Уголовно-правовая ответственность при превышении пределов необходимой обороны и крайней необходимости

Пленум Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 года № 14 в своем  постановлении указал, что если обороняющийся  превысил пределы необходимой обороны  в состоянии внезапно сильно возникшего волнения, действия виновного подлежит квалифицировать по статье 105 или  статье 111 УК РСФСР 1960 года (убийство при  превышении пределов необходимой обороны  или тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение, причиненное при превышении пределов необходимой обороны). Однако следует помнить, что внезапно возникшее  сильное волнение (физиологический  аффект) бывает разным по содержанию: страх, ужас, гнев, ненависть и т. д.

Аффект страха является реакцией самозащиты. Он возникает от опасности  посягательства, которая воспринимается как угрожающая наиболее важным благам (например, жизни). Оценка опасности  может быть преувеличенной, то есть ошибочной. В этом случае допущенное превышение пределов необходимой обороны  не может считаться умышленным. Если же посягательство вызвало аффект гнева  или ненависти, то совершенное под  его влиянием преступление, как не связанное с защитой, следует  квалифицировать по ст. ст. 107 (убийство, совершенное в состоянии аффекта), 113 (причинение тяжкого или средней  тяжести вреда здоровью в состоянии  аффекта) УК РФ.

Превышением пределов необходимой  обороны, как указал Пленум Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 года № 14, следует  считать в том случае, когда  обороняющийся прибегнул к защите такими средствами и методами, применение которых явно не вызывалось ни характером и опасностью посягательства, ни реальной обстановкой, и без необходимости  причинил посягающему тяжкий вред.

Здесь я бы хотел привести пример из судебной практики по вопросу  превышения пределов необходимой обороны  и квалификации таких действий. Бутырским  районным судом г. Москвы К. осуждена по ч. 1 ст. 108, ч. 1 ст. 166 УК РФ. Она признана виновной в убийстве, совершенном  при превышении пределов необходимой  обороны, и в неправомерном завладении автомобилем без цели хищения (угоне).

Как указано в приговоре, 1 июня 1997 г. примерно в 22 час. К., находясь в квартире, принадлежавшей Сафронову, в состоянии алкогольного опьянения  из личной неприязни в ссоре вырвала  из рук Сафронова кухонный нож  и, обороняясь, нанесла ему удар в  грудь, от чего он скончался на месте.

К. с целью скрыться с  места преступления завладела машиной "ГАЗ - 24", которой Сафронов пользовался  по доверенности, и, не имея умысла на хищение, доехала на ней до станции метро "Коломенская", где ее остановили работники ГАИ. Ввиду отсутствия у нее документов машину поставили  на штрафную стоянку.

Судебная коллегия по уголовным  делам Московского городского суда приговор оставила без изменения.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене судебных решений и прекращении  дела на основании отсутствия в действиях  К. состава преступления. Президиум  Московского городского суда 18 мая 2000 г. протест удовлетворил, дело прекратил  за отсутствием в деянии К. состава  преступления, указав следующее.

Признавая К. виновной в совершении убийства при превышении пределов необходимой  обороны, суд в приговоре констатировал, что она, увидев в руках Сафронова  нож, могла реально опасаться  за свою жизнь, однако, вырвав из его  рук нож, т.е. завладев им, К. не попыталась покинуть квартиру или предотвратить  конфликт иным путем, менее опасным  для жизни Сафронова, а, ненавидя потерпевшего, сознательно допуская возможность причинения смерти, нанесла  ему со значительной силой удар ножом  в жизненно важную часть тела - грудь, причинив повреждение сердца, от чего он скончался на месте преступления.

Таким образом, одним из условий, в силу которого суд признал К. виновной в совершении данного преступления, являлось то обстоятельство, что она, имея возможность оставить место  происшествия бегством, не сделала  этого и нанесла Сафронову  удар ножом. Данный вывод суда с учетом обстановки, в которой имело место  происшествие, является ошибочным.

Согласно ч. 2 ст. 37 УК РФ право  на необходимую оборону принадлежит  лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

Как видно из материалов дела, К. находилась наедине с Сафроновым в закрытой комнате, в отсутствие соседей по коммунальной квартире. Он в этот вечер был в состоянии  алкогольного опьянения, вел себя агрессивно, подошел к К., держа нож на уровне ее груди. Она, понимая, что для ее жизни существует реальная угроза, защищаясь, вырвала нож и нанесла  им удар Сафронову в грудь.

