Соотношение права и экономики

Рабство и феодализм являются дальнейшими  ступенями развития той же собственности, на которой покоится и племенной  строй (см. выше). Природные неорганические условия существования индивида пока сохраняют свою силу. Экономическая  власть не играет здесь самодовлеющей  роли, ибо способом ее движения выступает  политическая власть. «Непосредственному принудительному труду, - указывает  Маркс, - богатство противостоит не как капитал, а как отношение  господства», поэтому на основе принудительного  труда воспроизводится только отношение  господства. Оно же является и существенным отношением присвоения. Как видно, политическая власть становится основной и определяющей формой движения отношений собственности. Она (собственность) предстает синтезом равнодействующих социальных сил, который  получает оформление в законе. Последний  в принципе сочетает два взаимоопределяющих момента: момент права, справедливости и момент политической силы, но в условиях внеэкономического принуждения (рабство, феодализм) закон практически не содержит права и справедливости и закрепляет главным образом политическую силу. Эта самая политическая сила и является для господствующего меньшинства способом движения их «права».

В раннеклассовых обществах политическая власть закрепляла не только крайне хрупкое единство классовых полярностей, но была одновременно и проводником экономических  интересов господствующей элиты. В  этих условиях принудительное государство - решающее средство удержания общества в рамках порядка.

Государственная власть уже в этот период непосредственно  осуществляет (в незначительных, правда, масштабах) конструктивную функцию  управления, вытекающую из общесоциальных, а не классовых интересов. Все рассмотренные процессы ранних классовых обществ относятся к выделенной Марксом первой ступени зависимости индивидов в обществе – отношениям личной зависимости.

Капиталистическое общество открывает вторую историческую ступень зависимости индивидов  в обществе, или вещную зависимость, образующую систему всеобщего обмена вещей, всеобщего овеществления  отношений. На первый план теперь выдвигается  экономическая власть и интерес. «Итак, перед нами, - указывает Маркс, - два вида власти: с одной стороны  – власть собственности, т.е. собственников, с другой стороны – власть государственная».[5]

Появление экономической власти как обособленной силы – факт исторический. Индивиды подчинены теперь производству не продуктов, а вещей, товаров и общественных связей. Экономическая власть оказывает  существенное воздействие на политическую власть, государство и право. Последнее  как таковое своим рождением  обязано экономической власти.

В вещной фазе развития общества юридическое  понимание собственности сводится к экономической власти, взятой как  сущность. Иными словами, экономическая  власть охватывает волевые отношения  собственности и всевозможные формы  их движения (власть арендатора, титульного владельца и т.п.). Собственность  как экономическую власть на этом этапе ее развития можно представить  через отношение определенного  субъекта к вещным предпосылкам производства как к своим.

Чем же объяснить, что с появлением экономической  власти только и возникает право  собственности в его точном, подлинном  смысле? Собственность, отмечает В.А. Кащин, стала правом в государстве, основанном на буржуазной частной собственности. Объясняется это положение самой природой взаимосвязи волевого отношения собственности, экономической власти и права. Причем право надлежит рассматривать до и после его законодательного закрепления, так как, став законом, оно может в отдельных случаях перестать быть таковым.[6]

В то же время Маркс и Энгельс не рассматривали  определяющее значение экономики по отношению к праву прямолинейно, не упрощали его: учитывалось влияние  на право других факторов, других частей надстройки («культурного развития общества») и подчеркивалось, что базис оказывает влияние на право лишь в конечном счете. Под базисом здесь понимают экономическую структуру общества («экономический строй»), которая складывается независимо от воли и сознания людей.2

2.2 Западная модель экономической  свободы и роль права.

В начальный период классического  капитализма государство не вмешивалось  в экономику. Государство было призвано лишь поддерживать общий порядок  – быть, как тогда говорили, “ночным  сторожем”. Буржуазия шла к власти под флагом идей естественного права. Государство при подобном воззрении  если и воздействует на экономику, то только такими законами, которые соответствуют  естественному праву.

