Причинная связь в уголовном праве

Глава 2. Проблемы установления причинной связи

§ 1. Проблемы установления причинной связи в западно-европейской и российской дореволюционной науке уголовного права

Одной из первых в западно-европейской юридической науке попыток решить проблему причинной связи в уголовном праве явилась теория исключительной причинности, уходящая своими корнями в положения средневекового законодательства.

Эта разработанная итальянскими юристами теория усматривала наличие причинной связи между действиями человека и их вредными последствиями только в тех случаях, когда преступный результат явился непосредственным итогом поведения конкретного человека, наступившим без вмешательства каких-либо иных причин.

При отсутствии развитого учения о форме вины эта теория влекла за собой ограничение ответственности, поэтому  имела определенное прогрессивное значение. Однако столкнувшись с проблемой разграничения безусловно смертельных ранений и ранений, не относящихся к этой категории, она была вынуждена избрать в качестве критерия их разграничения количество так называемых критических дней (обычно таковыми считались 40 дней) и на этом пути обнаружила свою полную несостоятельность. Основная заслуга в критике этой теории принадлежала А. Фейербаху, который, в частности, обратил внимание и на то, что преступные последствия могут явиться результатом действий не одного, а нескольких лиц.

Впоследствии широкое распространение в западно-европейской и российской дореволюционной науке уголовного права получила теория необходимого условия (conditio sine qua non).

В соответствии с этой теорией поведение человека признавалось причиной наступившего результата, если оно явилось необходимым условием его наступления. Причем каждое из необходимых условий в равной степени рассматривалось в качестве причины преступных последствий. Критерии, позволяющие разграничивать юридически значимые причинные связи, т.е. достаточные для обоснования ответственности, и другие виды причинной зависимости эта теория не указывала.

Представителями теории conditio sine qua non в западно-европейской науке уголовного права были Ф. Лист, Е. Беллинг и др., в русской дореволюционной литературе – Н.Д. Сергеевский, Э.Я. Немировский, П.П. Пусторослев и др.

Эта теория не смогла, однако, решить проблему объективного основания уголовной ответственности. Она не смогла выявить объективный критерий, с помощью которого можно было бы определить роль конкретного человека среди всех обстоятельств, вызвавших наступление общественно опасного результата. Ее положения препятствовали разграничению приготовления и покушения, различных видов соучастия при совершении одного и того же преступления, затрудняли юридическую характеристику некоторых других видов преступного поведения.

Реакцией на ограниченность теории conditio sine qua non явилось появление в западно-европейском и российском дореволюционном уголовном праве теории адекватной причинности, признававшей причиной преступного результата только такие действия лица, которые могли рассматриваться как типичные для наступивших и аналогичных с ними последствий, были бы адекватными им.

Существовали две разновидности этой теории – объективная и субъективная. Различие между ними состояло в следующем: представители объективной теории считали, что оценка типичности поведения человека для наступивших последствий должна даваться судом с точки зрения «среднего человека», представители же субъективного направления этой теории исходили из того, что такая оценка должна основываться на представлениях самого субъекта поведения.

В российском дореволюционном праве эту теорию отстаивал, в частности, С.П. Мокринский.

Адекватная теория и в том, и в другом виде рассматривала причинную связь не как явление объективной действительности, существующее независимо от нашего сознания, а как феномен сознания человека, его представление о типичном характере связи между поведением и его последствиями. Ненаучный характер этой теории давно не вызывает сомнений.

В современном англо-американском праве получила распространение теория «ближайшей причины». В соответствии с этой теорией уголовно-правовое значение могут иметь лишь ближайшие последствия совершенного лицом деяния. В качестве единственного критерия разграничения ближайших и отдаленных причин выдвигается «здравый смысл», представления «среднего человека». Ее использование открывает большой простор для усмотрения суда и тем самым нередко создает условия для вынесения неправосудных приговоров.

§ 2. Проблемы установления причинной связи в истории советской науки уголовного права

Первая развернутая теория причинной связи в науке советского уголовного права была разработана в конце 30-х – начале 40-х гг. прошлого столетия. Наиболее полное выражение она получила в работах А.А. Пионтковского и М.Д. Шаргородского.

