ПОЛИТИКА ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
Во второй половине 20-х
годов важнейшей задачей экономического
развития стало превращение страны
из аграрной в индустриальную, обеспечения
ее экономической независимости
и укрепление обороноспособности. Неотложной
потребностью была модернизация экономики,
главным условием которой являлось техническое
совершенствование всего народного хозяйства.
В декабре 1925 г. на ХIV съезде
Коммунистической партии был рассмотрен
вопрос индустриализации страны. На съезде
шла речь о необходимости превращения
СССР из страны, ввозящей машины и оборудование,
в страну, производящую их. Для этого необходимо
было максимально развивать производства
средств производства, обеспечения экономической
независимости страны, а также создать
социалистическую промышленность не основе
повышения ее технического оснащения.
Главное внимание в первые
годы уделялось реконструкции старых
промышленных предприятий. Одновременно
строились новые заводы (Саратовский
и Ростовский заводы сельхоз. машиностроения),
началось сооружение Туркестано-Сибирской
железной дороги и Днепропетровской
гидроэлектростанции. Развитие и расширение
промышленного производства почти
на 40% велось за счет ресурсов самих предприятий.
Осуществление политики индустриализации
потребовало изменений в системе
управления промышленностью. Наметился
переход к отраслевой системе
управления, укреплялась централизация
сырья, рабочей силы и производимой продукции.
Сложившиеся в 20-30 годах формы
и методы управления промышленностью
стали частью механизма хозяйствования,
сохранявшегося в течение длительного
времени. Для него была характерна чрезмерная
централизация, директивное командование
и подавление инициативы с мест.
Не были четко разграничены функции
хозяйственных и партийных органов,
которые вмешивались во все стороны
деятельности промышленных предприятий.
Жесткий политический режим
30-годов, один из элементов которого
- периодические чистки управленческих
кадров, был генетически связан с
выбранной моделью индустриализации,
при которой постоянное оперативное
руководство ходом производства
осуществлялось из Москвы. Отсюда - неизбежное
развитие “подсистемы страха” на
местах. В конце 20-х годов в
жизни советского общества произошел
перелом. Сталин продолжал свою линию
- борьба за личную власть. Он считал: “Чтобы
стать передовой державой требуется,
прежде всего, неукротимое желание
идти вперед и готовность пойти на жертвы.”
Ни Сталин, ни Бухарин, ни
их сторонники еще не имели сложившегося
плана экономического преобразования
страны, ясных представлений о
темпах и методах индустриализации.
Сталин, например, резко возражал против
разработки проекта Днепростроя, а
также он высказался против прокладки
нефтепровода в Закавказье и сооружения
новых заводов и фабрик в Ленинграде и
Ростове, где имелись квалифицированные
кадры.
А.И. Рыков, выступая с докладом
на Пленуме ЦК ВКП(б), высказался в пользу
форсированного развития сельского хозяйства,
считая, что такой путь требует наименьших
затрат, сулит расширение хлебного экспорта
и возможностей закупки за рубежом оборудования
и сырья для подъема промышленности.
Троцкий предложил увеличить
объем капитальных работ в
ближайшее пятилетие до таких
размеров, которые позволили бы уменьшить
диспропорцию между сельским хозяйством
и промышленностью до минимума ,
почти до уровня старой России. Его на
Пленуме, практически, никто не поддержал.
При самых существенных различиях во взглядах
все они искали пути индустриализации.
НЕОБХОДИМОСТЬ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
ОСНОВНЫЕ ЦЕЛИ И СРЕДСТВА
Отказ от НЭП означал смену целей,
переориентацию политики. Еще в 1926 г. Сталин
заявил, что “индустриализация является
основным путем социалистического строительства”.
Сталин не хотел управлять лапотной Россией.
Великому вождю нужна была великая держава.
Он стремился создать прежде всего великую
военную державу.
Большинство советских историков
считает, что поскольку решение
всего комплекса задач - преобразование
промышленности, сельского хозяйства,
рост благосостояния народа - требовало
огромных средств, которых не было,
пришлось сделать выбор и сосредоточить
все средства и усилия для прорыва
на узком фронте. Главным признавалась
“битва за металл”, подъем машиностроения.