Следовательно, действия К. соответствовали  характеру и степени общественной опасности посягательства. Поэтому  осуждение ее за убийство при превышении пределов необходимой обороны нельзя признать обоснованным[24].

Таким образом, суд должен учитывать степень общественной опасности посягательства и наличие  реальной угрозы для обороняющегося.

В соответствии с действующим  законодательством, причинение вреда  посягающему или его интересам  в состоянии необходимой обороны, но с превышением ее пределов, является общественно опасным деянием  и влечет за собой уголовную ответственность.

Законодательное определение  превышения пределов необходимой обороны  правильнее истолковывать исходя из юридического содержания каждого входящего  в него признака. Превышение пределов необходимой обороны сводится к  нарушению соотношения вреда  предотвращенного и причиненного. При  определении этого соотношения  в расчет надо брать характер и  степень опасности посягательства.

Характер – качественная сторона посягательства. Она зависит  от его объекта. В этой связи иногда, только исходя из характера посягательства, можно судить о правомерности  обороны. Если посягательство направленно, например, на жизнь, то любая защита будет допустимой[25].

Степень опасности – количественная величина посягательства. Например, причинение тяжкого и средней тяжести  вреда здоровью по характеру одинаковы (объектом они имеют здоровье). Но по степени опасности разные, так  как причиняют здоровью различный  по тяжести вред. В этой связи  при толковании превышения пределов необходимой обороны посягательство как основание для объема защиты в определенной мере сводится к величине причиняемого посягающим вреда конкретному  объекту.

Между защитой и посягательством, как это вытекает из определения  превышения пределов необходимой обороны, должно быть явное несоответствие. Явность предполагает внешнее, резкое различие между одним и другим вредом. Кроме того, она означает очевидность несоответствия, прежде всего, для обороняющегося.

С учетом сказанного, законодательное  определение превышения пределов необходимой  обороны, можно интерпретировать как  заведомое причинение посягающему  значительно большего вреда, чем  тот, который ожидался обороняющимся  от действий нападающего.

Например, превышением пределов необходимой обороны будет являться убийство при пресечении кражи, при  отражении хулиганства, не связанного с насилием, опасным для жизни  и здоровья граждан, и т. д.

Причинение легкого вреда  здоровью посягающего, законом не признается превышением пределов необходимой  обороны, так как между причиненным  и любым предотвращенным вредом нет явного несоответствия.

Превышение пределов необходимой  обороны – это защита, но с  превышением ее пределов. Стало быть, превысить пределы необходимой  обороны возможно лишь при защите, при отражении или пресечении посягательства. Если посягательство еще не началось или уже окончилось, то нет того, против чего допустима  оборона. В этой связи нельзя превысить  того, чего нет.

Ответственность за преступления с превышением пределов необходимой  обороны предусмотрена ст. 108 и  ст. 114 УК РФ, которые устанавливают  ответственность за убийство и причинение тяжкого вреда здоровью.

В судебной практике встречаются  случаи осуществления оборонительных действий против лица, поведение которого ошибочно воспринимается как общественно  опасное действие. В теории уголовного права и в судебной практике такие  случаи называются мнимой обороной.

Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 августа 1984 года № 14 указал, что суды должны отличать состояние необходимой обороны  от так называемой мнимой обороны, когда  отсутствует реальное общественно  опасное посягательство и лицо лишь ошибочно предполагает его наличие.

При мнимой обороне посягательство отсутствует. Оно "существует лишь в  сознании "обороняющегося". Мнимая оборона возможна лишь вследствие ошибки "обороняющегося" в оценке социальной значимости действий потерпевшего. В  этом случае, какие-то его действия, объективно не создающие опасности  общественным отношениям, под влиянием субъективного заблуждения воспринимаются как общественно опасное посягательство.

Причиной мнимой обороны  может быть ошибка обороняющегося относительно ряда объективных обстоятельств, а  точнее трех групп этих обстоятельств.

Первую составляют те из них, при которой лицо ошибается относительно характера действий потерпевшего, признавая  не общественно опасное поведение  общественно опасным, хотя оно не обладало таким качеством, и было даже правомерным.

