Динамика развития китайской экономики

Затем началась постепенная либерализация  валютного рынка, куда стали допускаться  предприятия с участием иностранного капитала. В 1996 г. Китай отменил ограничения  на обмен валюты в рамках проведения платежей по текущим операциям. Предприятия получили возможность покупать валюту для расчетов по текущим операциям у уполномоченных банков. Иностранным предприятиям были предоставлены условия национального режима в сфере валютного контроля, что являлось важным условием привлечения иностранных инвестиций.

Совокупный платежный баланс в  1990-е — начале 2000-х гг. в целом был положительный (за исключением 1992 и 1993 гг.). Основным фактором формирования положительного сальдо платежного баланса является активный торговый баланс и положительный баланс движения капитала. Хотя период реформ сопровождался ростом внешней задолженности (см. выше), однако положение в этой области не представляется опасным, учитывая как благоприятную структуру долга (соотношение долгосрочных и краткосрочных кредитов), так и суще-ственный рост за последние годы валютных резервов страны (с 52 млрд долл. в 1994г. до 925 млрд долл. в середине 2006 г.). По этому показателю Китай вышел на первое место, опередив Японию.

 

 

 

 

 

 

3. Экономическое развитие Китая

 

До промышленной революции последней  трети XVIII в. Восток существенно не отставал от Запада и, в частности, уровень развития Китая еще в начале XVIII в. был сопоставим с уровнем Западной Европы.

Ханьский Китай в начале нашей  эры, по всей вероятности, не отставал, а несколько опережал Римскую империю раннего принципата. Доход на душу населения 2000 лет назад в Китае в размере $340-440 в год, а в Риме — S300-400 в год (с учетом покупательной способности национальных валют). К 1000 г. Китай продолжал оставаться мировым лидером по этому показателю, и лишь к 1600 г. мировое первенство страны оказалось утраченным. К 1800 г. Китай скатывается в отсталую периферию мировой цивилизации. Что же произошло?

В качестве объяснения предлагается «цивилизационный подход», своеобразный синтез теории «развития цивилизаций» А. Тойнби и теории «протестантской этики» М. Вебера. В основе этого подхода лежат особенности восприятия экономического роста и модернизации разными цивилизациями в зависимости от их социально-религиозных традиций.

 

Таблица 4 - Валовой  внутренний продукт на душу населения ($ 1980 г. с учетом покупательной способности национальных валют)

 

Страна	1000г.	1600г.	1800 г.	1870 г.	1913 г.	1950 г.	1988 г.
Китай	600-700	450-580	470-530	370-430	400-450	400-450	2450-2550
Индия	570-650	450-550	410-470	360-420	480-530	410-460	830-890
Япония	250-300	310-390	410-480	430-490	850-900	1090-1160	10400-10600
Британия	350-400	520-650	1050-1130	2180-2280	3100-3200	1150-1160	9500-9700
Германия	350-400	520-350	710-780	1050-1130	2030-2130	2650-2800	11300-11500
Франция	350-400	520-650	640-720	1260- 1320	2180-2280	3170-3270	10700-10900
США			770-830	1450- 1530	3550-3650	6330-6530	13900-14100
Россия	350-400	450-500	550-620	700-800	1000-1200	1600-1900	6500-7000

Наилучшие условия для предпринимательской деятельности и экономического развития имеет европейская цивилизация, на втором месте — (самая удаленная от нее географически) китайско-конфуцианская. Именно эти цивилизации обладают наиболее активной генеральной установкой развития, высокой социальной мобильностью, основанной на профессионально-квалификационной основе. В этих двух цивилизациях особое значение придается трудовой деятельности и творчеству.

Однако было бы заблуждением абсолютизировать эту схему. Дело в том, что состав стран и народов, относящихся  к той или иной цивилизации, традиционно неоднороден. Так, М. Вебер в одной только европейской цивилизации по религиозному признаку выделял народы, более или менее склонные к предпринимательской деятельности и к прогрессу. На первом месте в его иерархии стояли протестанты, на второй — католики. П. Я. Чаадаев отвел третье место православным. Но как быть с баптистами и другими христианскими сектами? А староверы?

          Согласно некоторым исследованиям, дух предпринимательства их не уступал протестантскому. И чем дальше продвигаешься по данной тропе исследования, тем больше вопросов и неясностей.

Не менее однородна и китайско-конфуцианская  цивилизация, в состав которой входят Китай, Корея, Япония и Вьетнам. Конфуцианство в каждой отдельно взятой стране здесь имеет свою специфику. К тому же собственно китайская цивилизация в немалой степени подверглась влиянию извне, особенно со стороны индо-буддийской цивилизации. Наконец, на протяжении многих веков в упомянутых странах преобладало не конфуцианство, а иные мировоззренческие установки (буддизм, шаманизм, синтоизм, даосизм, традиционные верования и т. п.).