Ноябрьский Пленум ЦК (1928 г.) подчеркнул:
“Тяжелая индустрия и производство
средств производства являются основным
ключом социалистического преобразования
всего народного хозяйства, в том числе
и сельского”.
Сталин провозгласил:” Мы
отстаем от передовых стран на 50-100 лет.
Мы должны пробежать это расстояние в
10 лет, либо нас сомнут”.
Основные цели:
а) ликвидация технико-экономической
отсталости;
б) достижение экономической
независимости;
в) создание мощной оборонной
промышленности;
г) первоочередное развитие
базисных отраслей промышленности.
В 1928 г. вся страна за день
выпускала 2 грузовика, 3 трактора. За рубежом
закупали около четверти текстильного
оборудования, более половины паровых
турбин, почти 70% металлорежущих станков
и тракторов. Если принять уровень
промышленного производства в 1913 году
за 100%, то в 1928 году он составлял в СССР-
120%.
В развитии индустриализации
акцент делался не на постепенном
замещении импорта промышленных
изделий, а на концентрации всех имеющихся
ресурсов в самых передовых отраслях:
в энергетике, металлургии, химической
промышленности, машиностроении. Эти
отрасли являлись материальной основой
военно-промышленного комплекса
и одновременно “индустриализацией
промышленностью”.
В 1930 г. ликвидируется коммерческий
кредит, переходят к централизованному
(через Госбанки) кредитованию. Множество
налогов заменяется одним - налогом
с оборота.
На базе ВСНХ СССР были образованы
наркоматы тяжелой. Легкой и лесной
промышленности. Республиканские. Краевые
и областные Советы народного
хозяйства были преобразованы в
наркоматы легкой промышленности. К концу
30- годов функционировал 21 индустриальный
наркомат. Главным признавалась “битва
за металл”, подъем машиностроения.
Политика коллективизации
в СССР в 30-е годы.
Началом сплошной коллективизации
сельского хозяйства в СССР стал
1929 год. В знаменитой статье И. В. Сталина
«Год великого перелома» форсированное
колхозное строительство было признано
главной задачей, решение которой
уже через три года сделает
страну «одной из самых хлебных, если
не самой хлебной страной в
мире». Выбор был сделан — в
пользу ликвидации единоличных хозяйств,
раскулачивания, разгрома хлебного рынка,
фактического огосударствления деревенской
экономики. Что стояло за этим решением?
С одной стороны,
крепнувшая убежденность в том,
что экономика всегда следует
за политикой, а политическая
целесообразность выше экономических
законов. Именно эти выводы
сделало руководство ВКП(б) из опыта
разрешения хлебозаготовительных кризисов
1926—1929 гг. Сущность кризиса хлебозаготовок
состояла в том, что крестьяне-единоличники
снижали поставки зерна государству и
срывали намеченные показатели: твердые
закупочные цены были слишком низки, а
систематические нападки на «деревенских
мироедов» не располагали к расширению
посевных площадей, повышению урожайности.
Экономические по характеру проблемы
партия и государство оценивали как политические.
Соответствующими были предложенные решения:
запрет свободной торговли хлебом, конфискация
зерновых запасов, возбуждение бедноты
против зажиточной части деревни. Результаты
убеждали в эффективности насильственных
мер
С другой
стороны, требовала колоссальных
капиталовложений начавшаяся форсированная
индустриализация. Главным их источником
была признана деревня, которая
должна была, по замыслу разработчиков
новой генеральной линии, бесперебойно
снабжать промышленность сырьем,
а города — практически бесплатным
продовольствием.
Политика коллективизации
проводилась по двум основным
направлениям: объединение единоличных
хозяйств в колхозы и раскулачивание.
Основной формой
объединения единоличных хозяйств
были признаны колхозы. В них
обобществлялись земля, крупный
скот, инвентарь. В постановлении
ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. устанавливались
поистине стремительные темпы коллективизации:
в ключевых производящих зерно регионах
(Поволжье, Северный Кавказ) она должна
была завершиться в течение одного года;
на Украине, в черноземных областях России,
в Казахстане — в течение двух лет; в остальных
районах — в течение трех лет. Для ускорения
коллективизации в деревню были направлены
«грамотные в идейном отношении» городские
рабочие (сначала 25 тыс., а затем еще 35 тыс.
