Теория этнических конфликтов

Несмотря на кажущуюся  свободу действий, при реакции  на внутренний конфликт любое государство  мира не может не считаться с международными соглашениями. А они формулируются так: в современной политике нет места силовым решениям, если остается хотя бы малейший шанс мирного урегулирования конфликта. [9]

Пути нейтрализации конфликтов силовыми способами в большинстве случаев не находят поддержки в современном мире. Силовые методы в краткосрочной перспективе могут быть эффективнее несиловых, но это их преимущество довольно сомнительно, так как силовые акции провоцируют силовой  ответ и переводят конфликт на более высокий уровень интенсивности.

Наиболее предсказуемый  силовой ответ центрального правительства  на конфликт — ужесточение политического режима (ограничение прав и свобод граждан, усиление полицейских и карательных функций и т.д.). Такая форма реагирования на угрозу возникновения конфликтов свойственна, как правило, сильно централизованным и тоталитарным режимам. Типичный пример — режим каудильо Ф.Франко в Испании (1939–1975 гг.). Он держал под запретом все национальные и региональные политические организации и проводил в традиционно поликультурной стране политику строгого унитаризма. [10]

Человеческий ресурс этнического конфликта можно уменьшить путем насильственной ассимиляции противоборствующих этнокультурных меньшинств. Под ассимиляцией понимается процесс частичной или полной утраты культуры этноса в пользу другой, как правило, доминирующей культуры, в итоге приводящий к смене этнического самосознания.

Ассимиляции наиболее подвержены малочисленные этнокультурные группы с более низким социальным и политическим статусом. Сравнительно многочисленный этнос, имеющий к тому же развитое самосознание, ассимилировать довольно сложно. Например, понятна неудача политики властей Турции по насильственной ассимиляции курдского меньшинства, насчитывающего в пределах Турции минимум 7 млн. человек (по другим данным — 18 млн.) и обладающего мощной политической организацией — Курдской рабочей партией.

Насильственная ассимиляция  может быть успешной в том случае, когда ассимилируемые этносы разобщены  и малочисленны. Подобная картина  сложилась в Ириан-Джае (индонезийская  часть Новой Гвинеи), коренное население  которой — папуасские народы. Во второй половине 80-х годов только по правительственной миграционной программе (без учета неконтролируемого переселения) сюда прибыло около 1 млн. семей индонезийцев с Явы, Суматры, Сулавеси.

Методами урегулирования межнационального конфликта в некоторых  политических кругах считаются и  такие крайне жестокие и антигуманные действия, как депортация и физическое уничтожение (геноцид) носителей конфликтных  противоречий. В этих случаях, как и при насильственной ассимиляции, происходит устранение самой этнической общности — субъекта конфликта. Этнические чистки неприемлемы для современной психологии. Ряд примеров (Северная Шри-Ланка, Южный Судан, Эфиопия, Мьянма и др.) свидетельствуют о том, что в реальности такие подходы не всегда приводят к исчезновению очага напряженности, а наоборот, провоцируют эскалацию конфликта.

Геноцид этноса отличается от депортации. В первом случае этнос подвергается либо полному (что практически неосуществимо), либо частичному уничтожению и не может, по крайней мере в ближайшей перспективе, снова заявить о своих притязаниях. При депортации же этнос меняет место своего проживания, в общих чертах сохраняя структуру, культуру, язык, а иногда и численность, и при определенных условиях снова может выдвинуть национальные требования (примером такого рода может служить депортация чеченцев с 1944 по 1957 гг.). [11]

В международной практике реакций на межнациональные конфликты  депортации имеют широкое распространение. Например, правительство Ирака в  1976 г. провело депортацию населения приблизительно 800 курдских поселений в 20-мильной зоне вдоль границы с Ираном. Освободившиеся территории были заселены арабами из центральных районов страны. Режим Менгисту Хайле Мариама (Эфиопия) начиная с 1979 г., под предлогом борьбы с последствиями засухи, депортировал в южные и юго-западные районы страны около 1 млн. крестьян из Тыграя, тем самым лишая поддержки населения сепаратистские фронты освобождения Тыграя и Эритреи.

По своему механизму близки депортациям операции по принуждению  населения к уходу со своих  мест проживания. В отличие от депортаций, эти мероприятия не предполагают специальных действий по перемещению нелояльных режиму народов, но проводящаяся по отношению к ним политика репрессий не оставляет выбора запуганному населению, которое вынуждено превращаться в беженцев. Подобные действия широко использовались всеми тремя сторонами боснийского конфликта при создании практически моноэтничных зон их исключительного контроля. Принуждение к беженству часто практиковалось и в очагах межнациональных конфликтов на постсоветском пространстве (Нагорный Карабах, Абхазия, Южная Осетия).

Крайняя форма развития любого конфликта — вооруженные действия. В рамках такого, наиболее радикального, варианта силового реагирования могут иметь место и попытки уже рассмотренных силовых реакций: ассимиляции, депортации и др. Но война не может длиться вечно. Расходуя людские и материальные ресурсы, противостоящие стороны рано или поздно доходят до состояния истощения. Это вынуждает их перейти к переговорному процессу, поиску мирных средств урегулирования конфликта. Рано или поздно на смену вооруженной фазе развития конфликта приходит невооруженная, которая при определенных условиях (неразрешимость противоречий, накопление достаточных для продолжения конфликта сил, внешнее вмешательство) может снова смениться вооруженной.

Военные действия в долговременной перспективе, как правило, сравнительно низкоэффективны, так как быстро и без больших потерь подавить очаг этнического конфликта чаще всего невозможно, а потери приводят к резкому недовольству прежде лояльного  центральным властям населения. Повстанческие же вооруженные формирования обычно обладают более высоким боевым духом и не считаются с любыми издержками вооруженной борьбы за самоопределение.

