Социальные и экономические конфликты современной России

Как справедливо замечает А, Ю. Юданов, реальный рынок далек  от упрощенной картины «лобовой» конкуренции за выживание: это не столько «война всех против всех», сколько сосуществование и взаимное дополнение компаний разных типов, основанное на размежевании ниш, в каждой из которых существуют свои правила игры⁸. Стремясь подчеркнуть эту особенность рыночной экономики, некоторые авторы предлагают даже новый термин – «соконкуренция».

Несоответствие результатов  моделирования и реальности вынуждает  экономистов обращаться не только к институциональным условиям экономической деятельности, но и далее – к социологическим и психологическим теориям человеческого поведения, строя типологии личности представителей соперничающих сторон. Кроме того, приходится уточнять определение конфликта, но уже исходя из социологической точки зрения.

Перенос понятия экономического конфликта на всю совокупность конфликтов, возникающих в связи с производством, распределением и потреблением благ, приводит к многочисленным противоречиям. Поэтому, хотя исследование конфликтов в экономике и социологии уже имеет свою историю, у самого понятия экономического конфликта до сих пор нет четкого определения и устойчивого объема.

Политический конфликт бизнеса и власти, например, можно  рассматривать как столкновение экономических интересов предпринимателя и чиновника, следствие противоположности предпринимательской и распределительной функций; сама власть может рассматриваться как средство максимизации полезности в личных интересах ее обладателя.

Если считать экономическими любые производственные, потребительские  и распределительные отношения, которые пронизывают все общество, то приходится признать экономическими и столкновение двух крупных финансово-промышленных групп, использующих неэкономические средства борьбы; и спор двух детей о том, кому из них достанется найденная ими денежная купюра. Столь разные явления приходится объединять не по их «экономичности», то есть вовлеченности в сферу действия экономических законов (обмена, рынка), и не на основании значимости для социально-экономической системы, а потому, что в их основе лежат отношения собственности, которые, в свою очередь, не ограничиваются борьбой за получение юридического статуса собственника.

Если с экономической, юридической и даже с этической точки зрения участник конфликта собственником не является, это не мешает ему быть им субъективно, в собственных глазах. Знакомый всем пример – представление ряда бастующих рабочих коллективов о распределительной справедливости и их действия в соответствии с ним. На уровне повседневных экономических представлений границы собственности размыты и зачастую определяются не юридическими нормами, а социально-психологическими факторами.

В конфликтологическом  плане возрастает значение характера  отношений по линии “предприниматели – основная масса населения”. Рядовые граждане неоднозначно относятся к предпринимателям: 50% - благожелательно, 30% - резко отрицательно. Но есть один важный фактор, способный резко обострить ситуацию. Если взять различия доходов между самыми богатыми и самыми бедными слоями, то несколько лет назад они оценивались как 3:1. Но современные экспертные оценки фиксируют, что дифференциация по доходам групп населения в России вышла на уровень 50:1 и выше (в западных странах – 10:1). Это указывает на опасность конфликта нового качества, ибо минимально обеспеченные группы по своему уровню находятся за чертой бедности, и речь идет не только о 50-ти кратном различии доходов, а о том, что низшие слои находятся на враги выживания. Необходимо также учесть, что под “низшими слоями” имеются в виду не только пенсионеры, инвалиды и подобные им группы населения, но и высококвалифицированные работники – врачи, инженеры, ученые и т.д

3.2 Структура и социология экономического конфликта

Определение экономического конфликта по его субъектам тоже наталкивается на противоречия, так как хозяйственные субъекты (производители, посредники, потребители, домохозяева) вступают в конфликты не только по поводу материальных благ, но и по поводу прав, статуса, власти и ценностей.

Предприниматель, например, может выступать в нескольких социально-экономических ролях: в том числе, и как потребитель, и как работодатель, и как подрядчик, и даже как чиновник. С одной стороны, первоначальное накопление капитала и непрекращающийся передел собственности в нашей стране заставляет считать право собственности ключом к экономическим конфликтам. С другой стороны, собственник, пользователь и распорядитель – это очень часто разные субъекты.

То же можно сказать  и о предмете экономического конфликта. Принято различать столкновение интересов и столкновение мнений, или когнитивный конфликт. Казалось бы, спор менеджеров банка об их политике инвестиций (допустим, что это не конфликт интересов) в разряд экономических не попадает. Однако, если учесть, что в споре стороны опираются прежде всего на экономические представления, имеющие свою специфическую логику, то это эпизод экономического поведения, стало быть – конфликт экономический?

Действительно, исходя из того, что «ключевыми» конфликтами современного российского общества являются противостояния, связанные с переделом собственности, было бы правильно при определении экономического конфликта исходить именно из категории собственности..

В экономической науке  по-прежнему остаются дискуссионными вопросы: о соотношении интересов и потребностей; о взаимосвязи экономических интересов и экономических отношений; о соотношении объективного и субъективного в интересе; о соотношения частных и общественных интересов; о месте и роли интересов в системе мотивации субъектов; и др.