Ошибка "обороняющегося" может быть и в отношении посягающего, когда за него принимается не действительный посягающий, а другое лицо, не являющееся посягающим.

Наконец, ошибка может относится  ко времени окончания посягательства, побуждая обороняющегося продолжить защиту после прекращения фактического посягательства, которое он не заметил. Это так называемая запоздалая оборона.

Мнимая оборона – действие общественно опасное. Ответственность  за нее наступает в зависимости  от наличия вины у лица, ее осуществившего. Если лицо не предвидело и не могло  предвидеть своей ошибки относительно отсутствия основания для необходимой  обороны, оно не виновно в причинении вреда[26].

При мнимой обороне причиняется  вред лицу, не совершающему посягательства либо лицу, совершившему посягательство в прошлом и уже возвратившемуся  под охрану закона. Отсюда следует, что вред, причиненный при мнимой обороне, является общественно опасным. Возникает вопрос об ответственности.

В тех случаях, когда "обороняющийся" не сознавал ошибочности своего представления  относительно социальной значимости поведения  потерпевшего, личности пострадавшего  или момента окончания посягательства, не должен и не мог сознавать своей  ошибки, в его действиях нет  вины, и он не может быть привлечен  к уголовной ответственности.

По мнению проводившегося Пленума Верховного Суда СССР, невиновная мнимая оборона должна рассматриваться  как акт необходимой обороны. Однако такое суждение вызывает возражение. Дело в том, что при мнимой обороне  нет основания для необходимой  обороны – общественно опасного посягательства. Его нет либо вообще, либо оно было в прошлом и перестало  существовать на момент осуществления "обороны". Мнимая оборона не уголовно-правовая категория (она не предусмотрена  УК РФ). Она чисто научное понятие, призванное помочь разобраться в  случаях, когда "оборона" не укладывается в содержание статьи 37 УК РФ.

Говоря о юридической  оценке действий, совершенных при  мнимой обороне, следует помнить, что  они результат фактической ошибки и поэтому при их квалификации может быть только один подход, вытекающий из единых правил ответственности за преступления, совершенные под влиянием ошибки. В этой связи виновная мнимая оборона не может быть признана умышленным преступлением, так как при такой "обороне" виновный не сознает  общественно опасного характера  своего действия[27]. Она влечет ответственность по нормам, предусматривающим ответственность за неосторожные преступления (ст. ст. 108, 118 УК РФ). Изложенное касается случаев, когда мнимо обороняющийся причиняет вред, который в условиях реального посягательства был бы соразмерным.

Иначе обстоит дело при  оценке мнимой обороны, повлекшей причинение вреда, недопустимого в условиях отражения реального посягательства. Здесь возможны два варианта. Первый – "обороняющийся" по неосторожности причинил тяжкий вред потерпевшему. Второй вариант – мнимо обороняющийся  сознательно причиняет пострадавшему  вред, недопустимый в условиях отражения  реального посягательства. Такая  мнимая оборона влечет ответственность  в зависимости от наступивших  последствий, как за умышленное преступление по ст. 105, 110 или 112 УК РФ. 

4.2 Превышение пределов  крайней необходимости 

В части 2 ст. 39 УК РФ говорится, что превышением пределов крайней  необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру  и степени угрожавшей опасности  и обстоятельствам, при которых  опасность устранялась, когда указанным  интересам был причинен вред равный или более значительный, чем предотвращенный. Такое превышение влечет за собой  уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда.

Так настоящий Уголовный  кодекс впервые на законодательном  уровне формулирует это понятие - в Уголовном кодексе РСФСР  о превышении пределов необходимой  обороны ничего не говорилось. Ст. 14 УК 1960 года гласила: “Не является преступлением  действие, хотя и подпадающее под  признаки деяния, предусмотренного Особенной  частью настоящего Кодекса, но совершенное  в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, угрожающей интересам государства, общественным интересам, личности или правам данного  лица или других граждан, если эта  опасность при данных обстоятельствах  не могла быть устранена другими  средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем  предотвращенный вред”.

Под превышением пределов крайней необходимости понимается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при  которых опасность устранялась, когда правоохраняемым интересам  был причинен вред, равный или более  значительный, чем предотвращенный.