Курсовая работа по экономике

В чем же порок идеи единого директивного плана, почему он не позволяет находить ответы на главные экономические вопросы лучше, чем при рыночной организации хозяйственной жизни?

Дело в том, что командная система вовсе не случайно начинается с уничтожения частной собственности. Государство может командовать использованием экономических ресурсов только в том случае, если закон не защищает право частного собственника на самостоятельное распоряжение принадлежащими ему ресурсами.

Но если никто ничем не владеет, если все ресурсы (факторы производства) объявляются общенародной собственностью, а реально ими полновластно распоряжаются государственные и партийные чиновники, то это влечет очень опасные экономические последствия. Доходы людей и фирм перестают зависеть от того, насколько удачно они используют ограниченные ресурсы, насколько результат их труда действительно нужен обществу. [3]

В результате в странах с командной системой сложилась ситуация, когда:

1) даже самые  простейшие из необходимых людям  благ было невозможно свободно  купить, так как они были "дефицитом". Например, в 80-х годах в крупнейших городах России привычным видом стали "парашютисты". Так прозвали жителей маленьких городов и деревень, которые приезжали в большие города с большими рюкзаками (похожими на ранцы с парашютами) за спиной, чтобы купить продукты питания на несколько недель. Ведь в их населенных пунктах в продовольственных магазинах просто ничего не было. Сходные последствия дефицита были свойственны экономикам всех социалистических стран. Именно поэтому известный венгерский экономист Янош Корнаи в своей книге “Дефицит” писал: “Венграм и советским людям, китайцам и румынам, кубинцам и полякам в равной мере известно, что значит отстоять в очереди за мясом или обувью, а вместо покупки услышать грубость от продавца, им приходится годами ожидать ордера на квартиру, сталкиваться с остановками производства на предприятии из-за отсутствия материалов или комплектующих изделий”;

2) масса  предприятий постоянно несли  убытки, а многие из них были  официально отнесены к такой  категории как "планово-убыточные  предприятия". При этом работники этих предприятий все равно регулярно получали заработную плату и премии;

3) самой  большой удачей для граждан  и для предприятий было "достать" (по блату или по благосклонности  начальства) какой-то импортный товар  или оборудование. В России покупатели записывались в очередь за югославскими женскими сапогами с вечера, а югославы, в свою очередь, давали взятки за то, чтобы купить в магазинах своей страны обувь из Италии.

Австрийский экономист Людвиг фон Мизес первым сформулировал главную проблему социалистической экономики в такой форме, чтобы она никогда больше не исчезала из дискуссий. В этом его немалая заслуга. В статье “Экономический расчет в социалистическом обществе”, появившейся весной 1920 г., он показал, что возможность рационального расчета в нашей нынешней экономической системе основана на том, что цены в денежном выражении обеспечивают необходимое условие, позволяющее такой расчет осуществлять. [3]

В своей работе “Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность” Мизес подробно рассмотрел политику планирования в социализме.

Фундаментальное сомнение в реализуемости социализма порождается невозможностью экономических калькуляций. Было неоспоримо продемонстрировано, что в социалистическом хозяйстве экономические калькуляции неосуществимы. Когда не существует рыночных цен на факторы производства, поскольку они не продаются и не покупаются, нельзя прибегнуть к калькуляциям для определения результатов прошлых действий или для планирования будущего. Управляющие социалистическим производством просто не в состоянии знать, в какой степени выбранные ими средства и методы соответствуют желаемым целям. Они будут править в темноте, как оно и происходит. Неизбежна расточительность в обращении с редкими ресурсами производства, как материальными, так и людскими. Хаос и всеобщая нищета являются неизбежным результатом. [9]

Еще одно существенное возражение против социализма заключается в том, что социализм есть менее совершенный способ организации производства, чем капитализм, и что он приведет к сокращению производительности труда. Соответственно, в социалистическом обществе уровень жизни масс будет ниже, чем при капитализме. [9]

Свобода мысли и совести в стране, где власти могут сослать каждого неугодного в Арктику или в пустыню, и принудить его к пожизненному тяжкому труду – неизбежно фальшивы. Самодержец может попытаться оправдать такие произвольные действия тем, что они вызваны исключительно заботой об общественном благе и экономической целесообразности. Он сам себе высший судья во всех вопросах, относящихся к выполнению плана. Свобода печати иллюзорна, когда правительство владеет и управляет всеми бумажными фабриками, типографиями и издательствами, и когда ему принадлежит окончательное право решать: что печатать, а что не печатать. Свобода собраний также невозможна, когда правительству принадлежат все залы. И точно также со всеми другими свободами. [9]

