Конструктивные части и конструкции белорусского народного жилья

Конструктивные части  и конструкции белорусского народного  жилья 

Многие элементы новых культурных явлений родились в жизни и стали проникать  в крестьянский быт намного раньше XVIII в., некоторые особенности традиционной культуры крестьянства продолжали жить и в XIX, и даже в XX в.

Крестьянское  жилище1 обычно представляло собой комплекс построек, обслуживавший различные нужды крестьянской семьи, причем на первый план чаще выступают не бытовые, а хозяйственные ее потребности, хотя отделить в реальной жизни одно от другого было бы весьма затруднительно. Поэтому историческое развитие крестьянских построек тесно переплетено с историей развития крестьянского хозяйства во всех его аспектах: от технологии процессов и характера орудий труда, применявшихся крестьянами, до социальной градации внутри крестьянства. Поэтому культура жилища, ее особенности отражают степень развития и социально-экономической структуры русской деревни, и ее производственной культуры.

В этом переплетении различных факторов, влиявших на характер крестьянского жилища, по материалам XVIII в. совсем непросто бывает разглядеть влияние имущественного, социального  расслоения крестьянских масс. Феодально-бюрократическая  регламентация жизни России XVIII в., всесильная и подавляющая власть помещика заставляли даже очень богатых  крестьян скрывать свою имущественную  состоятельность. Их жилища в деревнях практически отличались от домов  соседей разве что большей  добротностью и количеством построек, лучшей отделкой, но состояли из тех же элементов, не выходя за рамки общепринятых норм. Только там, где не было власти помещиков и куда не всегда достигал взор бдительных чиновников, «крестьяне», владевшие тысячами рублей дохода от торговых и иных промыслов, могли позволить себе размахнуться и соорудить грандиозные хоромы, поражающие и размерами, и сложностью композиции.

Можно было бы привести еще немало примеров того, как достижения культуры, хорошо известные  в соседнем уездном городе — например, продольные и поперечные пилы, —  в крестьянском строительстве не применялись. Все постройки в  буквальном смысле слова рубились топором  от начала до конца строительства, а  пила и не прикасалась к материалам. Попытки решить это и многие другие противоречия вне связи с изучением  всего крестьянского хозяйства, всего комплекса условий жизни  крестьян создают смещенное представление  об истории развития многих сторон культуры крестьянства.

Конечно, не следует  абсолютизировать обособленность крестьянской жизни в XVIII в. — крестьянское хозяйство  было связано с городом, рынком самыми разнообразными отношениями. Крестьяне уходили на заработки в ближние и дальние города, на тогдашние оживленные транспортные магистрали (на Оку, Волгу и др.), бывали на рынках соседних городков и местечек, ходили с обозами и т. д. и т. п. Но вместе с тем основные устои крестьянской жизни, со всеми ее традиционными нормами и обычаями, представляли собой еще стабильную систему, отдельные части которой не могли разительно изменяться, пока вся система в целом продолжала функционировать. Видимо, в этом и заключалась общая, главная причина консерватизма и неприятия хорошо известных достижений в технике и технологии жилищного строительства, организации самого комплекса крестьянских жилых и хозяйственных построек.

Этот комплекс жилых и хозяйственных построек, удовлетворявший основные потребности  крестьянского хозяйства и крестьянской семьи, составляв то, что очень устойчиво определяется понятием «крестьянский двор» на протяжении всего периода феодализма.

Характер  жилых и хозяйственных построек в доиндустриальную эпоху в значительной степени зависит от наличных строительных материалов, пригодных в данных климатических  условиях для их возведения. На протяжении всего XVIII в. дерево оставалось основным строительным материалом для крестьянских жилых и хозяйственных сооружений, причем следует учесть, что количество лесов с прекрасным строительным материалом в XVIII в. намного превосходило то, что сохранилось сейчас, особенно в южнорусских областях. Для крестьянского  строительства лес поставлял почти все необходимое. Только камень и глина для печей добывались в любых ближайших пригодных копях2. В конце столетия русское население начало активно осваивать, степные пространства на юге, юго-западе и юго-востоке, где столкнулось как с нехваткой леса для строительства, так и с традициями применения других материалов, других приемов возведения построек у местного населения.

Практический  опыт десятков поколений крестьян отобрал  определенную сумму знаний, закрепленных традицией, которые отражали требования к строительному материалу. Лучшими  породами дерева для построек считались  сосна и ель, но сосне всегда отдавалось предпочтение. Лиственница и дуб  ценились за прочность древесины, но они были тяжелы и трудны в обработке. Их применяли только в нижних: венцах срубов, для устройства погребов или  в сооружениях, где нужна была особая прочность (мельницы, соляные  амбары и т. п.). Другие породы деревьев, особенно лиственные (береза, ольха, осина), применялись в строительстве, как правило, хозяйственных зданий. Сравнительно широко использовали в постройках и различные прутья, для. чего шли не только ветви ивы и других кустарников, но и еловые сучья,  обладавшие достаточной гибкостью. В лесу получали необходимый материал и для кровли. Чаще всего береста, реже кора ели или других деревьев в XVIII в. оставались еще необходимой гидрозащитной прокладкой в кровлях различных зданий, расширяя возможности устройства и самих кровель.

