Общие закономерности возникновения государства и права

За время существования  юридической, философской и политической науки были созданы десятки самых  различных теорий и доктрин. Высказаны  сотни, если не тысячи самых различных  предположений. Вместе с тем споры  о природе государства и права, причинах, истоках и условиях их возникновения продолжаются и по сей день.

Причины их и порождаемых  ими многочисленных теорий заключаются  в следующем. Во-первых, в сложности  и многосторонности самого процесса происхождения государства и  права и объективно существующих при этом трудностях его адекватного  восприятия. Во-вторых, в неизбежности различного субъективного восприятия данного процесса со стороны исследователей, обусловленного их несовпадающими, а  порою противоречивыми экономическими, политическими и иными взглядами  и интересами. В-третьих, в преднамеренном искажении процесса первоначального  или последующего (на основе ранее  существовавшего государства) возникновения  государственно-правовой системы в  силу конъюнктурных или иных соображений. И, в-четвертых, в преднамеренном или  непреднамеренном допущении смешения в ряде случаев процесса возникновения  государства и права с другими  сопредельными соотносящимися с  ним процессами.

Обращая внимание на последнее  обстоятельство, Г.Ф. Шершеневич не без оснований сетовал, в частности, по поводу того, что вопрос о происхождении государства часто смешивается с вопросом «об обосновании государства». Конечно, рассуждал он, логически эти два вопроса совершенно различны, но «психологически они сходятся общими корнями». Вопрос о том, почему нужно повиноваться государственной власти, в таком представлении логически связывается с вопросом, каково происхождение ее.

Таким образом, в строго теоретическую  проблему о происхождении государства  вносится чисто политический момент. Не то важно, каково было в действительности государство, а как найти такое  происхождение, которое способно было бы оправдать заранее предвзятый вывод¹⁶. В этом, по мнению автора, заключается основная цель смешения названных явлений и отражающих их понятий. В этом одна из причин множественности и неоднозначности произрастающих на данной основе теорий.

3. Различного рода теории  возникают не только в связи  с неправомерным смешением процесса возникновения государства с другими взаимосвязанными с ним процессами. Аналогичная картина наблюдается и в отношении процесса зарождения и становления права, его первоначального возникновения. При этом нередко имеет место неправомерное смешение происхождения права с его развитием.

На это особое внимание обращал, в частности, Н.М. Коркунов. Объяснение происхождения права, писал  он, не может ограничиваться и подменяться  указанием на то, как развивается  право. Главный и самый трудный  вопрос заключается в объяснении первоначального возникновения  права, в объяснении того, каким образом  впервые появляется «самое сознание о праве».

В современном быту, размышлял  он, мы знаем, что право творится и развивается сознательной деятельностью  и при этом «отправляются от сознания недостатков или неполноты уже  существующего права. Но откуда же взялось первоначальное сознание о праве?». Разрешение вопроса тем труднее, заключал автор, что сознание людей всегда предполагает уже готовый объект, готовое содержание. Обыкновенно объект одного акта сознания дается предшествующим ему, также сознательным актом. Но когда речь идет о первоначальном возникновении сознания относительно права или государства, то такое объяснение неприменимо. Остается предположить или врожденность правосознания, или же что «первоначально объект правосознания дается бессознательным актом»¹⁷.

Не имея возможности или  не умея вполне определенно ответить на данный вопрос, исследователи зачастую обращаются к проблемам развития права вместо изучения проблем его первоначального возникновения. Такая подмена близких, но не равнозначных явлений и отражающих их понятий нередко уводит в сторону от познания процесса возникновения государства и права, создает благоприятную основу для появления самых различных, порой весьма противоречивых суждений и теорий.

Кроме того, оставляя вопрос о происхождении государства  и права весьма запутанным и нерешенным, не умея, как отмечал Н.М. Коркунов, естественным путем объяснить их происхождение, исследователи в них начали усматривать «божественное установление». Государство и право получает, таким образом, в глазах людей значение некоего объективного порядка, «независящего от человеческой воли, стоящего выше человеческого произвола»¹⁸.

И это действительно так. Как показывает опыт решения проблем  происхождения государства и  права, особая роль в решении этих вопросов на протяжении всей истории развития человечества отводилась религии. Еще в Древнем Египте, Вавилоне и Иудее выдвигались идеи божественного происхождения государства и права. «Закон дал нам Моисей, наследие обществу Иакова», — читаем мы в Библии.