Это неверно, что массы страстно тянутся к социализму, и что сопротивляться им невозможно. Массы благосклонны к социализму, потому что верят социалистической пропаганде интеллектуалов. Интеллектуалы, а не простой люд формируют общественное мнение. Скверное извинение для интеллектуалов, что они вынуждены покоряться массам. Ведь они сами породили социалистические идеи и внедрили их в толпу. Ни один пролетарий или сын пролетария не внес вклада в разработку социалистических или интервенционистских программ. [9]

Интеллектуальные лидеры народов породили и распространили заблуждения, которые поставили на грань исчезновения свободу и цивилизацию Запада. Только интеллектуалы ответственны за массовые бойни, которые стали характерной чертой нашего столетия. Они одни способны обратить тенденцию и проложить путь к возрождению свободы. [9]

Превосходство капиталистической системы в том, что это единственная система социального взаимодействия и разделения труда, позволяющая рассчитывать оценки плановых проектов и уже работающих заводов, ферм и мастерских. Нежизнеспособность всех схем социализма и центрального планирования предопределена невозможностью какого-либо экономического расчета в условиях, когда отсутствует частная собственность на средства производства и, как следствие, не существует рыночных цен на эти факторы. [9]

Но в социалистическом обществе, где существует только один управляющий, нет ни цен факторов производства, ни экономического расчета. Предпринимателю в капиталистическом обществе фактор производства через свою цену посылает предупреждение: "Не трогай меня, я предназначен для удовлетворения другой, более насущной потребности". При социализме эти факторы производства немы. Они не могут дать никаких советов плановику. Технические знания предлагают ему огромное разнообразие возможных решений одной и той же задачи. Каждое из них требует затрат различных факторов производства и в различных количествах. Но поскольку социалистический управляющий не может привести их к общему знаменателю, он не в состоянии определить, какие из них приносят наибольшую выгоду.

Это верно, что при социализме не будет ни очевидных прибылей, ни очевидных убытков. Где не ведутся расчеты, там невозможно ответить на вопрос: были ли задуманные или осуществленные проекты как раз теми, которые лучше других могли бы удовлетворить наиболее насущные потребности, – успехи и неудачи окутаны тьмой и никому не видны. Сторонники социализма глубоко заблуждаются, считая отсутствие очевидных прибылей и убытков положительным моментом. Это, напротив, главный порок любого социалистического управления. Это вовсе не преимущество – не знать, использует ли человек подходящие средства для достижения искомых целей. Социалистический управляющий скорее похож на человека, который вынужден прожить всю жизнь с завязанными глазами. [9]

Если история и может что-либо доказать и чему-либо нас научить, то только лишь тому, что частная собственность на средства производства есть необходимая предпосылка цивилизации и материального благополучия. Все известные цивилизации были основаны на принципе частной собственности. Только народы, приверженные принципу частной собственности, вырвались из нищеты, создали науки, искусство и литературу. Не существует свидетельств тому, что любое другое устройство общества могло бы одарить человечество плодами цивилизации. [9]

Важнейшим моментом, в котором профессор Мизес пошел значительно дальше своих предшественников, было подробное доказательство того, что экономичное использование имеющихся ресурсов возможно, только если цены устанавливаются не на одни лишь конечные продукты, но и на все промежуточные продукты и факторы производства, и что немыслим никакой другой процесс, который таким же образом учтет все соответствующие факты, как это делает процесс ценообразования на конкурентном рынке.

Интересно, что примерно в то же время два других выдающихся автора независимо пришли к очень схожим выводам. Первым был немецкий социолог Макс Вебер. В своем сочинении “Хозяйство и общество”, изданном посмертно в 1921 г., Вебер специально рассматривал условия, позволяющие принимать рациональные решения в сложной экономической системе. Как и Мизес, Вебер настаивает, что расчеты, предлагавшиеся ведущими защитниками плановой экономики, не смогут обеспечить рационального урегулирования проблем, которые придется решать властям в подобной системе. Он подчеркивал, что рациональное использование и поддержание капитала можно обеспечить только в системе, основанной на обмене и использовании денег, и что потери, обусловленные невозможностью рационального расчета в полностью социализированной системе, могут быть настолько велики, что не позволят сохранить нынешнее число жителей густонаселенных стран. Это фундаментальная проблема любой полной социализации, и, безусловно, невозможно говорить о рационально планируемой экономике, коль скоро никакие средства построения плана неизвестны, а это и есть вопрос, от решения которого зависит всё. [3]

Янош Корнаи в своём труде “Дефицит” придерживается аналогичных мнений.

