Судебный прецедент как источник права: сравнительный анализ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

 

 

 

 

 

 

 

 

Контрольная работа

по дисциплине: Теория государства и права

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание

 

1. Судебный прецедент как источник права: сравнительный анализ ………...3

2. Раскройте содержание права граждан на судебную защиту (ч. 1 ст. 46 Конституции РФ) используя исторический способ толкования.……………...8

3. Объекты правоотношений: проблема понимания …………………………17

Список литературы……………………………………………………………...21

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1 СУДЕБНЫЙ ПРЕЦЕДЕНТ КАК ИСТОЧНИК ПРАВА: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ

 

Юридическая энциклопедия содержит следующее определение прецедента: «ПРЕЦЕДЕНТ (от лат. praecedens / praecedentis / - предшествующий; англ. precedent) – поведение в определенной ситуации, которое рассматривается как образец при аналогичных обстоятельствах. Судебный прецедент – решение по конкретному делу, являющееся обязательным для судов той же или низшей инстанции при решении аналогичных дел либо служащее примерным образцом толкования закона, не имеющим обязательной силы»[3].

 Согласно приведенному определению, в широком смысле судебный  прецедент представляет собой  решение суда - эталон при разрешении  сходного круга вопросов, являющийся обязательным к соблюдению определенными категориями судов. В этом смысле термин «прецедент» означает не что иное, как судебное решение. Следует подчеркнуть, что обязательные прецеденты создают только решения высших судебных инстанций. Решения других судов при определенных условиях могут служить примером для судов того же ранга или же нижестоящих, которые должны учесть это прецедент, но собственные решения предпочтут выносить, основываясь на прецедентах, созданных высшими национальными судебными органами.

 Нужно отметить, что определение судебного прецедента как примерного образца толкования закона не обязательного к применению, т.е. не обладающего признаками нормативности, можно рассматривать с двух различных позиций.

  С одной стороны это определение применимо к пониманию места и роли судебных решений нижестоящих судов в англосаксонской правовой системе, когда они признаются убеждающими для вышестоящих судов. В этом случае тоже происходит толкование закона правоприменителем, и этот вид толкования также признается неотъемлемой частью прецедентного права. Такие прецеденты юридически не обязательны, но судьи не могут не принимать их во внимание. Но эта позиция опровергается словом «либо» в приведенном выше определении прецедента, потому что за рамками рассмотрения остается признание обязательности таких прецедентов - примерных образцов для судов той же или низших инстанций. Решения же вышестоящих судов в странах с англосаксонской системой права, содержащие толкование права, обязательны для применения этим и иными судами, т.е. не могут иметь ненормативный характер. Поэтому непонятно следует ли воспринимать термин «примерный образец» как образец понимания права, которую следует учесть и придерживаться, или же воспринимать судебное решение нижестоящих судов с позиции вышестоящего суда как разновидность примерного толкования права.

 

 С другой стороны, конкретное  судебное решение как примерный  образец толкования права не  обязательный к применению очень  тесно соприкасается с пониманием  важности судебных актов высших  судебных инстанций для низших в иерархии судов в странах континентальной правовой системы, к которой принадлежит и постсоветское пространство.

  Согласно законодательству стран СНГ, суды в своей деятельности руководствуются лишь законом. Однако, несмотря на законодательную неурегулированность и половинчатость разрешения этого вопроса, «важность постановлений Пленумов Верховного Суда бывшего СССР и Верховных Судов союзных государств в настоящее время, разъяснений пленумов, толкований закона в обзорах судебной практики, решения названных судов по конкретным делам всегда воспринимались как примерные образцы и руководство в отправлении правосудия»[4].

 

 Эти выработанные объективированные  положения, обеспечивающие правильное  и единообразное применение законодательных норм в юридической науке бывших союзных республик всегда воспринимались как правоположения, а не как прецедент в его общепринятом понимании. Впрочем, можно согласиться с авторами, которые вполне обоснованно относят судебные правоположения к прецедентному праву.

 

Сами английские юристы определяют свое право как право судебной практики (cause low) и указывают, что судебное решение по какому-либо делу только в части аргументации выводов образует так называемое ratio decidendi (сущность решения), которое и понимается в качестве прецедента. Обстоятельства конкретного дела воспринимаются лишь как попутно сказанное (obiter dictum). Но на деле определение сущности решения от попутно сказанного может представлять трудности ввиду большого числа относительно одинаковых судебных решений по схожим делам. Также в одном решении суда могут усматриваться несколько ratio decidendi, когда оценка второстепенного в данном деле может приобрести статус прецедента для выносимых в будущем решений или же подлежат применению прецеденты, относящиеся к вопросам как материального, так и процессуального законодательства.

