Неосторожная форма вины в уголовном праве

Основные разногласия  ученых по этому вопросу коренятся  в различии между прямым и косвенным  умыслом именно в предвидении, то есть в интеллектуальном моменте. Когда  речь идет о предвидении неизбежности или реальной возможности наступления  последствий, практика всегда сталкивается с оценочной категорией. Где та грань, которая поможет с уверенностью сказать, что именно преступник предвидел, неизбежность или реальную возможность.

Итак, интеллектуальный момент прямого умысла включает в себя осознание  общественной опасности действий и  предвидение общественно опасных  последствий, которое состоит из предвидения либо неизбежности, либо реальной возможности их наступления.

Волевое содержание умысла более “практично”, если можно так  выразиться, по сравнению с интеллектуальным. Оно выражается в желании наступления  общественно опасных последствий. В реальной жизни, и это понятно, мы не можем с достаточной степенью уверенности сказать, что именно предвидел или осознавал тот  или иной субъект. Более того, мы не можем также точно определить, что именно он желал. Поэтому практика, как водится, исходит из тех реальных событий, которые произошли, руководствуется  наступившими реальными событиями, последствиями для того, чтобы  сделать вывод об интеллектуальных слагаемых.

Волевой же момент более  ярко проявляется в жизненных  ситуациях, яснее виден на практике, поскольку чаще именно желание проявляется  в деяниях, во многих случаях, без  желания невозможно произвести те или  иные действия. Большинство составов Особенной части уголовного закона основано именно на прямом умысле, на волевой  его части, т.е. на желании. Невозможно, например, стреляя из пистолета, приставив дуло к виску стоящего рядом человека, не желать его смерти.

Когда мы говорим о воле, мы подразумеваем под этим сознательную целеустремленность человека. Сознательность же требует мыслительных процессов. Без участия мышления волевое  действие было бы лишено сознательности, то есть перестало бы быть волевым  действием. Волевой момент строго  определен и органически связан с интеллектуальным моментом, обусловлен им и зависит от него.[22]

Что же такое желание. В  науке дано достаточное количество определений по этому вопросу, как  в трудах юристов, так и в  работах психологов. “Желание - это целенаправленное стремление”[23], “Зафиксированная решением направленность на осуществление цели”[24] и проч.

В науке уголовного права  распространено мнение, что последствия  являются желаемыми, если они выступают  для виновного: 1. конечной целью  действий, 2. необходимым средством  достижения конечной цели, 3. определенным этапом достижения конечной цели, 4. необходимым  сопутствующим элементом деяния.[25]

До вступления в силу уголовного закона 1996 года, судебная практика связывала  предвидение неизбежности общественно  опасных последствий именно с  прямым умыслом, а предвидение реальной возможности с косвенным.  В действующем УК РФ это закреплено законодательно.

Как же относиться к преступлениям, которых большинство в Особенной  части УК РФ, то есть преступлениям  без последствий, преступлениям, в  которых само деяние является преступным и наказуемым, преступлениям с  формальным составом. В уголовном  законе об этом ничего не сказано, однако, практика говорит, что поскольку  последствия не предусмотрены, а  общественно опасным является само деяние, то желание соответственно необходимо рассматривать под этим углом, то есть оно направлено непосредственно  на действие. На этой базе делаются выводы о том, что преступления с формальным составом возможны только при наличии  прямого умысла, поскольку только при желании действовать субъект  осуществляет свой преступный умысел.

Данная позиция является весьма дискуссионной. Некоторые ученые говорят, что в преступлениях  с формальным составом волевое отношение  следует рассматривать не по отношению  к последствиям, не по отношению  к деянию, а по отношению к социальному  характеру действий. Таким образом, обосновывается возможность косвенного умысла в преступлениях с формальным составом. Действительно, исходя из этих позиций,  при клевете, осознавая позорящий характер распространяемых сведений, субъект может относиться к этому безразлично. Если же исходить из того, что желание направлено непосредственно на деяние, делаем вывод о том, что субъект желал распространения именно таких ложных, порочащих сведений,  и приходим  к наличию прямого умысла.

Толкуя закон буквально, мы видим, что применить к формальным составам можно только осознание  общественной опасности своих действий, поскольку последствия не входят в число обязательных признаков объективной стороны, следовательно не играют особой роли при квалификации и решении вопроса об ответственности. Но осознание общественной опасности характерно как для прямого, так и для косвенного умысла.

