Русско-византийские межгосударственные договоры IX-XI в.в

                               Министерство образования и науки РФ

  Байкальский государственный  университет экономики и права  

                         Кафедра налогов и таможенного дела

                       Доклад

 По дисциплине «История  таможенного дела и таможенной                           политики»

 На тему: «Русско-византийские межгосударственные договоры

IX-XI в.в.»

Выполнила:                                                                 Студентка группы ТД-12-2

                                                                                      Орбодоева Т.П.

Проверила:                                                                  Тимофеева А.А.

                                                 Иркутск,

                                                  2013 г.

                                                               Введение

  Тексты межгосударственных договоров Руси и Византии, в особенности -  договоров Олега 907 и 911 г.г. и Игоря 945г., с самого начала научного изучения русской истории неоднократно становились объектом пристального внимания и исследования историков и правоведов, однако таможенные аспекты при этом непосредственно не затрагивались. Вопросы торговли рассматривались в значительно меньшей степени, чем политические и правовые аспекты договоров, причем никто из исследователей не пытался рассмотреть вопросы политики, торговли и таможенного регулирования в их взаимосвязи. Лишь в последнее время на эти вопросы стали обращать внимание исследователи. Так, Блиновым Н.М. отмечается, что взаимоотношения, регулируемые указанными договорами, явились выражением торгово-таможенной политики. Однако в силу обобщающего характера его работы данные вопросы в ней освещены лишь «в первом приближении», что позволяет сделать их предметом более глубокого изучения, а также высказать ряд замечаний уточняющего характера. Кроме того, представляется продуктивным рассмотрение вопросов таможенного дела и таможенной политики в контексте межгосударственных отношений Руси и сопредельных стран (прежде всего Византии и Хазарии).

I. Общий обзор  историографии и источников

  Предметом исследования являются регулятивные нормы договоров 907г., 911г. и 944г., поскольку в них соответствующие нормы торгово-таможенного регулирования нашли непосредственное отражение. Датировка договоров может варьироваться. Так, Сахаров А.Н. относит договор Игоря к 944г., Рапов О.М. - к 943г.  Кроме того, достоверность указанных договоров неоднократно ставилась под вопрос. Византийские источники вообще не знают этих договоров, практически единственный источник информации здесь – русские летописи. Как считает большинство исследователей, русская летописная традиция берет свое начало не ранее середины-второй половины ХI века, когда составляется не дошедший до нас, но реконструируемый учеными т.н. «Начальный летописный свод». В конце XI – начале XII в.в. этот Свод подвергается переработке Нестором и туда включаются, в частности, тексты договоров Олега и Игоря, которых изначально не было в Начальном Своде.  Но если их не было в Начальном Своде, то откуда в начале XII в. летописец узнал о их существовании? Большинство ученых, исследовавших тексты договоров 907, 911 и 945г.г., единодушны во мнении, что летописные тексты договоров получены в результате переводов с греческих (или болгарских) оригиналов. Следовательно, перевод текстов договоров не был современен их заключению, и осуществлен, вероятно, в конце 1-й половины XI в. «переводческим кружком» русских книжников, образовавшимся вокруг Ярослава и составившим из готовых источников свой хронограф. В этот хронограф попали вышеуказанные договоры, только что переведенные наряду с многочисленными памятниками, привезенными греками, которые прибыли по вызову Ярослава в Киев для утверждения русской митрополии в 1037г. При этом допускалось смешение источников, т.е. компиляция, что вполне объяснимо, если договоры переводились тогда, когда уже не имели практического значения и не требовали буквальной точности перевода. Тексты договоров дошли до нас в «списках» «Повести Временных Лет» XIV-XV в.в. или конца XIV-XVI в.в., полученных путем переписывания списков конца XII - начала XIII в.в., и позднейшие переписчики также внесли свою лепту в искажение первоначальных текстов договоров. Все исследователи русской старины согласны в том, что тексты договоров более или менее испорчены. Однако в решении вопросов, связанных с историей договоров русских с греками, выявляются разногласия во взглядах, в первую очередь на взаимоотношение договоров между собой, на реальное соответствие каждого договора действительно имевшим место событиям и в оценке договора как известного дипломатического акта. Постепенно академический спор перешел в плоскость политики и идеологии. Как правило, «норманисты» склонны отрицать аутентичность указанных договоров, «антинорманисты» считают их подлинными. Тенденциозны были в свое время и сами летописцы, ибо их позиция определялась принадлежностью к соперничающим политическим центрам Верхней и Нижней Руси, а затем – к враждебным группировкам князей, которые имели несхожие внешнеполитические курсы. С принятием христианства менялись трактовки истории взаимоотношений Руси с языческим, православным, мусульманским и иными мирами.