 Прецедентное право можно рассматривать как совокупность прецедентов в виде отдельных общеобязательных для применения форм права (источников права), а также образцовые толкования права, содержащиеся в судебных решениях, упорядоченных хронологически, по отраслям, по предмету регулирования, по функциональному значению.

 

 В юридической литературе  существуют различные определения  прецедентного права. Так, по мнению  одних авторов «прецедентное право – это система юридических норм, выработанных судами в процессе осуществления правосудия и обязательных к применению наряду со статутным правом, создаваемым законодательной властью»[5].

При подобной позиции прецедентное право определяется не как образующие целое отдельные судебные решения по конкретным делам и образцовые толкования норм права, а представляет собой своего рода вытяжку из конкретных мотивировочных и описательно-мотивировочных обоснований совокупности выносимых судами решений образующих норму права, обязательных к применению в любом случае. В то же время в силу сужения понимания прецедентного права ставится знак равенства между ним и статутным правом, как по силе действия, так и сфере применения в рамках одной правовой системы. Тогда как это не является определяющим признаков прецедентного права. Представляется, что это определение прецедентного права как системы юридических норм- источников права необоснованно сужает историческое понимание прецедента как решения суда фиксирующего право, декларирующего изначально существующее право.

  Следует учесть, что согласно доктрине прецедентного права суды признаются не создающими право, а провозглашающими ее и, исходя из этого, неверно аргументированные судебные решения отбраковываются и признаются прецедентами по небрежности (per incuriam). Считается, что в таких решениях нормы права никогда не содержалось. В то же время обязательность применения судебного прецедента наряду со статутным правом, призванное подчеркнуть значение прецедентного права может быть корректным только для стран континентальной правовой системы. Также за рамками этого определения остаются формы деятельности судов, которые хоть и относятся к судебной практике, но не связаны напрямую с отправлением правосудия.

 

 Следует отметить, что понятие  «судебный прецедент» не идентичен  понятию «судебной практики». В  термин «судебная практика» в  юридической литературе по теории  права и отдельным отраслевым  дисциплинам вкладывается различное  содержание, а «судебный прецедент» признается лишь одной из форм ее выражения. Согласно точке зрения, высказывавшейся еще в 40-х годах прошлого столетия, о судебной практике можно говорить лишь по истечении нескольких лет, когда по определенной категории дел имеется более или менее установившееся положение. При таком понимании судебная практика определяется как  установившаяся и определившаяся практика. Наличие определенной линии в деятельности судебных органов в отношении того или иного вопроса.

 

 В континентальном праве  судебную практику исторически рассматривают в качестве синонима судебной деятельности в целом и как выработанные в ходе судебного разбирательства «судебные правоположения», обладающие определенной степенью обобщенности, общепризнанности и обязательности. Представляется, что это определение судебной практики более полно охватывает сферы судебной деятельности не оставляя за рамками единой системы такой ее вид как осуществление правосудия.

  Именно такое понимание судебной практики делает возможным вывести ее формально-юридический смысл, позволяющий выделить ту ее часть, которая создается в результате деятельности высших судебных инстанций в ходе судебного разбирательства в качестве первой инстанции по особо важным делам, в качестве суда второй инстанции, а также в ходе толкования законов высшими судебными инстанциями и, в конечном счете, определяющийся таким понятием как судебный прецедент.

 

 

 

 

 

 

2 РАСКРЫТЬ СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ГРАЖДАН НА СУДЕБНУЮ ЗАЩИТУ (Ч.1 СТ. 46 КОНСТИТУЦИИ РФ) ИСПОЛЬЗАЯ ИСТОРИЧЕСКИЙ СПОСОБ ТОЛКОВАНИЯ

 

Как известно, Конституционный Суд в Российской Федерации (тогда еще в РСФСР) был образован 30 октября 1991 г. на основании действовавшей в то время Конституции и принятого Съездом народных депутатов РСФСР Закона «О Конституционном Суде РСФСР». В настоящее время Суд идет навстречу своему 23-летию, зримо символизируя действие принципа разделения властей в нашем государстве, защищая права и свободы человека и гражданина.