Но особенно широкое распространение  данные идеи получили на стадии перехода многих народов к феодализму и  в феодальный период. На рубеже XII — XIII вв. в Западной Европе развивается, например, теория «двух мечей». Она исходит из того, что основатели церкви имели два меча. Один они вложили в ножны и оставили при себе. Ибо не пристало церкви самой использовать меч. А второй они вручили государям для того, чтобы те могли вершить земные дела. Государь, по мнению богословов, наделяется церковью правом повелевать людьми и является слугой церкви. Основной смысл данной теории в том, чтобы утвердить приоритет духовной организации (церкви) над светской (государством) и доказать, что нет государства и власти «не от бога».

Примерно в тот же период появляется и развивается учение широко известного в просвещенном мире ученого-богослова Фомы Аквинского (1225—1274). Он утверждал, что процесс возникновения и развития государства и права аналогичен процессу сотворения богом мира. Сам божественный разум, согласно учению Ф. Аквинского, управляет всем миром. Он лежит в основе всей природы, общества, мирового порядка, каждого отдельного государства.

Автор выступал за активное проникновение богословской идеологии  в науку и философию, за неразрывную  взаимосвязь светских и религиозных  институтов. Религия, по логике Ф. Аквинского, должна обосновывать необходимость  возникновения и существования  государства. В свою очередь, последнее  обязано защищать религию.

Призывая светские власти беспощадно бороться с еретиками, Ф. Аквинский писал, что «извращать религию, от которой зависит жизнь  вечная, гораздо более тяжкое преступление, чем подделывать монету, которая  служит для удовлетворения потребностей временной жизни. Следовательно, если фальшивомонетчиков, как и других злодеев, светские государи справедливо  наказывают смертью, еще справедливее казнить еретиков».

Религиозные учения о происхождении  государства и права имеют  хождение и поныне. Наряду с ними продолжают существовать идеи, высказанные  еще в Древнем Риме, о том, что  на возникновение и развитие государства  и права, а также на закат отдельных  государств и правовых систем решающее влияние оказали человеческие слабости и страсти. Среди них жажда денег и власти, алчность, честолюбие, высокомерие, жестокость и другие отрицательные человеческие черты и страсти. «Что послужило главной причиной упадка Римского государства? — спрашивает, например, римский историк I в. до н.э. Гай Саллюстий Криспв известной его работе «Заговор Катилины». И тут же отвечает — «упадки нравов, стяжательство, страсть к распутству, обжорству и прочим излишествам»¹⁹.

После того, пишет Саллюстий, когда «трудом и справедливостью» возросло Римское государство, когда  силою оружия были укрощены великие  цари и смирились дикие племена, когда исчез с лица земли Карфаген — соперник Римской державы и  «все моря, все земли открылись  перед нами, судьба начала свирепствовать и все перевернула вверх дном». Римляне, которые с легкостью  и достоинством переносили лишения, опасности и трудности, не выдержали  испытания досугом и богатством.

Сперва, подмечает Саллюстий, развилась жажда денег, за нею — жажда власти, и обе стали как бы общим корнем всех бедствий. Так случилось потому, что корыстолюбие сгубило верность, честность и остальные добрые качества. Вместо них «оно выучило высокомерию и жестокости, выучило презирать богов и все полагать продажным». Честолюбие многих сделало лжецами. Заставило «в сердце таить одно», а вслух говорить другое. Дружбу и вражду оценивать «не по сути вещей, а в согласии с выгодой. О пристойной наружности заботиться больше, чем о внутреннем достоинстве».

Начиналось все с малого, продолжает Саллюстий. Иногда встречало  отпор. Но затем зараза расползлась, точно чума, народ переменился  в целом, и римская власть из самой  справедливой и самой лучшей превратилась в жестокую и нестерпимую.

С той поры, заключает  историк, как богатство стало  вызывать почтение, как спутниками его сделались слава, власть, могущество, так с этой самой поры и начала вянуть доблесть, бедность считаться позором и бескорыстие — недоброжелательством.

Особенно сильно падение  нравов отразилось на молодежи. Ее легко  было подтолкнуть на преступление, лжесвидетельство и мошенничество. В ней легко было воспитать  презрение к верности. По вине богатства  «на юность напала роскошь и алчность, а с ними и наглость: хватают, расточают, свое не ставят ни во что, жаждут чужого, стыд и скромность, человеческое и  божественное — все нипочем, их ничто  не смутит и ничто не остановит»²⁰.