Наиболее эффективный  путь несиловых реакций — постепенная и добровольная консолидация различных этнических и культурных групп в единую общность. Для осуществления этого процесса необходимы три условия: географическая и культурная близость консолидирующихся этносов, общее стремление этносов к консолидации, длительность периода постепенного врастания субкультур в единую интегрированную культуру. Такая консолидация, как правило, инициируется «сверху» правящими элитами, а затем поддерживается «снизу» широкими слоями населения.

Классический пример подобной консолидации — Германия. Констатируя сегодняшний уровень единства немецкой нации, сложно представить, что еще полтора столетия назад общегерманского самосознания фактически не существовало. Оно возникло путем объединения локальных субкультур: прусской, баварской, саксонской, баденской и др.

Предоставление широкой  политической и национально-культурной автономии региону, где существует межнациональный конфликт, тоже способно снизить конфликтный потенциал. Расширение автономии, как путь снятия напряженности конфликтов, нашло  свое применение в Канаде, Испании, Бельгии, России и других странах, где  существуют этнические конфликты.

Еще один вариант снятия напряженности мирными средствами — изменение административно-территориального деления (АТД). Во-первых, практикуется дробление ареала с межнациональным конфликтом на ряд более послушных и управляемых территориальных единиц. Во-вторых, применяется слияние территориальных единиц с целью увеличения этнической однородности потенциально конфликтного ареала. В-третьих, изменение АТД может служить следствием успешной борьбы за автономию. Преобразования такого типа прошли в Бельгии, где 1 января 1995 г. поэтапная федерализация страны завершилась разделом на три самоуправляемых региона — Фландрию, Валлонию и Брюссель. [12]

Варианты нейтрализации  конфликтов несиловыми методами предпочтительнее силовых. Соблюдение основных прав и  свобод граждан способствует формированию положительного имиджа государства  на международной арене, открывает  двери для многообразной финансово-экономической  и гуманитарной помощи, позволяет  избежать внешнеполитической изоляции.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Одним из принципиальных подходе Д. Л. Горовица к изучению причин этнополитических конфликтов является тезис о недопустимости одностороннего применения только экономической или социально-психологической трактовки конфликтогенных факторов. Кроме того, ученым предпринимается попытка синтеза примордиального и инструменталистского подходов к пониманию феномена этничности. По его мнению, этническая принадлежность, будучи заданной «по факту» рождения, действительно неизменна и в таком контексте примордиальна. Однако влияние кровнородственной связи сильно прежде всего в силу первичной социализации индивида в раннем возрасте, а также возникновения вследствие этого ощущения схожести с представителями своей группы. В силу своей «заданности» в определенных условиях этническая принадлежность может превалировать над социальным статусом индивида и его идентификацией по классово-социальному признаку. При этом в консоциативных обществах (например Швейцарии или Бельгии) возможна внутриэтническая или «параллельная» самоидентификация индивида не только по кровнородственному, но религиозному или профессиональному признаку.

Очевидно, что  теории этнического конфликта базируются на противоположных предположениях. Теория культурного плюрализма представляет этнический конфликт как столкновение несовместимых ценностей, модернизация и экономические теории представляют конфликт как борьбу за ресурсы и  возможности. Культурно- плюралистическая теория подчеркивает разделение и изоляцию групп.    
Теории  сосредоточены на различных особенностях этнического конфликта. Теория модернизация и экономическая теория полезны в выявлении роли элит в конфликте. Горовиц подчеркивает, что мотивации элит и масс не всегда соответствуют друг другу, и при согласованности целей конфликтных действий одними руководит рациональный политический расчет, а другими – спонтанные коллективные чувства. Культурно-плюралистическая пренебрегает значимостью элит. С другой стороны, модернизация и материалистические теории сталкиваются с трудностями при объяснении, почему люди принимают участие в конфликте. Все теории сходятся в том, что конфликтами трудно управлять.  

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Брук С.И. Население мира: Этнодемографический справочник. М.:  Просвещение, 1981. – 211с.
2. Глухова В.А., Никовская Л.И., Комаровский В.С., Тимофеева Л.Н. Политическая конфликтология: состояние и тенденции развертывания.//Социальные конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования). - М.: УРСС, 1999. - 340с.
3. Карл В. Дойтч. Социальная мобилизация и политическое развитие / / Американский отзыв Политология № 55 (сентябрь 1961). - П. 494.
4. Карл В. Дойтч. Национализм и социальные коммуникации / / The American Political Science Review, Vol. 48, № 2 (июнь, 1954), с. 554-556.
5. Роберт Мелсон, Модернизация и политика / / American Political Science Review, Vol. 64, № 4 (декабрь, 1970), - П. 1115. Дугин А. Основы геополитики. - М.: Просвещение, 1997. – 324с.
6. Эдна Бонацич.Теория этнического антагонизма: Рынок труда / / Американское Социологическое обозрение, № 37 (октябрь 1972). - П. 553.
7. Дональд Горовиц. «Этнические группы в Конфликте: Теории, Образцы, и Политика» , 1985
8. Вемик Волкам. «Кровавые линии от этнической гордости до этнического терроризма», 1997
9. Мастюгина Т.Н., Перепелкин Л. С. Этнология. Народы России: история и современное положение. - М.: Бек, 1992. – 362 с.
10. Степанова Е.А. Военно-гражданские отношения в операциях невоенного типа  -  М.: "Права человека", 2002. -  232с.
11. Блищенко В.И., Солнцева М.М. Региональные конфликты и международное право (вторая половина XX - начало XXI века). - М.: Городец, 2005. - 149с.