Судебная защита прав и свобод личности – это право на защиту человеком своих прав и свобод посредством суда как органа, представляющего одну из самостоятельных и независимых ветвей государственной власти. Зафиксированное в общем виде в ч. I ст. 46 Конституции РФ как гарантированное каждому право на защиту его прав и свобод, право на судебную защиту имеет в самой Конституции еще ряд развивающих и уточняющих его положений.

Судебный способ защиты и отстаивания прав и свобод личности представляется наиболее «правильным» в ряду других путей, способов и приемов защиты прав в современном мире. Можно также предположить, что право на судебную защиту прав и свобод личности при рассмотрении его с позиций естественной теории происхождения прав уходит своими корнями в право каждого на защиту своей жизни как биологического существа. Это право на защиту своей жизни трансформировалось в современном конституционном праве в право каждого на жизнь (ч. I ст. 20 Конституции РФ).

Право на судебную защиту закреплено в авторитетных международно-правовых актах. Так, в ст. 8 Всеобщей декларации прав человека значится: «Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его основных прав, предоставляемых ему конституцией или законом» [5. C. 5].

Не менее определенно по этому поводу и утверждение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод: «Каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок и беспристрастным судом, созданным на основании закона» [5. C. 79].

Право на судебную защиту прав и свобод гарантируется каждому, т.е. всякому человеку, проживающему на территории нашей страны. Это обстоятельство специально было подчеркнуто в Постановлении Конституционного Суда РФ от 17 февраля 1998 г. № 6-П по делу о проверке конституционности ч. II ст. 31 Закона СССР от 24 июля 1981 г. «О правовом положении иностранных граждан в СССР» [6]. В постановлении Суда по этому поводу сказано: «Право на свободу и личную неприкосновенность и право на судебную защиту являются личными неотчуждаемыми правами каждого человека вне зависимости от наличия у него гражданства какого-либо государства и, следовательно, должно гарантироваться иностранным гражданам и лицам без гражданства наравне с гражданами Российской Федерации».

Позиция предельно определенная и ясная – кто включается в понятие «каждый» применительно к праву на судебную защиту, так же как и то, что и данные субъекты охватываются понятием «личность».

Впервые Конституционный Суд РФ столкнулся с одним из проблемных вопросов реализации конституционного права личности на судебную защиту в марте 1996 г. при рассмотрении дела о проверке конституционности ст. 1 и 21 Закона РФ от 21 июля 1993 г. «О государственной тайне» в связи с жалобами ряда граждан.

Суть дела состояла в том, что обратившимся в Конституционный Суд гражданам, а точнее – их адвокатам, при рассмотрении уголовных дел этих граждан в судах общей юрисдикции, связанных с нарушениями государственной тайны, было отказано в допуске к работе с материалами уголовных дел, т.е., по существу, в осуществлении защиты как таковой, поскольку последние не имели соответствующих разрешений (допусков) к работе со сведениями, составляющими государственную тайну. По мнению заявителей, т.е. заинтересованных граждан, налицо было нарушение их конституционного права на получение квалифицированной юридической помощи, включая помощь адвоката.

Как известно, согласно ч. I ст. 48 Конституции РФ право на получение квалифицированной юридической помощи каждым является не только самостоятельным конституционным правом человека и гражданина, но и непременным условием реализации рассматриваемого нами права на судебную защиту. В данном же случае Суд усмотрел в отказе обвиняемому (подозреваемому) в приглашении выбранного им адвоката по мотивам отсутствия у последнего допуска к государственной тайне, а также в предложении обвиняемому (подозреваемому) выбрать защитника из определенного круга адвокатов – из числа бывших работников органов госбезопасности, имеющих допуски к государственной тайне, неправомерное ограничение конституционного права гражданина на получение квалифицированной юридической помощи и права на самостоятельный выбор защитника, которые к тому же в силу ч. II ст. 56 Конституции РФ не могут быть ограничены ни при каких обстоятельствах. Существовавшая же на тот момент практика выдачи допусков к ознакомлению с материалами, содержащими государственную тайну, объективно вела к зависимости адвоката от органов уголовного преследования, в роли которых по данной категории дел выступали все те же органы Федеральной службы безопасности, а в конечном счете это ставило защиту и обвинение в неравное положение, что противоречило бы принципу состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве, также являющемуся конституционным принципом правосудия, закрепленным в ч. III ст. 123 Конституции РФ.