Согласно этой теории причинно-следственные связи делятся на два вида – необходимые и случайные. Критерием их разграничения является наличие или отсутствие объективной реальной возможности, закономерности наступления вредных последствий как результата поведения человека. Если действие лица создало реальную возможность наступления вредных последствий (например, в случаях, когда смерть потерпевшего наступила от нанесения ему тяжелой раны или когда она явилась следствием легкого удара и перенесенной недавно мозговой болезни), причинная связь между ними должна быть признана необходимой. Если же в конкретных условиях совершения действия не содержалось реальной возможности последствий, которые наступили вследствие вмешательства привходящих обстоятельств (например, в случаях, когда был нанесен легкий вред здоровью потерпевшего, но он умирает от заражения, происшедшего из-за небрежности врача, обрабатывавшего рану, или погибает во время пожара в больнице), причинная связь между ними носит случайный характер.

А.А. Пионтковский писал: «Вопрос об уголовной ответственности может ставиться лишь в отношении необходимых последствий данного действия человека, т.е. о тех последствиях от данного действия во внешнем мире, которые были реально возможными последствиями при совершении этого действия в данных конкретных условиях, закономерно вытекали из него. Все случайные последствия данного действия лежат за пределами интересов уголовного права. За эти последствия лицо ни при каких условиях не может нести уголовной ответственности».15 Основанием для такого решения вопроса, по мнению А.А. Пионтковского, является то обстоятельство, что «в случаях, когда преступный результат объективно является случайным последствием действий данного лица, причинная связь между его действиями и наступившим результатом не охватывается и, разумеется, не может охватываться предвидением субъекта».16

В 1950 г. в журнале «Советское государство и право» была опубликована статья В.Н. Кудрявцева «К вопросу о причинной связи в уголовном праве», в которой автор подверг резкой критике изложенную выше теорию, в том числе утверждение, что при случайных причинных связях преступный результат ни при каких условиях не может охватываться сознанием человека (не существует непознаваемых явлений, иное представление приводит на позиции агностицизма). Ученый обратил внимание на то, что уголовная ответственность возможна и при наличии причинно-случайной связи между поведением человека и его последствиями (например, в случае, когда лицо, зная о предстоящем поджоге больницы, наносит потерпевшему легкое телесное повреждение в расчете на то, что он погибнет во время пожара, что в конечном итоге и происходит), и на этом основании отверг попытки деления причинных связей на необходимые и случайные в уголовно-правовом значении.17

В последующие годы проблема причинной связи в теории уголовного права приобрела остро дискуссионный характер. В печати, на многочисленных научных конференциях и совещаниях приводились аргументы за и против приведенных соображений, в защиту как той, так и другой позиции.

Так, М.И. Ковалев и П.Т. Васьков предприняли попытку поддержать позицию А.А. Пионтковского и М.Д. Шаргородского. Они обратили внимание на то, что человеческое действие представляет собой единство объективных и субъективных моментов, вследствие чего предвидение лицом возможности наступления вредных последствий в результате вмешательства в причинную связь дополнительных факторов превращает ее при любых условиях в причинно-необходимую связь (Ковалев М.И., Васьков П.Т. – С. 41-43). Это соображение не получило поддержки в юридической литературе в связи с тем, что противоречило методологическому принципу исследования – в содержание причинной связи как объективной категории включались субъективные признаки преступления.

К началу 60-х гг. Позиции спорящих сторон сблизились. В монографии «Объективная сторона преступления» В.Н. Кудрявцев пришел к выводу, что причинная связь между деянием и его последствиями имеет уголовно-правовое значение только тогда, когда в результате его совершения возникла именно реальная возможность наступления вреда. «Причинная связь, – пишет он в своей монографии, – может быть признана элементом состава преступления лишь в том случае, если она развивалась в следующих пределах: от создания реальной возможности наступления вреда до ее претворения в действительность. Действие или бездействие, не создающее реальной возможности наступления вредных последствий, находится в слишком отдаленной связи с результатом и не может влечь уголовную ответственность».18 В связи с этим иную интерпретацию в новой работе В.Н. Кудрявцева получил известный казус с поджогом больницы. Причинная связь в этом случае признается им элементом состава при условии, что при нанесении легких телесных повреждений поджог больницы был уже предрешен, так как лишь при этих обстоятельствах действия виновного в нанесении телесных повреждений создавали реальную возможность смерти потерпевшего во время пожара.