человек). Колебания, сомнения, душевные
метания крестьян-единоличников, в массе
своей привязанных к собственному хозяйству,
к земле, к скоту («...остался в прошлом
я одной ногою, скольжу и падаю другою»,
— писал по другому поводу Сергей Есенин),
преодолевались просто — силой. Карательные
органы лишали упорствовавших избирательных
прав, конфисковывали имущество, запугивали,
сажали под арест.
Параллельно
коллективизации шла кампания
раскулачивания, ликвидации кулачества
как класса. На этот счет была
принята секретная директива,
по которой все кулачество (кого
понимать под кулаком, в ней
четко не определялось) делилось
на три категории: участников
антисоветских движений; зажиточных
хозяев, имевших влияние на соседей;
всех остальных. Первые подлежали
аресту и передаче в руки
ОГПУ; вторые — выселению в
отдаленные области Урала, Казахстана,
Сибири вместе с семьями; третьи — переселению
на худшие земли в том же районе. Земля,
имущество, денежные накопления кулаков
подлежали конфискации. Трагизм ситуации
усугублялся тем, что по всем категориям
были установлены твердые задания для
каждого региона, которые превышали реальную
численность зажиточного крестьянства.
Были еще так называемые подкулачники,
«пособники врагов-мироедов» («...самого
ободранного батрака вполне можно зачислить
в подкулачники», — свидетельствует А.
И. Солженицын). По данным историков, зажиточных
хозяйств накануне коллективизации было
около 3%; раскулачиванию подлежали в некоторых
районах до 10— 15% единоличных хозяйств.
Аресты, расстрелы, переселения в отдаленные
районы — весь набор репрессивных средств
был использован при проведении раскулачивания,
которое коснулось не менее 1 млн хозяйств
(средняя численность семей — 7—8 человек)
Ответом стали
массовые волнения, убой скота,
скрытое и явное сопротивление.
Государству пришлось временно
отступить: статья Сталина «Головокружение
от успехов» (весна 1930) ответственность
за насилие и принуждение возложила
на местные власти. Начался обратный
процесс, миллионы крестьян вышли
из колхозов. Но уже с осени
1930 г. нажим вновь усилился. В
1932— 1933 гг. в самые хлебные
районы страны, прежде всего на
Украину, Ставрополье, Северный
Кавказ пришел голод. По самым
осторожным подсчетам, голодной
смертью умерло более 3 млн человек
(по другим данным, до 8 млн). При этом неуклонно
росли и экспорт зерна из страны, и объемы
государственных поставок. К 1933 г. в колхозах
состояло более 60% крестьян, к 1937 г. — около
93%. Коллективизация была объявлена завершенной.
Каковы ее
итоги? Статистика свидетельствует
о том, что она нанесла невосполнимый
урон аграрной экономике (сокращение
производства зерна, поголовья
скота, урожайности, посевных
площадей и пр.). Вместе с тем
государственные заготовки зерна
выросли в 2 раза, размеры налогов
с колхозов — в 3,5 раза. За
этим очевидным противоречием
стояла подлинная трагедия российского
крестьянства. Конечно, крупные,
технические оснащенные хозяйства
имели известные преимущества. Но
главным было не это. Колхозы,
формально остававшиеся добровольными
кооперативными объединениями, на
деле превратились в разновидность
государственных предприятий, имевших
жесткие плановые задания и
подлежавших директивному управлению.
При проведении паспортной реформы
колхозники паспортов не получили:
фактически их прикрепили к
колхозу и лишили свободы передвижения.
Промышленность росла за счет
сельского хозяйства. Коллективизация
превратила колхозы в надежных
и безропотных поставщиков сырья,
продовольствия, капиталов, рабочей
силы. Более того, она уничтожила
целый социальный слой крестьян-единоличников
с его культурой, нравственными
ценностями, устоями. Ему на смену
пришел новый класс — колхозное
крестьянство.
ТОТАЛИТАРНЫЙ РЕЖИМ
5 декабря 1936 г. была
принята «сталинская» Конституция
СССР. По этой Конституции советская
система формально носила демократический
характер. В Советы всех уровней
– от Верховного до местных – регулярно
проводились выборы. Правда, слово «выборы»
не совсем верно отражало реальную действительность,
т. к. выдвигался только один кандидат
от «нерушимого блока коммунистов и беспартийных».