Одна  из главных особенностей китайской  цивилизации заключается в том, что, в то время как древние цивилизации Ближнего Востока и Средиземноморья находились между собой в постоянном и тесном контакте, Китай в течение тысячелетий развивался обособленно. Само наименование Китая — «Чжунго» (Срединная страна) говорит о этноцентризме китайцев: Китай — в центре Земли, а вокруг варварские племена, низкие по своему культурному развитию, агрессивность которых периодически приходилось усмирять.

 

3.1. Особенности перехода к современному экономическому росту в Китае

По  мнению исследователей из КНР, уже в  XI в. до н. э. (и вплоть до «опиумных войн» 1839-1842 гг.) в Китае существовал феодализм. Конечно, на протяжении этих трех тысячелетий китайский феодализм претерпевал существенные изменения, особенно после 220 г. н, э.

   Уже в III в. до н. э. китайское общество обладало явными чертами рыночной экономики. Во-первых, это свободное перемещение людей через государственные границы. Во-вторых, частная собственность на землю. В-третьих, межродовое разделение труда (которое существовало уже с XVI-XI вв. до н. э). В-четвертых, практика обмена продуктами производства (которая также существовала с незапамятных времен). И наконец, практически все в Древнем Китае имело стоимостную оценку, в том числе и труд ремесленников.

Опыт  Древнего Китая убедительно показывает, что рыночная экономика — отнюдь не обязательно продукт демократии и современной эпохи. Современная капиталистическая экономика — это всего лишь высокая стадия развития рыночной экономики. Что касается Китая, то он обладает рыночной экономикой определенной стадии развития на протяжении уже более двух тысячелетий. При этом к XIV в. н. э. китайцы обладали не худшей, а, возможно, лучшей технологией, нежели европейцы, но вместе с тем не сумели совершить промышленную революцию ранее чем во второй половине XX в., значительно отстав от Западной Европы. И эта проблема остается одной из самых дискуссионных. В научной литературе по этому поводу существуют по меньшей мере три точки зрения.

Марксистская  версия

  Ученые-марксисты  из КНР объясняют проблему  перехода Китая к современному росту особенностями китайского феодализма. Если в Европе капитализм стал зарождаться в XIII-XIV вв., а спустя всего пять веков произошла его окончательная победа, то в трехтысячелетнем феодализме Китая зародыши капиталистических производственных отношений были заметны уже в III в. н. э. Но тем не менее не было условий для их развития: в Китае отсутствовали города европейского типа в качестве рынков товаров и рабочей силы.

Авторы  монументального труда «Комментарий по современной китайской экономической истории» отмечали, что во время позднего феодализма эпохи Цин (1644-1911) чиновники, помещики, торговцы и ростовщики контролировали средства производства, и в частности землю. Эти четыре социальные группы аккумулировали во все возрастающих размерах землю и прочие богатства в виде доходов от ренты, поступлений от налогов, процентов от монопольных цен. Все эти богатства тратились на паразитическое потребление предметов роскоши, а также на поддержание неэффективного государственного механизма управления армией и чиновниками.

В первые годы правления династии Цин правящая элита самоограничивала собственное потребление прибавочной стоимости: часть ее в качестве субсидий перераспределялась в пользу бедняков, на освоение новых земель, строительство водных сельскохозяйственных сооружений, дорог, систем связи и городов. И это, пусть даже скромное, перераспределение прибавочной стоимости в пользу общества существенно стимулировало развитие частного сектора. В результате в первые 75 лет правления династии Цин экономика процветала и население увеличивалось. Однако впоследствии такое благоприятное для общества перераспределение прибавочной стоимости было свернуто, а методы эксплуатации труда становились все более изощренными.

Несмотря  на искусно отрегулированный феодальный механизм управления, зачатки капиталистических производственных отношений (протокапитализм) не могли быть остановлены в своем развитии, хотя они не прогрессировали столь же динамично, как в Западной Европе.

В средних  и крупных городах торговцы организовывали шелкопрядение и тканекрашение, широко используя при этом наемную рабочую силу. В некоторых деревнях помещики нанимали работников для сбора урожая, а затем продавали его в целях получения прибыли. Иной вариант рыночных отношений осуществляли богатые сельские арендаторы, нанимая рабочую силу для аграрных работ. Все это стимулировало возникновение отношений протокапитализма. По мнению многих экономистов из КНР, длительность существования производственных отношений в Китае объясняется хорошей отрегулированностью механизма архаичного управления, а становление и победа капиталистических производственных отношений были лишь вопросом времени, хотя трудно сказать, сколько бы еще его понадобилось, не случись активной западной экспансии в середине XIX в.