Все сказанное о падении  нравов населения окончательно подорвало  моральные основы Римского государства, и оно было обречено. Так может  случиться с любым государством. Нравы — положительные и отрицательные, добрые и злые — несомненно, играли и играют значительную роль в процессе возникновения и развития государства  и права. Важную, но не решающую. Они  являются скорее следствием, но не первопричиной. Хотя и выступают иногда, как в  случае с Римской империей, на первый план.

Как показывает исторический опыт, главные причины возникновения  и развития государства и права  лежат вовсе не в сфере морали или религии. Они коренятся в  области экономики и в социальной сфере жизни людей.

4. Научные исследования  и выводы свидетельствуют о  том, что государственная организация  приходит на смену родоплеменной  организации, право — на смену  обычаям. И происходит это не  в силу самого по себе изменения  общественных нравов, религиозных  воззрений и взглядов, а в силу  коренных изменений в экономической  сфере и в самом первобытном  обществе. Именно они привели  к разложению первобытнообщинного  строя и к утрате способности  первобытными обычаями регулировать  общественные отношения в новых  условиях.

Известные во всемирной истории  крупнейшие разделения труда, связанные  с отделением скотоводства от земледелия, ремесла от земледелия и с появлением торговли и обмена, привели к быстрому росту производительных сил, к способности  человека производить больше средств к существованию, чем это было нужно для поддержания жизни. Становится экономически выгодным использовать чужой труд. Военнопленных, которых раньше убивали или принимали на равных в свой род, стали превращать в рабов, заставляли работать на себя. Производимый ими остаточный (сверх необходимого для прокормления) продукт присваивали²¹.

В обществе сначала наметилось, а затем по мере разделения труда  быстро усилилось имущественное расслоение, появились богатые и бедные. В целях получения остаточного продукта стал широко использоваться труд не только военнопленных, но и своих сородичей. Имущественное неравенство повлекло за собой социальное неравенство. Общество постепенно, в течение многих тысячелетий расслаивалось на различные, со своими собственными интересами и своим собственным, далеко не одинаковым статусом, устойчивые группы, классы, социальные прослойки²².

Во всей Галлии,. писал по этому поводу еще в глубокой древности Гай Юлий Цезарь (100 — 44 гг. до н.э.), «существуют вообще только два класса людей, которые пользуются известным значением и почетом, ибо простой народ там держат на положении рабов: сам по себе он ни на что не решается и не допускается ни на какое собрание. Большинство, страдая от долгов, больших налогов и обид со стороны сильных, добровольно отдается в рабство знатным, которые имели над ними все права господ над рабами».

Об аналогичной ситуации, складывающейся между различными классами и слоями населения в связи  с имущественным неравенством, во все последующие столетия писали многие авторы. Но особое значение данному  фактору, оказавшему огромное влияние  на процесс возникновения государства  и права, уделялось в период становления  капитализма и в последовавшие  за этим годы. В частности, всемирно известный английский экономист Д. Рикардо(1772—1823) обращал внимание на то, что «продукт земли — все, что получается с ее поверхности путем соединенного приложения труда, машины и капитала, — делится между тремя классами общества, а именно, землевладельцами, собственниками денег или капитала, необходимого для ее обработки, и рабочими, трудом которых она обрабатывается».

К. Маркс и Ф. Энгельс  исходили из того, что с возникновением и существованием классов неразрывно связано возникновение и существование государства и права. Государство, писал Энгельс, существует «не извечно. Были общества, которые обходились без него, которые понятия не имели о государстве и государственной власти. На определенной ступени экономического развития, которая необходимо связана была с расколом общества на классы, государство стало в силу этого раскола необходимостью»²³.

В.И. Ленин рассматривал государство как «продукт и появление непримиримости классовых противоречий». Государство, писал он в работе «Государство и революция», возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены²⁴.

В отличие от многих буржуазных авторов, считавших, что государство  и право существуют на всех стадиях  развития человеческого общества, пролетарские ученые и идеологи придерживались иного  мнения. С их точки зрения, государство  и право имманентны лишь классовому обществу. Что же касается доклассового, первобытного общества, то в нем  существуют лишь зачатки государства  и права. «Доклассовое общество без  государства и классовое общество с государством», — заключал Ленин.