Не смотря на то, что последствия  не предусмотрены в формальных составах, они либо наступают, либо существует реальная угроза их наступления, иначе  действия субъекта не признавались бы  общественно опасными, в любом случае  существует посягательство на какой-либо объект, охраняемый государством.

Если исходить из того, что  законодатель это предполагает, то возможно мысленно представить те последствия, которые не изложены в статье, но предполагаются, то есть продлить формальный состав до материального. Тогда мы получим то, на что направлено предвидение, желание или сознательное допущение, а также безразличие.

Возьмем пример с клеветой. Ч.1 ст. 129 УК РФ: «Клевета, то есть распространение  заведомо ложных сведений, порочащих  честь и достоинство другого  лица или подрывающих его репутацию...». Исходя из изложенного, руководствуемся  фактически наступившими последствиями. Допустим, что распространенные сведения действительно опорочили честь  и достоинство, подорвали репутацию, кроме того, лишили определенного  положения в обществе, уважения, дохода и проч. Можно говорить здесь  о том, что действия действительно  общественно опасны, причинили вред, преступник мог предвидеть, совершая эти действия, как неизбежность, так и реальную возможность наступления  таких последствий. Что же касается волевого момента, то наряду с тем, что  субъект мог желать наступления  таких последствий, он мог так  же их и не желать, но сознательно  допускать, а также относиться к  ним безразлично.

Если же мы будем руководствоваться  руководящими определениями ВС РФ, то следует сделать вывод о  том, что поскольку действия были произведены, то  налицо только  прямой умысел. Даже если указанные последствия и не наступили, то есть та информация, дошедшая до определенного круга лиц, не причинила  вреда гражданину, допустим, человек, которому информация была предоставлена, не придал ей значения, посчитал ее ложной или не достаточно принципиальной, хотя и сообщил оскорбляемому о наличии такой информации.

Рассмотрим пример «бездействия», ст. 125 УК РФ «Оставление в опасности».  Лицо находится в опасном для жизни или здоровья состоянии, лишено возможности принять меры к самосохранению, виновный же имеет возможность помочь, однако этого не делает. Желает ли он в этом случае наступление, предположим, смерти, либо просто относится к  безразлично к ее наступлению. Если потерпевший, например, дедушка виновного, имеющий состояние, переходящее после смерти к внуку, можно предположить наличие желания смерти в данном случае. Если же виновный и потерпевший абсолютно посторонние люди, и виновный оказался человеком не отзывчивым к чужой беде, или в силу каких-либо других причин, не связанных с потерпевшим, оставил его без помощи, логичнее предположить безразличие, рассматривая волевой момент, возможность наступления последствий, рассматривая интеллектуальный момент. При наступлении смерти - будет одно решение, включение смерти в обстоятельства, отягчающие наказание, при более благоприятном исходе - другое решение. Однако, при действующей практике преступление будет признано совершенным с прямым умыслом, независимо от наступивших последствий.            

Что влечет за собой подобная практика , какие  цели преследуются  ею в этом случае, способствует ли она решению основных задач уголовного закона  - защите собственности, общественного порядка, охране прав и свобод человека и гражданина, а также предупреждению преступлений. Ведь при назначении наказания, исходя из ч. 3 ст.60 УК РФ, учитываются характер и степень общественной опасности преступления, согласно же Постановления Пленума ВС РФ № 40 от 11.06.99 характер общественной опасности зависит от установленных судом объекта посягательства, формы вины и категории преступления.[26]

Следует также отметить, что наличие только прямого умысла признается практикой так же и  при неоконченном преступлении.

Так, в п.2 Постановления  Верховного Суда РФ №1 от 27.01.99 сказано, что “если убийство может быть совершено как с прямым, так  и с косвенным умыслом, то покушение  на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное  свидетельствовало о том, что  виновный осознавал общественную опасность  своих действий (бездействия), предвидел  возможность или неизбежность наступления  смерти другого человека и желал  ее наступления, но смертельный исход  не наступил по независящим от него обстоятельствам”.            

Таким образом, приготовление  и покушение также может быть только с прямым умыслом. 