А. Смит считал, что всякая система государственных  мер, которая стремится или поощрять применение капитала к какой-то отрасли  труда, или препятствовать этому, мешает естественному развитию хода производства.[7]

В условиях, когда начинают складываться крупнейшие монополии, буржуазное государство  активизирует свою экономическую деятельность. Антимонопольное законодательство, социальное законодательство, большинство  социальных программ буржуазных правительств во многом удовлетворяли интересы профсоюзов и рядовых тружеников. Было, например, явной натяжкой объявлять законы о минимальной заработной плате  выражением воли господствующего класса - буржуазии.

Роль  законодательных актов при буржуазной модели экономической свободы заключается  в том, что они призваны если не разрешить, то хотя бы сгладить внутренние конфликты системы. Между тем, как  не без оснований указывал еще  Токвиль, равенство - политическое, социальное или экономическое - заключает в себе угрозу для политической свободы и независимости личности.[2] Идеолога американской конституции тревожило, что политическое равенство, правление большинства и сама политическая свобода угрожают праву собственников использовать свою собственность по собственному усмотрению.

От внимания буржуазных политиков не могло укрыться то обстоятельство, что право собственности  и управление фирмами создает  неравенство граждан в доходах, статусе, квалификации, обладании информацией, в доступности к политическим лидерам и в целом - в прогнозировании жизненного успеха и, следовательно, в шансах на равных участвовать в управлении государством.

Вместе  с тем, немало сторонников имеет  точка зрения, согласно которой экономическая  свобода, включающая в себя право  частной собственности - право собственников самим управлять своими фирмами или делегировать право контроля над ними менеджеру, - так же законна, как и политическая. Поэтому в демократическом западном обществе законы в итоге призваны освящать недемократизм (неравенство) в экономической сфере. В США, например, весьма злободневен вопрос, до каких пределов естественное право собственности ограничивает полномочия законодательного органа.[8]

В XX столетии в мирных условиях частные предприниматели и корпоративный капитал уже не справлялись с крупными нарушениями общего хода развития национальной экономики. И тогда в экономической теории был пересмотрен принцип невмешательства государства в хозяйственную деятельность. Известный английский экономист Джон Кейнс в своем главном труде «Общая теория занятости, процента и денег» обосновал необходимость широкого и активного вмешательства государства в экономику. Возникла, считал Дж. Кейнс, жизненная необходимость «создания централизованного контроля в вопросах, которые ныне в основном предоставлены частной инициативе. Государство должно будет осуществить свое руководящее влияние на склонность к потреблению частью путем соответствующей системы налогов, частью фиксацией нормы процента и частью, может быть, еще и другими способами».2

Рекомендации Дж. Кейнса стали претворяться на практике во второй половине XX в., когда стала развертываться научно-техническая революция (НТР).

Таким образом, после эпохи классического капитализма  и периода господства финансового  капитала в странах Запада наступила  новая фаза социально-экономического развития. Ее отличительные черты  таковы:

- образовался  значительный государственный сектор  хозяйства, основанный на типе  общего совместного присвоения;

- новый  сектор частично вытеснил из национального экономического пространства частную и корпоративную собственность;

- государственный  сектор осуществляет специфические  экономические и социальные функции,  которые не в состоянии выполнять  частный и корпоративный капитал;

- государство  активно регулирует всю экономику  в целом и в общенациональных  интересах, используя для этого  правовые, экономические и административные  рычаги и методы.[9]

На Западе сложилась необычная экономика, состоящая из нескольких укладов (форм хозяйства). Это сильно отличает западное общество от тех социальных образований, которые были в прошлом. Как известно, в предшествующие исторические эпохи  социально-экономический строй (первобытнообщинный, рабовладельческий, феодальный) базировался, как правило, на одной господствующей форме собственности. Сейчас же западные государства имеют новый облик, который не похож на «чистый» и «классический» капитализм.