Планирование, ориентированное на искусственное взнуздывание экономики, а не на всемерное повышение её эффективности, жесткая директивная система цен, не соответствующих сплошь да рядом реальным издержкам производства и потребительским свойствам продукции, основанная на уравниловке и выводиловке система заработной платы – все это создаёт питательную среду для произрастания бесхозяйственности, расточительства, разбазаривания природных, материальных, финансовых ресурсов, рабочей силы, приводит к превышению спроса над предложением, вызывает инфляцию.

Товарообмен, базирующийся на соизмерении общественно необходимых издержек производства при свободе выбора у продавцов и покупателей, уступает место иерархической системе распределения в соответствии с социальным весом отдельных участков экономической жизни. Выбор наиболее эффективного экономического поведения изготовителей и потребителей подменяется “соревнованием” за место в универсальной социальной очереди на получение фондов. Фондирование, т.е. “карточная” система распределения, различные категории снабжения, льготы и ограничения воспроизводят нехватки даже тогда, когда их можно было бы избежать.

В этих условиях права граждан и трудовых коллективов на удовлетворение своего платежеспособного спроса узурпируются вышестоящими звеньями административной системы. Распределяющая материальные блага бюрократия становится продуктом и стражем “экономики дефицита” и соответствующих ей социальных отношений. Лимитирование и фондирование материальных ресурсов заставляет накапливать при удобном случае запасы, что, в свою очередь, усугубляет дефицит в народном хозяйстве.

Негибкость и несовершенство государственной централизованной системы материально-технического снабжения, деформирующей кругооборот продукции в народном хозяйстве, Корнаи относит к одному из самых отрицательных последствий командно-приказной системы управления. Он подводит свои рассуждения к выводу, что такая экономика в принципе не может не быть расточительной, неэффективной и неконкурентоспособной в международных экономических обменах. [2, С. 13-14]

Я. Корнаи подробно останавливается на трех отрицательных тенденциях социалистической экономики – ориентации на экстенсивный валовый рост, нехватке в результате этого ресурсов и сопутствующем им накоплении запасов. Образуется порочный круг: постоянный и ненасыщаемый спрос заставляет наращивать количество выпускаемой продукции, а трудности материально- технического снабжения, отсутствие его планомерности вынуждают предприятия запасать сырьё, материалы, комплектующие изделия “впрок”, что усиливает существующий дефицит и т.д.

В свою очередь, погоня за валом и ненасытный спрос потребителя неминуемо обусловливают снижение качества продукции, что является побочным продуктом и одновременно предпосылкой сохранения дефицита. Уверенный в возможности сбыта любой продукции, незаинтересованный в её совершенствовании, изготовитель выбрасывает на рынок низкокачественные изделия вчерашнего дня. В экономике дефицита у изготовителя нет достаточного стимула обновлять производство, а это неминуемо ведёт к отставанию в научно-техническом прогрессе. Рынок производителя, на котором последний занимает монопольное положение и диктует свою волю, становится фактором застоя. [2, С. 14-15]

О социалистической экономике рассуждал выдающийся австро-американский экономист Ф.А. Хайек.

Суть рассуждений состоит в следующем. Конфликт между сторонниками (с одной стороны) спонтанного расширенного человеческого порядка, создаваемого рыночной конкуренцией, и теми (с дугой стороны), кто выступает за сознательную организацию человеческих взаимоотношений центральной властью, опирающейся на коллективное распоряжение имеющимися ресурсами, вытекает из фактической ошибки последних в понимании того, как возникают и используются знания об этих ресурсах. Научный анализ показывает, что, следуя спонтанно складывающимся нравственным традициям, лежащим в основе конкурентного рыночного порядка (а эти традиции не удовлетворяют канонам и нормам рационализма, принятым у большинства социалистов), мы производим, накапливаем больше знаний и богатства, чем возможно добыть и использовать в централизованно управляемой экономике, приверженцы коей претендуют на строгое следование “разуму”. [8, С. 16-17]

Требования социализма не выводятся как моральный итог из традиций, сформировавших расширенный порядок, который в свою очередь сделал возможным существование цивилизации. Скорее, они являются попыткой разделаться с этими традициями, заменив их рационально сконструированной системой морали, притягательность которой кроется в том, что обещаемые результаты отвечают инстинктивным влечениям человека. Согласно социалистическим воззрениям, коль скоро люди оказались способными породить некую систему правил, координирующих их действия, для них должна оказаться посильной и задача изобретения системы даже получше и поприятней. Однако если человечество обязано самим своим существованием какой-то конкретной, регулируемой правилами форме поведения, подтвердившей свою действенность, то оно попросту не может предпочесть другую форму поведения исключительно из-за кажущейся привлекательности её непосредственно видимых результатов. Спор о рыночном порядке и социализме есть спор о выживании – ни больше, ни меньше. Следование социалистической морали привело бы к уничтожению большей части современного человечества и обнищания основной массы оставшегося. [8, С. 17-18]