Практика  строительства отработала определенные требования к качеству дерева, создававшие  нередко целую систему технологических  условий по заготовке строительных материалов. Начиналось все с выбора деревьев в лесу, которые должны были пойти на сруб, кровлю, нижние венцы  сруба, на другие части дома или на хозяйственные постройки. Для каждой надобности деревья выбирались по особым признакам. Так, для стен сруба стремились подобрать особые «теплые» деревья, поросшие мхом, прямые, но не обязательно  прямослойные, в то же время для  теса на кровлю обязательно подбирали  не просто прямые, но именно прямослойные деревья. Выбранные деревья метились, при возможности, срубались и  вывозились к месту строительства. Если пригодный для построек лес  бывал далеко от поселения, то сруб могли срубить и в лесу, дать ему выстояться, высохнуть, а потом  перевезти к месту стройки. Но чаще срубы собирали уже на дворе  или поблизости от двора.

Тщательно выбирали и место для будущего дома, учитывая самые различные условия: микрорельеф, господствующие ветры, расположение угодий и т. п. Далеко не сразу и не везде  распространение «регулярных» принципов  планировки поселений свело эти  заботы на нет, определяя место и  дома, и других построек по некоторой, принятой в данной местности схеме. При относительно свободной застройке  дворового места традиционно  строго определялось место лишь самых  главных частей — избы, сеней, клети. Остальные постройки могли располагаться  достаточно произвольно и сооружаться  позднее, но опыт постепенно отрабатывал  и в этом наиболее рациональную для  данных конкретных условий схему.

Для возведения даже самых крупных построек срубного типа обычно не сооружали специального фундамента по периметру стен, но по углам зданий (изб, клетей и других основательных построек) закладывались  опоры — крупные валуны, большие  пни. В редких случаях, если протяженность  стен была много больше обычной, опоры  ставили и в середине таких  стен. Отсутствие фундамента в обычном  смысле нельзя трактовать как черту  отсталости крестьянского строительства. Сам характер срубной конструкции  зданий позволял ограничиться опорой здания на четыре основные точки, так  как сруб — цельносвязанная конструкция. 

Срубные конструкции  основаны на четком использовании свойств бревен хвойных пород дерева (сосны, ели) как основного строительного модуля. Сосна и ель имеют прямой ствол со слабым перепадом толщины от комля к вершине. В нижней части спелого дерева (80—100 лет) такие перепады на пролетах в 6—10 м практически несущественны для строительства. Видимо, этим можно объяснить то, что в строительной практике Восточной Европы в течение всего 2-го тыс. н. э. в наземных срубах длина стен основных построек лежит в пределах трех, саженей3. Этот своеобразный стандарт выработался практикой использования хвойной древесины как основного материала4. Конечно, в разнообразной практике строительства можно встретить и отступления от этого размера, но в массе это самый распространенный размер от X до XX в. При строительстве укрепления для насыпей, возведении мостов и т. п. использовались приемы удлинения бревен (сращивание). Такие приемы, но сравнительно редко, встречались и при строительстве жилых и хозяйственных построек. При устройстве длинных стен прибегали к замене срубпой техники иными приемами. Существовал прием укрепления таких, стен при очень длинных или срощенных бревнах — «поруб», когда в середине или в нескольких местах в стене врубались дополнительные перпендикулярные ей ряды коротких бревен, игравшие роль контрфорсов, обеспечивавших вертикальную устойчивость стен.

В основе подавляющего большинства построек лежала «клетка», «венец», — связка из четырех бревен, концы которых были рублены в  связь. Способы такой рубки могли  быть различными по технике исполнения, но назначение связи было всегда одним  — скрепить бревна между собой  в квадрат прочными узлами без  каких-либо дополнительных элементов  соединения (скоб, гвоздей, деревянных штырей или спиц и т. п.)5.  

Бревна в  венец подбирались по толщине, длине  и конфигурации ствола. Бревна метились, каждое из них имело строго определенное место в конструкции. Срубив первый венец, на нем рубили второй, на втором третий и т. д., пока сруб не достигал заранее определенной высоты. Конструктивно такой сруб без специальных связующих элементов мог подняться на высоту нескольких этажей, так как вес бревен плотно вгонял их в гнезда крепления, обеспечивая необходимую вертикальную связь, наиболее прочную в углах сруба и наименее прочную в середине стен.

Высота сруба  избиралась в зависимости от разных причин и по отдельным географическим зонам уже в XVIII в. была различной. Сруб четко делился на два или три яруса: подполье (если оно было), собственно жилое помещение и чердак (кровля). Если помещение было двухэтажным, то вместо подполья устраивали дополнительный нижний жилой ярус, при этом на нижние венцы стремились положить самые крупные и самые прочные бревна. Чердачный ярус несколько отличался по конструкции.

