Убийство при смягчающих обстоятльсвах

Состояние крайней необходимости  не исключает право на необходимую оборону. Однако оценка действий обороняющегося лица должна даваться с учетом всех обстоятельств дела. Если обороняющийся не осведомлен о том, что он защищается против действующего в состоянии крайней необходимости, то его действия должны оцениваться с точки зрения правил необходимой обороны. Если он заведомо знает, что действует против находящегося в состоянии крайней необходимости, то причиненные в этом случае последствия, по мнению А.Н. Попова, должны квалифицировать как неосторожное причинение вреда¹.

Не порождают право  на необходимую оборону обстоятельства, которые:

– лишь формально образуют признаки состава преступления, но в силу малозначительности не признаются преступлением;

– не поддаются под признаки деяния, предусмотренного статьями Особенной части УК РФ;

– хотя и предусмотрены  статями Особенной части УК РФ, но не могут быть пресечены путем  применения насилия к лицу, их совершающему, или причинения ему иного вреда;

– свидетельствуют о том, что нападение было спровоцировано «обороняющимся» ².

Право необходимой обороны  исключают деяния по причинению вреда, совершаемые правомерно, т.е. которые, например, совершаются в состоянии  необходимой обороны, при задержании преступника и тому подобных обстоятельствах.

Наличность посягательства – это временные рамки, в течение  которых у защищающегося лица имеется право необходимой обороны.

Право на необходимую оборону  появляется с момента реальной угрозы посягательства, т.е. с того момента, когда посягающий готов перейти к выполнению объективной стороны состава преступления. При этом у защищающегося лица должны быть основания считать, что имеет место реальная угроза посягательства.

Право на необходимую оборону  теряется, если общественно опасное  посягательство:

1) было пресечено обороняющимся; 

2) оно было завершено  посягающим, с его точки зрения, как успешно выполненное; 

3) оно было прекращено  посягающим, например, в силу добровольного отказа¹.

Право необходимой обороны  сохраняется до момента фактического окончания посягательства. Например, разбой юридически закончен в момент нападения, в то время как фактическое  завладение имуществом с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, может еще продолжаться какое-либо время и после начала нападения. Следовательно, до того момента, пока разбой не окончен фактически, т.е. пока виновный в разбое не изъял имущество и у него не появилась реальная возможность распоряжаться изъятым имуществом по своему усмотрению, у обороняющегося лица сохраняется право на необходимую оборону от разбоя.

Таким образом, сказанное  позволяет утверждать, что действительность посягательства не может быть сведено  к его наличности, а является самостоятельным критерием посягательства и подлежит установлению в каждом конкретном случае.

Субъектом превышения пределов необходимой обороны может быть только физическое вменяемое лицо, достигшее 16 – летнего возраста. Субъектом данного состава преступления может быть как лицо, непосредственно подвергнутое посягательству, так и лицо, которое отражало посягательство, направленное на личность и права иных лиц, охраняемые законом интересы общества или государства.

При этом согласия или просьба  о помощи со стороны подвергнутых нападению лиц не требуется.

Отражающий общественно опасное посягательство независимо от данного обстоятельства все равно признается действующим в состоянии необходимой обороны. Соответственно, он может отвечать за превышение ее пределов¹.

Некоторые сложности иногда возникают при оценке действий лиц, превысивших пределы необходимой  обороны, но которые в силу своего служебного статуса обязаны бороться с преступностью, в частности, являются сотрудниками правоохранительных органов.

Исходя из существующей редакции статьи закона, можно сделать вывод о том, что оценка содеянного как превышения пределов необходимой обороны целиком и полностью зависит от усмотрения правоприменителя, в то время как понятие «действия, явно не соответствует характеру и степени общественной опасности посягательства», прежде всего, должно быть обращено к гражданам, осуществляющим защиту. Это гражданин должен осознавать, что причиняемый им вред посягающему является излишним и не вызывается необходимостью¹.

Кроме того, закон обращается к таким понятиям, которые в  самом законе нигде не раскрываются. Так, нигде в законе не дается понятия ни общественной опасности, ни ее степени.

В законе отсутствует регламентация (запрет или дозволение) применения средств или приспособлений для защиты правоохраняемых благ, хотя имеется настоятельная потребность решения этой проблемы в Уголовном кодексе РФ.