2.3. косвенный умысел

Рассматривая косвенный  умысел, необходимо отметить, что такая  составная часть его интеллектуального  момента, как осознание общественной опасности деяния, присуща и прямому  умыслу. Интеллектуальная часть разнится лишь при детальном рассмотрении предвидения наступления общественно  опасных последствий. В отличие  от прямого умысла, косвенному характерно, что лицо ... предвидело возможность  наступления общественно опасных  последствий, не желало, но сознательно  допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

По всей вероятности, законодательное  отнесение прямому умыслу неизбежности и возможности, а косвенному только возможности, говорит о той степени  предвидения наступления последствий, которая характерна для видов  умысла. Степень предвидения реальной возможности при косвенном умысле ниже, чем при прямом. То есть преступник, действуя с косвенным умыслом  осознает возможность наступления  общественно опасных последствий, однако вероятность их наступления  представляется ему ниже, чем если бы он действовал с прямым. В момент совершения преступления виновный вряд ли рассчитывает эту вероятность, однако это важно юристам при рассмотрении всех составляющих совершенного деяния.

Группа несовершеннолетних после совместного распития спиртных напитков на дискотеке стали избивать К. При этом несовершеннолетний Ш. нанес  удар попавшимся ему под руку камнем по голове К. Удар пришелся в височную часть черепа. От полученной травмы К. скончался. В данном случае Ш. предвидел  реальную возможность наступления  летального исхода.

Ранее в законодательстве такого разделения интеллектуального  момента  на составные части не было, эти понятия раскрывала наука и практика. И в принципе, при буквальном толковании закона, ранее предвидение неизбежности можно было отнести как к прямому, так и косвенном умыслу, а различие их было лишь в волевом моменте.

По мнению кандидата юридических  наук, доцента Питецкого предвидение  неизбежности наступления последствий  характерно не только прямому, но и  косвенному умыслу. “Искать различия между прямым и косвенным умыслом  по степени предвидения - занятие  малопродуктивное. Оно неизбежно  заводит в область чисто философских  дискуссий, ничего не дающих для практического  применения уголовного закона.”[27] Приводится пример: “Н. похищает один из узлов дорогостоящего механизма, тем самым приводя его в негодность, с целью использовать похищенное в домашнем хозяйстве. В деянии имеется идеальная совокупность преступлений: кражи (ст. 158 УК РФ) и умышленного повреждения чужого имущества (ст. 167 УК РФ). Вопрос о виде умысла по отношению к краже не возникает - он является прямым. В отношении повреждения чужого имущества такого вывода сделать нельзя, поскольку оно для Н. было не целью, а побочным результатом совершения кражи, однако этот результат Н. осознавал, как неизбежный. Налицо - косвенный умысел”[28] Однако, как упоминалось выше, желаемыми являются и сопутствующие последствия. Автор предлагает устранить имеющийся по его мнению в законе недостаток путем неупоминания форм предвидения вообще, либо путем дополнения определения косвенного умысла указанием на предвидение неизбежности наступления последствий.

При действии УК РСФСР 19960 года, в котором как раз не было упоминания о формах предвидения, а говорилось лишь о предвидении общественно  опасных последствий, авторский  коллектив подчеркивает, что косвенному умыслу свойственно предвидение  только возможности, а прямому неизбежности наступления таких последствий.[29] Таким образом теория, а не законодатель, разрешала этот вопрос, что и было учтено при разработке нового УК РФ.

Основным же различием  прямого и косвенного умысла, как  уже упоминалось, является волевой  момент. Сущность сознательного допущения  состоит в том, что виновный не стремится активно причинить  общественно опасные последствия, но с другой стороны он не стремится  избежать, не допустить эти последствия. Напротив, преступник, совершая какое-либо деяние, понимает, что вследствие этого  наступит тот или иной факт, признаваемый общественно опасным, он видит причинную  связь между своими действиями (бездействием) и наступлением последствий, однако относиться к  ним положительно. В этом проявляется его воля, причем довольно близкая по своему содержанию к желанию. Позиция воли преступника в данном случае имеет степень, если можно так выразиться, “вялой активности”. Пассивной ее назвать нельзя, поскольку выражается она в сознательном поведении, активная же позиция направленная на достижение именно данного преступного результата будет уже желанием, говорящим о прямом умысле. Такое специфическое содержание воли субъекта при умысле выражено законодательно в формуле “сознательно допускало”.