Следующая группа источников – известия восточных авторов IX-XII в.в., описывающие восточноевропейские реалии IX-X в.в. и сообщающие сведения о характере, структуре и размахе торговли «русов» и славян. Однако следует помнить, что недостаточность строго конкретных данных лишает сочинения арабских писателей обычной ясности изложения, отсюда неустойчивость терминологии, нечеткость в различении отдельных народов, областей и государств в Восточной Европе. «Русы» восточных источников – это не всегда славяно-русы, часто под именем «ар-рус» выступали норманны или смешанная скандинаво-русская общность, что объясняется динамикой процесса инфильтрации скандинавов в восточнославянскую среду и их дальнейшей ассимиляцией..

Крайне немногочисленная группа европейских письменных источников также освещает данные вопросы, однако имеет скорее вспомогательное значение применительно к целям настоящей  работы.

II. Данные зарубежных  раннесредневековых источников  о проявлениях торгово-таможенной  политики Руси и элементах таможенного регулирования в ХI-Хвв.

Первым (по хронологии) источником по интересующему нас вопросу  является «Книга путей и государств»  Ибн-Хордадбеха Абуль-Касима Обейдаллаха Ибн-Абдаллаха (40 г.г. IX в. или около 870 г.), писателя IX в.,  умершего в 912г., бывшего начальником  почт и полиции в г.Джибале (в Мидии). На случай войны начальник почт составлял карту маршрутов, таким образом, занятия географией входили в его обязанности. «Книга путей и государств» составлена в 848г.; в 880г. она подверглась переделке, причем сведения о торговле русов остались в первой редакции,  и достоверность описываемых здесь событий подтверждается рядом других известий. Данный экскурс в хронологию важен для понимания сути  русско-византийского договора 60-х (или 70-х г.г.) IX в., о котором будет идти речь далее.

Итак, приведем извлечение из «Книги путей и государств»: «Что же касается пути купцов Русов, а они принадлежат к славянам, то они вывозят меха бобров, меха черных лисиц и мечи из дальнейших концов Славонии к Румскому морю (здесь – Черное море, но обычно у данного автора это Средиземное море), и царь Рума берет с них десятину. А если желают, то ездят Танаисом, рекой славян (Волга или Дон), проходят через Камлидж (старое название Итиля), столицу Хазар, там их владетель берет с них десятину. Затем они плавают по морю Джурджана и выходят на любой берег. Иногда они возят свои товары на верблюдах [из Джурджана] в Багдад».  О том, что «десятина» в данном случае – это таможенная пошлина в отношении привозимых русами товаров, свидетельствует сообщение арабского географа Ибн-Хаукаля (976-977г.г.). В своей «Книге путей и государств» он указывает: «Склад для торговли Руси – всегда Хазаран. Здесь товары, привозимые ими, облагаются десятинной податью, (взимаемой хазарами)».

О включенности Руси в систему  торгово-таможенных связей может свидетельствовать  наличие особого района или улицы  в раннесредневековом Киеве –  «Козаре» (т.е. «Хазары»), а также наличие рядом с ним района или улицы под названием «Пасынча беседа». Одна из возможных этимологий данного названия выводится от тюркского «bas-inc» - «сборщик налогов», и, таким образом, название «Пасынча беседа» может означать «резиденция сборщика налогов или таможенного чиновника». Ареал распространения дирхемов, имевших хождение в Хазарии, в 883-900г.г. доходит до восточной границы Русской земли, т.е. северяне находились в сфере влияния Хазарии. После 900г. дирхемы появляются в кладах Русской земли, что указывает на включение ее в экономическую систему Хазарии.  Ко времени образования древнерусского государства Хазария уже утратила былое могущество, но пошлины, шедшие в ее казну от русской транзитной торговли с Кавказом и Багдадским Халифатом, в немалой степени способствовали ее обогащению, являясь одной из составляющих экономической базы каганата.