 

Мальтузианская версия

Многие  ученые пытаются объяснить феномен  торможения экономического развития Китая огромным народонаселением. Интересную интерпретацию в связи с этим создал американский исследователь Марк Элвин, который попытался ответить на вопрос, что помешало Китаю усовершенствовать важные технологические нововведения эпохи Сун и достигнуть современного экономического роста подобно тому, как это сделали страны Западной Европы после XIV-XV вв., в то время как Китай и в XIX в. продолжал использовать технологию XII в. Элвин попытался выявить функциональную зависимость между экономическим развитием и огромной численностью населения.

Элвин считал, что в какой-то мере феномен  торможения объясняется тем, что, во-первых, после XIV в. Китай начал проводить политику самоизоляции; во-вторых, принял новую философскую ориентацию: неоконфуцианство, не стимулирующую изучение причинно-следственных связей в природе и обществе. В качестве третьей причины М. Элвин выдвинул создание эффективной транспортной системы и сети мелких рынков, которые постоянно корректировали и смягчали любые резкие изменения в относительных ценах, отражающих критический дефицит продуктов в том или ином районе. Многочисленные странствующие торговцы передвигались от одного поселка к другому в зависимости от изменения спроса и предложения. К примеру, если хлопок дорожал в одном районе, то торговцы оперативно привозили его из других. Тем самым производство хлопчатобумажной одежды оставалось разбросанным по сельской местности и не перемещалось в городские центры. Цены редко изменялись настолько, чтобы создать достаточный стимул для внедрения новых технологий и организации механизированного производства. И наконец, четвертая причина, тормозящая модернизацию экономики, — это наличие большого количества свободной рабочей силы, освободившейся от крепостной зависимости в XVII в. и получившей возможность мигрировать из наиболее заселенных восточных районов страны и осваивать новые земли для занятия сельским хозяйством, что способствовало консервации экстенсивных форм экономической деятельности.

В результате внутриполитической стабилизации, достигнутой  маньчжурскими правителями после 1860-х гг., медленного роста населения, постепенного усовершенствования технологии производства объем выработки рос хоть медленно, но постоянно. При возникновении дефицита правительство предпринимало энергичные административные и рыночные контрмеры и неизменно держало ситуацию под контролем. Медленный экономический рост сопровождался умеренным приростом населения. Постепенно величина прибавочной стоимости сокращалась, так как развитие имело экстенсивный характер.

Сходных позиций придерживался американский исследователь Чао Кан, также связывая особенности экономического развития Китая сростом численности населения.² Чао Кан утверждал, что исторически большинство молодых европейцев были весьма предусмотрительны и осторожны при принятии решения о вступлении в брак. Так как содержание семьи и воспитание детей считалось сугубо личным делом, то свадьба могла состояться лишь в том случае, когда молодой человек был способен обеспечить семью материально.

В результате кривая свадеб и рождаемости  в Европе после XV в. изменялась в зависимости от экономической конъюнктуры общества.

В отличие от этого принятие решения  о вступлении в брак в Китае не было делом индивидуального выбора. По китайской традиции молодой человек должен был жениться как можно раньше и вырастить как можно больше сыновей, что считалось исполнением долга по отношению к предкам и семейному клану.

На  основании собственных подсчетов  изменения численности населения с начала нашей эры и до конца XIX в. Чао Кап выдвинул предположение, что XII в. стал критическим поворотным пунктом: именно в этом столетии средняя площадь обрабатываемых земель на семью упала с 80 до менее 25 му. В результате продукт труда в аграрном производстве сравнялся с издержками. С этого момента количество населения страны стало слишком велико по отношению к площади обрабатываемых земель, государство начало препятствовать купле-продаже земли, технический прогресс в аграрном секторе остановился, вследствие чего и в XX в. крестьяне продолжали использовать технологию XIII в.

 

 Парадокс Джозефа Нидхэма

Заслуга марксистского и мальтузианского  подходов заключается в том, что эти исследования обозначили проблему и привлекли к ней пристальное внимание многих ученых. Вместе с тем ни те, ни другие не сумели дать исчерпывающих ответов на поставленные вопросы.

Так, марксисты ограничиваются констатацией, что рано или поздно капиталистические производственные отношения и современный экономический рост созрели бы в Китае и без иностранного вмешательства, так сказать, в результате гегелевского перехода количества в качество. Так ли это на самом деле — вряд ли доказуемо. Представим, что промышленная революция не произошла в конце XVIII в. ни в Британии, ни в другом районе мира. Произошла бы в таком случае промышленная революция в Китае и когда? Ответить на эти вопросы не представляется возможным.