Разработка целей организации

             Как было уже упомянуто выше, часть специалистов предполагала возможность развития в экономике России «голландской болезни», в то время как другая не разделяла данной точки зрения: «Термин «голландская болезнь» некорректно использовать для анализа ситуации в российской экономике. Он был введен для того, чтобы описать влияние неожиданного открытия месторождений газа в Северном море на остальные, то есть не относящиеся к нефти и газу отрасли голландской промышленности… О существовании запасов нефти и газа в России известно издавна. Их эксплуатация позволяла в течение длительного времени финансировать и поддерживать советскую экономику. В настоящее время Россия гораздо больше страдает от наследия советской эпохи, чем от «вредной привычки» получать завышенные доходы от экспорта нефти и газа» (А. Брич).

       Однако, как можно заметить, из данного высказывания следует лишь то, что «голландская болезнь» не только присутствует в экономике России, более того – та унаследовала ее от СССР, до своего развала снабжавшего сырьем помимо зарубежных стран еще и входившие в состав Союза республики. После того, как СССР прекратил существовать как государство, произошло всего лишь «перепрофилирование» экспорта страны преимущественно в пользу развитых стран. С одной стороны, доход от продажи углеводородов вырос, в то же время он оставался подвержен резким колебаниям (к примеру, экспорт углеводородов увеличился с 24 миллиардов долларов в 1992 году до 38,5 миллиардов долларов в 1997 году; вместе с тем в 1998 году произошло резкое сокращение продаж – до 28,0 миллиардов долларов). В дальнейшем экспорт углеводородов вновь начал расти, увеличившись к 2005 году более чем в 5 раз и составив около 148,9 миллиардов долларов. С этим же связано усиление роли экспорта углеводородов в обеспечении развития российской экономики, хотя соотношение его с объемом ВВП и было довольно неустойчиво.

             Для нейтрализации угрозы превращения России в сырьевой придаток стран Запада и государств АТР, прежде всего Китая, необходима смена самой модели экономического развития. С одной стороны, уже сегодня необходимо изменить макроэкономическую политику, отменив практику ревальвирования рубля, провоцирующую «голландскую болезнь». «Замороженные» в резервных фондах государственные средства необходимо начать вкладывать в реальные активы. При этом приоритет следует отдать не предприятиям нефтегазового комплекса, а компаниям, стоимость акций которых в долгосрочной перспективе отрицательно коррелированна с ценами на нефть.

            Анализ экономики России постсоветского периода и ее развития также показал, что у «голландской болезни» может быть еще одна (наряду с ростом добычи сырья или мировых цен на него) причина: переход части отраслей так называемого Н-сектора в Т-сектор. Либерализация внешней торговли и цен в России привела к тому, что множество российских предприятий (особенно производители потребительских товаров) оказались неконкурентоспособными по сравнению с иностранными.

Россия первый «приступ»  «голландской болезни» пережила в период с 1992 года по 1998 год. В то время как  М.Ф.Монтес и В.В.Попов настаивают на том, что данные события происходили  гораздо позже, приблизительно с 1996 года по 1998 год, в пользу версии свидетельствуют  статистические данные за данный период. При сокращении на 56% продукции промышленности за 1991-1998 годах (снятие протекционистских  барьеров происходило поэтапно, поэтому  свертывание российской обрабатывающей промышленности растянулось на несколько  лет) выпуск продукции машиностроения и металлообработки снизился на 64%; лесной, деревообрабатывающей, целлюлозно-бумажной – на 66%; производство стройматериалов  – 70%; выпуск легкой промышленности – 80%; выпуск пищевой промышленности – 47%. Самый большой спад в выпуске  продукции вышеописанных отраслях произошел в 1994 году, при этом продукция  нефтеперерабатывающей промышленности за указанный период снизилась гораздо  меньше, чем продукция в других отраслях – 32%, а продукция газовой  промышленности – 15%. В результате высвободились дополнительные ресурсы углеводородов для наращивания их экспорта.

          Время дефолта (1998 год) характеризуется временным ослаблением действия эффекта Гронингена на экономику благодаря многократной девальвации рубля, спровоцированной падением цен на нефть и валютно-финансовым кризисом. Вскоре вслед за кризисом начался рост цен на энергоносители, что, по мнению одних аналитиков, являлось свидетельством нового витка в развитии «голландской болезни», в то время как другие усматривали лишь первые признаки обострения. По словам Е.Гайдара, в некоторой степени именно благодаря дефолту 1998 года удалось отдалить момент резкого и опасного укрепления реального курса российской валюты: «нам безумно повезло, что мы вошли в период высоких цен с предельно низким реальным курсом рубля, соответственно, у нас был большой задел его постепенного роста после краха 1998 года. Тем не менее, если высокие цены на нефть продержатся еще год, два, три, четыре, эта «подушка» неизбежно исчезнет….если, не дай Бог…..мы получим 30-40 долларов за баррель, то, честно говоря, я не вижу, как в этой ситуации мы сможем избежать серьезнейших проблем с резким и опасным укреплением реального курса рубля».