Итак, указанные выше известия восточных авторов говорят о  том, что и в Хазарии, и в  Византии в IX - Х в.в. русские купцы облагались торговой пошлиной по единой ставке – 10% (от стоимости товаров). В указанное время такой же ставкой облагались и товары торговцев на Руси, о чем сообщается у Гардизи: «Их царь взимает десятину с купцов». Правда, Гардизи писал в начале 50-х г.г. XI в., однако его труд основывался на работах более ранних авторов IX-X в.в., в частности на труде Ибн–Росте (1-я пол. Х в.) и Ибн-Хордадбеха (IX в.), отрывок из сочинения которого приведен выше.

Приведенные сообщения позволяют  сделать вывод о том, что в  вышеперечисленных государствах сложилась  единообразная практика применения такого инструмента таможенно-торгового регулирования, как взимание таможенной пошлины, с применением единой ставки таможенных платежей.

Несколько по-другому сложилась  практика применения мер торгово-таможенного  регулирования в Европе. Так, мытный устав г.Раффельштеттена, составленный в 903-906г.г. на совещании при маркграфе Восточной марки Арибо (876-906г.г.), свидетельствует о русской торговле времени Олега на Верхнем Дунае. В уставе, отражающем отношения, сложившиеся к IX в., содержится следующее постановление, регламентирующее сбор пошлин: «Что касается славян, которые приходят из Ругов (т.е. из Руси) или из Богемов ради торговли, то они могут торговать везде подле дунайского берега, а также везде в Ретеле (Ретель впадает в Дунай у Линца) и Ридмархе, но обязаны платить пошлину; если они привозят воск, то платят с одного вьюка 2 меры воска, ценностью каждая в один скоти, с ноши одного человека – одну меру той же цены. Если они привозят рабов или лошадей, то платят с одной рабыни по тремиссе (треть золотого солида=2 денариям), с одного жеребца – столько же; с каждого раба – по сайге (четверть тремиссы) и столько же – с каждой кобылицы». Данную информацию крайне сложно проанализировать применительно к предмету нашего исследования в связи с отсутствием данных: не известны критерии определения «ноши одного человека», «вьюка» и т.д., а вес денежной единицы и соотношение с иными денежными единицами и, соответственно, реальная покупательная способность даже в рамках одной монетной системы варьировались. Кроме того, цены на одни и те же товары в Европе, Византии и на Востоке существенно различались. Во всяком случае, мы видим, что в данном случае разные категории товаров облагались таможенными пошлинами по разным ставкам, т.е. дифференцированно.

III. Состояние и характер русско-византийских торговых связей к Х в.

Торговля восточнославянских земель с Византией началась задолго  до образования Древнерусского государства, но собственно внешняя торговля началась лишь с образованием Древнерусского государства. Главной формой эксплуатации на Руси была продуктовая рента (дань), а не отработки, как на Западе, во Франкском государстве. Господствующий класс Руси придавал первостепенное значение сбыту за рубеж излишков собираемой дани, сырьевых продуктов - пушнины, меда, воска, ремесленных изделий натурального хозяйства и рабов (челяди); с другой стороны, они были заинтересованы в притоке золота, серебра и тех продуктов потребления, которые не производились на Руси.. Восточнославянская знать уже в IX в. была заинтересована в установлении тесных торговых контактов с Византийской Империей. Константинополь был крупнейшим торговым центром. Однако правящие круги Византии стремились превратить международную торговлю в орудие своей политики. Представители иных народов подвергались дискриминации – на них смотрели как на низшую расу. Византийская церковь и школа с детства внушали византийцам, что они являются богоизбранным народом и во всех отношениях превосходят населенцев всех иных стран. Византия не торговала, она уделяла «варварам» свои «драгоценные» изделия. Во всех городах империи для иностранных торговцев устанавливались очень высокие таможенные барьеры.  Как представляется, основным движущим мотивом походов русских на Византию уже в IХ в. стало стремление защитить русские торговые интересы.