Стропильная техника сооружения кровли, как и  другие виды конструкции крыш, хотя и была известна мастерам, но в крестьянском жилом строительстве употреблялась как исключение. Самым распространенным приемом было постепенное сведение сруба как основания для кровли. Для этого после определенной высоты бревна стен начинали постепенно и пропорционально укорачивать, сводя их под вершину кровли. Если укорачивали бревна всех четырех стен избы, получалось основание крыши «костром», т. е. четырехскатной; если укорачивали бревна только двух стен, передней и задней, получалась двухскатная крыша («на самцах», «на быках»).

Сверху скаты  покрывались различными материалами. Более других был распространен  способ многослойного покрытия, когда  вначале прокладывалась специально приготовленная береста6, по ней укладывались либо тонкие тесины, либо дрань — длинная щепа, получавшаяся из сосновых бревен7. Сверх такой крыши могли положить и слой дерна (преимущественно на крышах хозяйственных построек). Вес подобной кровли был очень велик, и всей тяжестью она давила на венцы сруба не только равномерно вниз, но и распирая стены сооружения. Поэтому и не могли крестьянские плотники слишком увеличивать длину стен. Опыт поколений, эмпирические знания создали особую культуру возведения построек, в которой все составляющие элементы были выверены временем и взаимно согласованы.

Соломенные  кровли, ставшие в XIX в. синонимом крестьянской бедности, в лесной зоне для XVIII в. были исключением8. При относительном обилии леса и сравнительном обилии осадков солому как кровельный материал применять было невыгодно, не говоря о том, что солома ценилась как зимний корм для скота.

Наиболее  распространенным приемом возведения больших жилых помещений в  крестьянском строительстве оставался  способ совмещенных, составляемых вместе клетей-срубов, когда к одному срубу  приставлялся другой, третий. Промежутки между ними могли быть минимальными, и тогда срубы ставились «впритык», но они могли быть объединены и  сенями («мостом»). Сообщение между  этими постройками всегда шло  через такие мосты, а не напрямую. Другая возможная техника расширения помещений — путем прирубов, когда  в одну из стен основной клети врубались  две стены пристраиваемого помещения, не получила сколько-нибудь заметного  распространения.

XVIII век — время если не зарождения, то заметного распространения потолков современного типа, что привело и к известным конструктивным новшествам. Верхние венцы, несшие на себе тяжесть матицы9 и потолочных полубревен, необходимо было дополнительно стягивать специальными большими бревнами (переводами), чтобы увеличить сопротивление стен на распор.

Все жилые  помещения и некоторые хозяйственные  постройки (хлевы, мшаники) для утепления прокладывались в пазах между бревнами мхом, паклей, у состоятельных эти пазы и конопатились. Продольные пазы в бревнах не только обеспечивали их лучшую устойчивость в срубе, но и увеличивали площадь соприкасания бревен. Стремление утеплить дом сказывалось уже в его конструкции и технологии строительства (завалинки на зиму по периметру нижних бревен снаружи и внутри здания, промазка глиной пазов потолочин и засыпка их листвой, землей или обкладка кровли дерном — все это прежде всего было предназначено для сохранения тепла).

Помимо леса, который в течение всего XVIII в. оставался основным строительным материалом, крестьянину были достаточно хорошо известны и приемы употребления таких материалов, как глина, саманные кирпичи, плетеные стены с глиняной обмазкой (турлучные)10. Эти технические приемы русскими крестьянами спорадически применялись, но нигде не закреплялись как устойчивая традиция. Возведение построек таким способом требовало меньше затрат труда и материалов, но в условиях умеренного климата лесной зоны, при большом количестве влаги они были очень недолговечны. Соединение глины с деревом создавало постоянную сырость в помещении, усиливало гниение деревянных конструкций.

При возведении хозяйственных построек, предъявлявших  несколько иные требования к качеству зданий, применяли и другие технические  приемы. Одним из самых распространенных было употребление заплотной техники. В землю врывались столбы с вертикальными пазами. В них укладывались горизонтально бревна, одно на другое на требуемую высоту. Создавался заплот. Так можно было огородить прочной стеной обширное пространство (что и делали, используя заплоты в качестве прочных заборов). Но тогда возникали существенные трудности с устройством кровли. Применялось два основных приема. Для сравнительно небольших по ширине зданий (сараев и т. п.) пары противоположных столбов связывались по верху большими стропильными переводами, в которые уже и врубались сами стропила, державшие кровлю. Когда же требовалось перекрыть площадь, значительную не только по длине, но и по ширине (например, крытые молотильные гумна), вкапывались массивные специальные столбы, составлявшие опору независимой кровли. В таких конструкциях стены здания и кровля представляли собой самостоятельные элементы постройки. Бывали случаи, что основательные стены и не возводили, ограничиваясь плетневой оградой.