Неучастие в выборах рассматривалось
властью как саботаж и подлежало суровому
наказанию. Кандидаты на выборные должности
только формально утверждались на собраниях
избирателей, а фактически назначались
партийными структурами. Каждый Совет
имел свой исполнительный орган: от Совета
Народных Комиссаров (правительство СССР)
до исполкомов местных Советов. На все
посты в исполнительной структуре чиновников
назначали соответствующие партийные
организации. Народных комиссаров (с 1946
г. – министров) Сталин назначал лично.
В Конституцию 1936 г. была внесена статья,
отразившая принцип партийного всевластия:
«Партия – руководящее ядро всех организаций,
как общественных, так и государственных».
Всеобъемлющая власть ВКП(б) осуществлялась
посредством принятия решений по всем
вопросам государственной, общественной
и культурной жизни, а также их выполнения
под контролем миллионов членов партии.
Сталин придал партийной структуре милитаризованный
характер. В речи на мартовском Пленуме
ЦК в 1937 г. он говорил: «В составе нашей
партии, если иметь в виду ее руководящие
слои, имеется около 3–4 тысяч высших партийных
руководителей. Это, я бы сказал, – генералитет
нашей партии. Далее идут 30–40 тысяч средних
руководителей. Это наше партийное офицерство.
Дальше идут около 100–150 тысяч низшего
партийного комсостава. Это, так сказать,
наше унтер-офицерство». Партийную систему
сравнивают с системой рычагов, где каждый
из членов партии – рычаг, на который давит
вышестоящий рычаг, и так до самого верха.
Все управленческие структуры сходились
на вожде, что придавало его власти абсолютный
характер.
Общественная система, сложившаяся
в СССР к концу 30-х годов, многие
исследователи характеризуют как
тоталитарную (см. Тоталитаризм). В отличие
от диктаторский системы, действующей
по принципу «можно то, что не запрещено»,
власть государства в тоталитарных режимах
распространяется шире, и действует принцип
«можно то, что разрешено», т. е. гражданам
диктуется их поведение. Как писал автор
известного романа «1984» Дж. Оруэлл: «Формулой
прежнего деспотизма было: „Ты не смеешь!“
Формула тоталитаризма: „Ты обязан!“
Сталинский тоталитарный
режим отличают следующие черты.
Экономика, основанная на господстве государственной
формы собственности, управлялась
огромным аппаратом чиновников –
от наркома до мастера на производстве.
Промышленность развивалась экстенсивным
путем, т. е. за счет освоения с помощью
дешевой рабочей силы новых ресурсов
и строительства новых предприятий.
Цифры выполнения пятилетних планов
сходились только в парадных отчетах.
Рост производительности труда в
среднем был крайне низким. Исключение
составляли отрасли тяжелой промышленности.
Сельское хозяйство так и не вышло
из кризиса, вызванного насильственной
коллективизацией, и тяжелое положение
колхозников приводило к миграции
в города (с 1926 по 1939 г. городское
население увеличилось на 30 млн).
Политический строй основывался на личной
диктатуре И.В. Сталина, который управлял
страной с помощью послушного ему и разветвленного
аппарата ВКП(б) – от Политбюро до секретаря
райкома. Советы, избираемые формально,
превратились в безгласный придаток партийных
структур. НКВД также находился под личным
контролем Сталина. Всякая оппозиционность
в партии (не говоря уже о многопартийности)
исключалась и жестоко преследовалась
карательными органами. Население было
охвачено целой сетью общественных организаций:
профсоюзы, ВЛКСМ, пионерская и октябрятская
организации, ОСОАВИАХИМ и т. п. Эти структуры
играли роль «проводников партийных решений
в массы». Пирамида власти была скреплена
цементом террора. В культурной сфере
наряду с увеличением количественных
показателей – числа школ, вузов, домов
культуры – господствовала партийная
идеология – марксизм-ленинизм. С целью
распространения партийного контроля
над духовной жизнью с начала 30-х годов
стали создаваться «творческие» союзы
писателей, художников, кинематографистов
и т. п. Чиновники этих союзов строго следили
за соответствием духовной продукции
партийным указаниям и канонам «социалистического
реализма». Отступники подвергались репрессиям.
Эта система просуществовала без серьезных
изменений до смерти И.В. Сталина 5 марта
1953 г.