Торговля с Византией  и другими странами на южном направлении  составляла предмет постоянных забот  Руси, тесно связанной с экономической  жизнью придунайского региона. Святослав мотивировал свое желание укрепиться в Преславе на Дунае именно тем, что «ту вся благая сходятся: от грек злато, паволоки, вина и овощеве различныя, из Чех же, из Угоръ - сребро и комони, из Руси же – скора и воск, мед и челядь». Однако центр тяжести русско-византийской торговли, начиная с IX в., как свидетельствуют данные нумизматики (распространение золотого безанта), постепенно перемещается к северу. Об этом свидетельствуют и находки византийских изделий из стекла, в частности, бус, являющихся торговым эквивалентом основного товара Севера – пушнины. У русов, ведущих торговлю с Востоком через Хазарию на Волге, стеклянные бусы пользовались огромным спросом и покупались по 1 серебряному диргему за бусину. Выделяется интересная закономерность: в среднем Поднепровье византийские стеклянные бусы почти не встречаются; область массового распространения византийских стеклянных бус (начиная с Х в.) – это области современной Белоруссии (дреговичи), Верхнее Поднепровье и Волга (кривичи, вятичи), т.е. области, практически не подконтрольные киевской великокняжеской администрации. Возможно, перед нами отражение попытки лиц, занимающихся «внешнеэкономической деятельностью», уйти от государственного контроля и обложения таможенными платежами (пошлиной).

IV. Русско-византийские  договора IX в. (попытка реконструкции)

Первое зафиксированное  источниками нападение русских  на Константинополь относится к 18 июня 860г., когда русские на 200 судах  вошли в Босфор и осадили город. Константинополь оказался в отчаянном  положении. Как можно понять из послания патриарха Фотия, нападение было вызвано посягательством на русских торговцев. Вероятно, в результате данного похода или даже нескольких походов, совершенных в 60-70-х г.г. IХ в. на Византию, был заключен мир или торговое соглашение с соблюдением всех необходимых формальностей. Сам факт подписания договора зафиксирован в византийских и древнерусских источниках, в частности, в Никоновской Летописи. Лонгинов А.В. высказал предположение, что договор 60-х г.г. IХ в. был  вторым в истории русско-византийских отношений и лишь восстановил соглашение, нарушенное войной 860-х г.г. Исходя из данных Ибн-Хордадбеха,  он посчитал поход 860г. ответной акцией русских за нарушение Византией торгового договора, открывавшего русским гостям свободный доступ в империю. По его мнению, последующее посольство руссов в Константинополь представляло собой миссию, посланную с целью восстановить старую торговую практику. Изначальный договор Лонгинов А.В. относил к 30-м г.г. IX в., ко времени посольства «кагана народа Рус» в Константинополь в 838г.

V. Русско-византийские договоры 907 и 911 гг.

Как отмечалось, византийские и иные зарубежные источники хранят молчание о походе 907г. и заключенных  по его результатам договорах. Что касается личности летописного Олега, то зарубежные источники не знают русского князя с таким или похожим именем (за исключением «Х-л-гу», или «Хельгу» т.н. «Кембриджского документа», однако данный источник говорит о событиях несколько более поздних – 30-х - нач. 40-х г.г. X в. и оценивает результат похода указанного князя на Византию с противоположным результатом). Еще дореволюционные исследователи обратили внимание на то, что описание жизни,  деятельности и смерти летописного Олега поразительно напоминает сюжет скандинавских саг об Орваре (Одде) - Стреле, родившемся в Норвегии и совершившему путешествия по разным странам, в том числе и по Руси. Шахматов А.А. полагал, что летописные известия об Олеге получены путем компиляции источников -  летописец  просто перенес текст договора Игоря на время правления Олега. Действительно, тексты договоров Олега 907г. и  911г. и договора Игоря 944г. чрезвычайно схожи, некоторые статьи практически  идентичны. Мифологичность образа Олега также дала ряду исследователей возможность говорить о перенесении событий времени Аскольда на реалии времени, отнесенного к правлению Олега. Однако в отечественной, особенно советской, историографии, возобладало мнение о подлинности данных договоров. Основной мотив признания их подлинности выразил Сахаров А.Н. - данный договор (907г.) настолько обычен, даже стереотипен для дипломатической практики Империи в ее отношениях с другими народами, для всей последующей истории взаимоотношений Руси и Византии, что летописцу просто не было необходимости ничего придумывать, ведь не мог же он фальсифицировать всю историю взаимоотношений Руси и Византии.