Так, профессор  Дэвид Хайман в учебнике «Современная микроэкономика: анализ и применение» считает фактом то, что «ни в США, ни в любой другой стране Запада экономику нельзя рассматривать как чисто капиталистическую».2 Сейчас ясно по крайней мере одно. В западных странах общая структура отношений присвоения не является однородной. Здесь не господствует ни единоличная, ни государственная собственность.

2.3 Право и экономика  в советской России.

Совершенно  иначе развивались отношения  собственности в нашей стране. В марксистской науке господствовало положение о первенстве, главенстве базиса над надстройкой (идеологических отношений и институтов, которые не могут возникнуть без опосредования общественным сознанием), и юристы последовательно исходили из того, что развитие производительных сил и производственных отношений объективно обусловливает все политические и правовые формы.

В нашей  стране с октября 1917г. утверждается беспрекословная практика тоталитарного переустройства экономической жизни. Эту практику освящала теория построения социализма в одной отдельно взятой и преимущественно отсталой стране, способной с помощью государства перешагнуть через естественные фазы развития. Своего рода отступление от классического марксизма проявляется и в тех положениях, согласно которым "после установления диктатуры рабочего класса законы закрепляют его победу во всех областях общественной жизни и тем самым... как бы "создают" новые общественные отношения, поскольку социалистические общественные отношения не могут сложиться при капитализме".[10]

В 1917г. в России, как известно, социалистическая революция провозгласила цель - заменить капитализм социализмом. Социально-экономический строй изменился коренным образом в соответствии с теоретическими установками государственного социализма. Существо концепции государственного социализма выражается следующими положениями:

1) государство обобществляет все средства производства;

2) все трудоспособные граждане работают по найму у государства;

3) со стороны общества и государства устанавливается строжайший контроль за мерой труда и мерой потребления каждого гражданина.2

В России была проведена национализация (огосударствление) крупной промышленности, банков, железных дорог, учреждений науки, образования, здравоохранения, культуры и др. Государство  взяло под свой контроль все народное хозяйство.

С марта 1921г. государство начало проводить новую экономическую политику. При этом были отброшены многие положения концепции государственного социализма, противоречащие реальной действительности. В.И. Ленин пришел к серьезному выводу: «Теоретически не обязательно принимать, что государственная монополия есть наилучшее с точки зрения социализма». Подытоживало весь пересмотр прежней концепции его заключение: «Мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашей на социализм».[11[

В условиях новой экономической политики стали  появляться положительные тенденции, характерные для развития многоукладной  экономики.

Но с  начала 30-х годов новая экономическая  политика была прекращена. В СССР утвердился социально-экономический строй, который  гораздо позже (в 1991г. на Пленуме ЦК КПСС) был назван «казарменный социализм».

Плановое  хозяйствование далеко не всегда направлялось на удовлетворение потребностей граждан, не было и провозглашенного гармоничного пропорционального роста производительных сил. Воздействие государства охватывало и производство, и обращение, и потребление. Общая схема соотношения экономики и права представлялась следующим образом: право есть концентрированное выражение политики, а политика - концентрированное выражение экономики. Однако такая схема не учитывала многих реалий. Во-первых, в праве выражается не только политика, но и многое другое. Во-вторых, государственная политика не может сводиться к политике одной политической партии, как это имело место и всеми одобрялось. В-третьих, политика в первую очередь выражала интересы правящих группировок, а не требования народа, не потребности экономики.[12]

Непоследовательность  советских официальных научных  теорий состояла в том, что экономические  реформы в бывших социалистических странах подавались в качестве полностью  соответствующих марксистско-ленинским  положениям о роли государства и  права в решении экономических  проблем. Не один раз реформы провозглашались, имитировались, даже получали закрепление  в партийно-государственных директивах, но уступали место прежнему командному регулированию экономики.