К этому времени изменилась и позиция А.А. Пионтковского. В книге «Учение о преступлении», опубликованной в 1961 г., он, продолжая настаивать на том, что причинная связь может иметь уголовно-правовое значение только тогда, когда носит необходимый характер, отказался от своего прежнего утверждения, согласно которому при причинно-случайной связи ответственность лица исключается из-за того, что такой характер причинной связи оно не может предвидеть.19

В ходе прошедшей дискуссии были предприняты попытки решить проблему причинной связи и с других позиций.

А.Н. Трайнин обратил внимание на то, что причинность имеет свои градации и причинение может быть доведено до еле уловимого уровня, что в связи с этим причинные связи делятся на юридически значимые и юридически безразличные в зависимости от степени причинения. Однако критерия для выделения достаточной степени причинения А.Н. Трайнин не указал.20

Т.В. Церетели для выделения юридически значимых причинных связей предложила свой критерий – критерий реальной возможности воздействия человека на ход событий, ведущих к наступлению общественно опасных последствий. Внедрение этого критерия в судебную практику привело бы к тому, что суд был бы вынужден признавать наличие причинной связи уже в том случае, когда лицо не предприняло никаких действий в ситуации, позволяющей ему воздействовать на ход событий, хотя наступившие последствия явились результатом действий других лиц.

Особый интерес вызвало предложение решить проблему причинной связи на основе философского учения об абстрактной и реальной возможности. В учебнике уголовного права, опубликованном в 1960 г., В.Г. Смирнов изложил позицию, согласно которой причинная связь может быть признана юридически значимой только в тех случаях, когда действие и бездействие человека породили реальную возможность наступления общественно опасного результата. «Деяние человека, ставшее причиной общественно опасного последствия в результате осуществившейся в силу тех или иных причин абстрактной (формальной) возможности или только создавшее абстрактную (формальную) возможность наступления этого последствия, – писал он, – не может быть признано юридически значимым». Впоследствии эту позицию развил в «Курсе советского уголовного права» В.С. Прохоров.

Ее анализ показывает, что авторы пришли к тем же выводам, что и сторонники деления причинных связей на необходимые и случайные. В том и другом случае критерием выделения юридически значимой причинной связи считается возникшая в результате поведения человека реальная возможность наступления общественно опасных последствий. То, что В.С. Прохоров не признает вообще причинами обстоятельства, обусловившие абстрактную возможность наступления последствий, не меняет существа дела.

Таким образом, одни и те же результаты были получены при исследовании проблемы на основе использования различных философских категорий. Это обстоятельство можно считать наиболее важным итогом многолетней дискуссии по проблеме причинной связи в теории советского уголовного права.

§ 3. Наличие причинной связи по российскому уголовному праву

Установление причинной связи в каждом конкретном случае должно основываться на учете следующих основных положений.

Объективный характер причинной связи. Наступление преступного результата обусловливается не только действием или бездействием лица, но и его виной, целью и мотивами поведения. Однако при анализе объективной стороны преступления мы вправе решать вопрос о наличии или отсутствии причинной связи лишь на основании тех признаков преступления, которые находятся за пределами его субъективной стороны.

Методологической предпосылкой такого решения вопроса в теории советского уголовного права было требование диалектического материализма рассматривать причинную связь лишь как явление объективной действительности. Это положение было и остается обязательным условием материалистического подхода к объяснению явлений природы и общественной жизни. «...Субъективная линия в вопросе о причинности, выведения порядка и необходимости природы не из внешнего объективного мира, а из сознания, из разума, из логики и т.п. не только отрывает человеческий разум от природы, не только противопоставляет первый второму, но делает природу частью разума, вместо того, чтобы разум считать частичкой природы. Субъективная линия в вопросе о причинности есть философский идеализм... Признание объективной закономерности природы и приблизительно верного отражения этой закономерности в голове человека есть материализм».21

Независимо от того, кто и как относится к положениям марксистско-ленинской теории, требование рассматривать причинную связь в уголовном праве лишь как явление объективной действительности должно оставаться незыблемым. Иначе теряется смысл в классификации признаков преступления на объективные и субъективные. Смешение или игнорирование их природы не позволит уяснить содержание ни одного из них.

Заключение