

Это, конечно, выгодно европейским  и другим промышленно развитым странам, доля которых в мировом экспорте товаров и услуг составляет сегодня 68%. Но в то же время глобальная либерализация  торговли постепенно обесценивает роль таможенного союза, в рамках которого страны ЕС создали к 1993 г. практически  единое рыночное пространство, свободное  от торговых барьеров и представляющее собой, по сути, огромный внутренний рынок  ежегодной емкостью в 8750 млрд. долл. С принятием в ЕС еще 10–13 стран-кандидатов этот ареал полной свободы движения товаров, услуг и капиталов еще более расширится, а потенциальный объем его платежеспособного спроса увеличится на 15–20%. В те времена, когда закладывался фундамент этого таможенного союза, мировой рынок был вдоль и поперек перегорожен довольно высокими тарифными и нетарифными барьерами. Тогда такой союз представлялся благодатным оазисом, способным обеспечить процветание стран-участниц. Но по мере глобальной либерализации внешнеэкономических связей преимущества, создаваемые таможенным союзом, девальвируются. С одной стороны, в силу того, что и за его пределами торговля становится все более свободной, а с другой – потому, что ЕС как участник многосторонних переговоров в рамках ГАТТ/ВТО берет на себя все новые обязательства по снижению собственных импортных барьеров, открывая конкурентам из третьих стран все более широкий доступ в этот “оазис”. И то и другое размывает защитный барьер, ограждавший единый внутренний рынок ЕС.

Новый раунд переговоров  под эгидой ВТО в 2000–2003 гг. приведет к дальнейшему понижению тарифных и особенно нетарифных барьеров. В  том числе на рынках аграрных товаров, которые на протяжении более трех десятилетий были объектом особой опеки  в ЕС и до сих пор остаются вне  общих правил о недискриминации и принципа наибольшего благоприятствования. Евросоюзу придется пойти на новую либерализацию своего единого торгово-политического режима, в том числе в отношении весьма уязвимого аграрного сектора.

Есть и еще одна, более  фундаментальная причина обесценивания  таможенного союза – перемещение  центра тяжести производства и международной  торговли в сторону все более  науко- и техноемких товаров и услуг. “Знания теперь являются решающим фактором поддержания экономического роста, – пишет Генеральный секретарь ОЭСР Ж.-К. Пей. – Производство товаров и услуг с высокой добавленной стоимостью лежит в основе улучшения функционирования экономики и международной конкурентоспособности. Самые высокие темпы роста наблюдаются в высокотехнологичных секторах обрабатывающей промышленности, таких, как производство компьютеров и аэрокосмической техники, в секторе наукоемких услуг, например, финансовых и коммуникационных. Экспорт стран ОЭСР все более состоит из высокотехнологичных продуктов, патентов, товарных знаков и технических услуг”.