          В настоящее время РФ играет в мировой экономике роль экспортера сырья и импортера как потребительских, так и инвестиционных товаров.11

Репрезентативным признаком сырьевого  характера национальной экономики  служит доля сырьевых товаров в экспорте страны. Если из нее вывозится главным  образом природное сырье, экономика, очевидно не в состоянии конкурировать  с зарубежными экономиками в  создании продукции и услуг потребительского и инвестиционного назначения.         Основная доля российского экспорта приходится на экспорт углеводородного  сырья и продуктов его переработки, и в последние годы сырьевая специализация  России в мировом хозяйстве неуклонно  усиливалась. Так экспорт углеводородов  увеличился с 1998 г. по 2006 год в 6,3 раза при этом отношение сырьевого  экспорта к ВВП увеличилось с10,0% до 19,3 %.12 Удельный вес всех основных видов топливно-энергетических ресурсов в общем объеме экспорта товаров составил в 2007 г. 62,7%.13 При этом в натуральном выражении экспорт нефти за 1999-2006 гг. вырос менее чем вдвое. Таким образом, главной причиной огромного притока в российскую экономику «нефтедолларов» в последние годы стал многократный рост дефлятированнх цен на нефть. Увеличение доли углеводородов в экспорте товаров из России происходит не только по причине растущих мировых цен, но и за счет роста физических объемов поставок, в ущерб потребностям российской экономики в продукции нефтегазового комплекса.14 Таким образом, экспорто-сырьевая направленность российской экономики усиливалась.

С 1999 г. реальный курс рубля по отношению  к корзине основных мировых валют вырос на 90%[15], что в большой степени объясняется ростом мировых цен на нефть и увеличением производства и экспорта российской нефти.. В результате существенного укрепления национальной валюты к 2008 г. индекс реального курса доллара США к российскому рублю достиг 34% [16] по отношению к первому кварталу 1994 г., что означает относительное удорожание продукции отечественных производителей по сравнению с продукцией иностранных конкурентов почти в 3 раза.

      Таким образом,  в России налицо все предпосылки  для развития «голландской болезни». Имеются подтверждения негативного  влияния укрепления курса российского  рубля на экономику России. Так,  обращает на себя внимание  тесная положительная взаимосвязь  индекса реального валютного  курса доллара США к российскому  рублю и доли экспорта в  ВВП России. Импорт товаров практически  не связан с изменением реального  валютного курса и варьируется в диапазоне 15-19% от ВВП.17

      Другим свидетельством  негативного влияния укрепления  рубля служит наличие существенной  статистической связи между реальным  ВВП и индексом реального валютного  курса рубля. Согласно полученным  оценкам, укрепление реального  валютного курса рубля оказывает  негативное влияние на динамику  реального ВВП с лагом на 3-4 квартала.18

      К тому же, В  России наблюдаются типичные  симптомы ресурсного проклятия:  ограничивается свобода слова,  усиливаются авторитарные тенденции,  снижается уровень образования  и квалификации трудовых ресурсов, сохраняется массовая коррупция.19 Так, по рейтингу компании Transparency International, в 2009 г. Россия заняла 146-е место из 180 по восприятию коррупции.20

      Тем не менее,  специалисты считают, что в  России «голландская болезнь»  проявляется в мягкой форме  – в виде отставания роста  обрабатывающих производств от  роста ВВП. Негативные тенденции  проявляются в общих закономерностях  не настолько сильно, чтобы соответствовать  классической модели «голландской  болезни». Одна из причин тому  – малый объем несырьевых производственных  отраслей.      На долю  отстающего сектора приходится  лишь 11% ВВП.21 Поэтому влияние стагнации в этих секторах на общий экономический рост ограничено. Кроме того, этот сегмент экономики остается незначительным с точки зрения экспорта и не участвует в конкуренции на международных рынках. Так, отмечается, что экспорт товаров народного потребления и продукции high-tech составляет лишь 12% от общего объема экспорта. Это значит, что ослабление конкурентоспособности этих отраслей мало скажется на общей картине экономического роста.

         В 2009 году было объявлено о банкротстве Ижевского автозавода и угрозе банкротства ВАЗа – самого «эффективного» и «самодостаточного» из отечественных автопроизводителей. ВАЗ постигла бы ты же судьба, если бы не огромные дотации со стороны государства. В российском автомобилестроении рентабельна только сборка иномарок, но там добавленная стоимость не превышает 20% и выигрывают производители не на издержках, а на таможенных пошлинах, т.е. по сути, не от своей производственно деятельности.