В статье говорится о правомерности  причинения вреда лицу, совершившему преступление. Предоставляется, что это понятие употреблено, не совсем правильно, ибо очевидно, что причинять вред при задержании по данному закону можно не только преступникам, т.е. лицам, в отношении которых имеется вступивший в силу приговор суда, но и тем, кто только подозревается в совершении преступления. Закон не ограничивает круг субъектов, которые имеют право на задержание лица, совершившего преступление. Однако для ряда представителей правоохранительных органов задержание преступника является служебной обязанностью.

Весьма спорным является в настоящее время вопрос о  субъективной стороне убийства, совершенного при превышении мер, необходимых  для задержания лица, совершенного преступление. По данному вопросу наметились две позиции.Сторонники первой считают, что данное преступление может совершаться только с косвенным умыслом. Сторонники другой утверждают, что преступление может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом². Более предпочтительной представляется первая точка зрения. Цель задержания – это, прежде всего, доставление задерживаемого органам власти. Прямой же умысел на убийство исключает данную цель.

Глава 3. Глава 3. Проблемы квалификации убийств со смягчающими обстоятельств в уголовном законодательстве

3.1 Проблемы квалификации  при назначении наказания

Субъектом преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ является мать. Другие лица, участвовавшие в совершении преступления, несут ответственность за соучастие в нем. Однако отвечают они, с учетом личных мотивов, по другим статьям (например, ст. 35 и ст. 105 УК РФ), где анализируемое смягчающее обстоятельство неприменимо. Разница в квалификации не противоречит теории соучастия, предусматривающей правило, при котором цель у всех соучастников должна быть единой, а мотивы могут быть разными. При данном виде убийства квалификацию действий соучастников должны определять именно мотивы.

Квалификация действий матери по ст. 106 УК РФ сохранится и в том  случае, когда оно совершается  при обстоятельствах, предусмотренных  п. «в», «д», «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ. В этом случае наблюдается конкуренция  квалифицированного и привилегированного составов. В соответствии с правилами квалификации предпочтение отдается привилегированному составу, который содержит более полное и точное описание всех элементов данного состава преступления¹.

Для правильной квалификации преступления, предусмотренного ст. 106 УК РФ, принципиально важно ответить на ряд вопросов.

1. Как квалифицировать  посягательство на плод в процессе  рождения?

В настоящие время большинство  исследователей придерживается мнения о том, что лишение жизни ребенка в процессе родов должно признаваться убийством. Более того, исходя из существующей редакции ст. 106 УК РФ, можно сделать вывод, что уголовный закон признает убийство не только решение жизни новорожденного после отделения плода от утробы матери, но и деяние, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни. Об этом свидетельствует формулировка диспозиции закона: «убийство во время родов…»¹.

 Кроме того, процесс  родов охватывает собой процесс  рождения ребенка и не сводится к нему. Представляется, что умышленное причинение смерти ребенку в процессе естественных или искусственных родов должно признаваться убийством.

Вывод: процесс родов охватывает собой процесс рождения ребенка  и не сводится к нему. Представляется, что умышленное причинение смерти ребенку в процессе естественных или искусственных родов должен признаваться убийством.

2. Как квалифицировать  умышленное умерщвление появившегося  на свет живого ребенка в  результате естественных преждевременных  родов или в результате искусственного  вызывания преждевременных родов?

Единого мнения по данному  вопросу у исследователей нет.

Н.С. Таганцев предлагал считать  убийством все случаи, когда лишают жизни живого ребенка, появившегося на свет в результате естественного  или искусственного прерывания беременности, независимости от срока беременности и независимо от жизнеспособности ребенка².

Т.В. Кондрашова солидарна  в данном вопросе с Плаксиной, которая считает, что лишение  жизни ребенка, оказывающегося вне  утробы матери в результате преждевременных  родов, бесспорно, образует убийство, так  как в этих случаях плод уже  приспособлен к внеутробной жизни. Плоды же, родившиеся до истечения 28 недель беременности, при самопроизвольном аборте обычно погибают. Однако если в результате такого аборта на свет появится плод с признаками жизни, то прекращение этой жизни путем действия либо бездействия следует расценивать как убийство³.

Вывод: умерщвление матерью  живого ребенка, независимо от его жизнеспособности, появившегося на свет в результате преждевременных родов или в результате искусственного вызывания преждевременных родов, подлежит квалификации по ст. 106 УК РФ.