          Автомобилестроение далеко не единственная отрасль, где наблюдается подобная тенденция. Множество целых отраслей фактически исчезло за последние 10 – 20 лет. Отечественные телевизоры, тракторы, приемники, холодильники стали либо синонимами нелучшего качества либо вовсе перешли в разряд раритетов. На бюджетные средства вытаскивается из глубокой ямы кризиса судостроение и гражданское авиастроение. Существуют ли у нас вообще конкурентоспособные отрасли кроме сырья и «первого передела»? При этом конкурентоспособность «первого передела» явно связана не с эффективным управлением, а с дешевизной энергоносителей внутри страны, а также монополизацией государства добычи и производства сырьевых ресурсов.

           Другой тенденцией стала массированная кампания по стимулированию экономики к восприимчивости инновационного развития со стороны президента и правительства. Однако реальной восприимчивости пока нет и в билижайшее время её появление маловероятно.

           Еще один факт – стремительно растущее количество магазинов, парикмахерских и другие сервисных организаций. На фоне явной деградации крупной промышленности (конкурентного сектора) это выглядит странно. В странах, не имеющих сырьевых сверхдоходов, большая часть сервиса жестко зависит от успехов промышленности. В России кризис нанес существенный удар по промышленности, а в сервисном секторе – только замедлил рост. И это также указывает на «Голландскую болезнь».

          Ещё одним не менее разрушительным по своему воздействию фактором, связанным с относительной избыточностью природных ресурсов, является борьба за ренту. Дело в том, что развивающиеся экономики, как правило, характеризуются относительно несовершенными рынками, нечетко определенными правами собственности и плохой системой их защиты, а также рядом других проблем институционального характера. В таком случае в наиболее экзотическом варианте наличие существенных запасов природных ресурсов может вести к обострению борьбы за эти ресурсы между различными экономическими, политическими и криминальными группировками, вплоть до гражданской войны (примером могут служить гражданские войны в африканских государствах, где воюющие стороны пытались получить контроль над месторождениями алмазов). Более цивилизованные варианты борьбы за ренту подразумевают концентрацию политической и экономической власти в руках небольших группировок. Для поддержания своего положения эти группировки вынуждены тратить существенные ресурсы, большая часть которых расходуется далеко не продуктивно.

             В еще более цивилизованном варианте контроль за природными ресурсами находится в руках у государства и оно самостоятельно распределяет права доступа к этим ресурсам. Экономическая эффективность требует, чтобы права доступа распределялись на основе неких конкурентных механизмов, например на основе конкурсов и аукционов. Однако на деле во многих странах распределение этих прав осуществляется на основе менее формализованных критериев. Вместе с развитой коррупцией такая ситуация порождает прекрасные условия для возникновения борьбы за ренту. Описанная выше ситуация очень хорошо характеризует положение дел с распределением прав доступа к природным ресурсам в России. Речь идет и о нефтяных месторождениях, и о распределении квот на улов рыбы, и о распределении прав на вырубку леса.

            Другой стороной борьбы за ренту является протекционизм в отношении отраслей национальной экономики, ориентированных на удовлетворение внутреннего спроса. Довольно часто такие меры служат ответной реакцией на относительный рост реального обменного курса национальной валюты, но инициаторами и лоббистами подобных мер выступают крупные предприятия или целые отрасли, вынужденные конкурировать с импортом из других стран.

            В 2005-2006 годах наблюдалось резкое ухудшение качества экономического роста на фоне ускоренного роста валового продукта (на 6-6,3%). Вклад обрабатывающего сектора в промышленность сократился на 16%, вклад машиностроительных производств в прирост промышленного производства снизился почти в 8,5 раз в период с 2005 года по 2006 год. В настоящий момент (то есть, начиная с 2006 года и до 2010 года включительно) развитие эффекта Гронингена продолжается, хотя здесь стоит отметить, что последний мировой финансовый кризис вместе с падением цен на нефть несколько ослабило давление эффекта на экономику (по примеру с дефолтом 1998 года). Тем не менее, споры о том, как следует называть происходящее в российской экономике явление, является ли оно «голландской болезнью» или нет, продолжаются. Одновременно с этим параллельно проведению анализа текущей ситуации продолжается поиск путей избавления от зависимости природных ресурсов.

2.2.Последствия  воздействия эффекта Гронингена  на экономику

             Большинство авторов придерживаются в основном отрицательной оценки влияния эффекта Гронингена на экономику страны.

             Во-первых, возникает трудная проблема изъятия и перераспределения рентных доходов, так как их могут присвоить себе непосредственно владельцы месторождений, доходы большинства граждан при этом сократятся, либо останутся неизменными, либо будут расти более низкими темпами. Чтобы не произошло высокой дифференциации доходов и возникновения социального неравенства государство должно изымать природную ренту с помощью налогов (включая экспортные пошлины) и платы за пользование недрами, находящимися в государственной собственности. К сожалению, пока нигде еще не удавалось этого сделать безболезненно и эффективно.