Об этом, в частности, свидетельствуют наиболее распространенные на сегодняшний день трактовки сущности категории «экономические интересы»:

• это объективная экономическая потребность, зафиксированная в сознании субъектов в виде конкретного побудительного мотива к хозяйственной деятельности с целью удовлетворения данной потребности;
• это форма проявления (способ существования) экономических отношений, которые определяются спецификой организационно-правовой формы хозяйствующего субъекта и внешней средой экономической системы;
• это форма проявления (выражения) экономических потребностей, посредством осознания и реализации которых субъект хозяйствования обеспечивает собственную самостоятельность и развитие;
• это объективный (субъективный) побудительный мотив (реальная причина) деятельности людей, выражающий связь между положением работников в системе общественного производства и их потребностями;
• это результаты деятельности, которых люди стараются достичь в процессе производства, распределения и обмена материальных благ;
• это осознанный хозяйствующим субъектом способ оптимального удовлетворения испытываемой им нужды в конкретном виде экономического блага;
• это присущая субъекту целевая направленность экономической деятельности на повышение степени удовлетворения своих потребностей за счет эффективного применения ресурсов и экономии времени;
• это процесс планирования возможных результатов деятельности хозяйствующего субъекта и их упорядочение в соответствии с существующими потребностями на ресурсах, находящихся в его распоряжении.

Однако, на вопрос о том, можно ли считать предметом любого коммерческого, потребительского, трудового, организационного, или производственного конфликта использование, владение и распоряжение собственностью пока не предложено ясного и убедительного ответа. Точно так же, как и вопрос о том, где проходит граница между экономическим, правовым и политическим конфликтами по поводу собственности, и можно ли считать эти последние средствами разрешения экономического конфликта. Автор полагает, что ясность здесь может внести именно социологическая наука.

Тем не менее, уточним  данное в пункте первом курсовой работы определение, и будем считать экономическим конфликтом осознанное противостояние сторон по поводу производства, распределения, потребления и обмена ценностей, измеряемых в материальном или финансовом эквиваленте.

Социология экономического конфликта – относительно новое  направление, как и сама экономическая социология, появившаяся во второй половине 1980-х гг.. У нее еще нет своей единой модели, здесь сосуществуют совершенно разные методологии, заимствованные как из экономической теории, так и из социологических направлений.

Для социологического анализа  экономических конфликтов характерен учет не только экономических, но также социально-политических, этнокультурных и социально-психологических предпосылок поведения сторон в ходе конфликта. Основной задачей социологии экономического конфликта, по-видимому, является выявление социальных функций экономических конфликтов, а также таких социальных и социально-психологических особенностей их динамики, на которые можно было бы опереться при их разрешении.

Средоточием социологической проблематики экономических конфликтов являются производство, распределение, использование и обмен ресурсов социального влияния, измеряемых с точки зрения их ценности, выраженной в денежном эквиваленте.

Глубинная причина затруднений, на которые наталкивается социолог при попытке дать однозначное  определение экономического конфликта, кроется в сложности отношений собственности, в многообразии тех смыслов, которые в нее вкладываются конфликтующими сторонами. Обладание тем или иным ресурсом имеет значение только тогда, когда оно включено в систему общественных отношений, прежде всего – отношений властных. Главенствующая роль структур доминирования была подмечена еще Р. Дарендорфом: отношения производства и собственности не объясняют конфликтов в экономике, они вторичны по сравнению с распределением и притязаниями на контроль за ним.

В желании обладать собственностью, как и в желании регулярно получать заработную плату, сочетаются несколько базовых (согласно Дж. Бертону) потребностей: в безопасности, в благосостоянии, в независимости, свободе частной жизни (privacy), в привязанности, в социальном статусе. Это подтверждается междисциплинарными, в том числе социально-психологическими, исследованиями феномена собственности.

Собственность – это  неотрывная часть представления  человека о самом себе, контроль над жизненной ситуацией, доступ к информации, признание окружающих, возможность влиять на людей и многое другое.

Отношения собственности – это не только субъект-объектные, но и субъект-субъектные отношения, т. е. отношения между людьми, включенными в определенные воображаемые и реальные социальные группы. Социальное значение собственности не сводится к ее непосредственной потребительной стоимости, его следует искать в тех специфических возможностях, которые распоряжение собственностью открывает для взаимодействия собственника с другими людьми, в облегчении и ускорении взаимопревращения различных социально-психологических ценностей, ресурсов, форм капитала.

Отношения социального  обмена, в которые вольно или невольно вступает собственник, превращают его разнообразные капиталы (материальный, финансовый, человеческий, социальный, культурный) в ресурсы влияния. Для того, чтобы реализовать право собственности, необходимо влияние. Это может быть грубая сила (вспомним захваты предприятий новыми собственниками при участии силовых подразделений, боевой техники), и вознаграждение (взятка чиновникам, повышение заработной платы работников), и опора на легитимность, представление о справедливости («кто больше вложил средств, тот должен иметь преимущество»). Большое значение при этом имеет не только юридический характер собственности (совместная, долевая, индивидуальная, доверительная), но и ее происхождение (полученная в наследство, «нажитая честным трудом», «украденная у государства»), цели, в которых она используется. То есть, само обладание собственностью еще не является властью, оно не изменяет положение собственника в системе отношений господства. Экономическая власть – это способность реализовать свое право на собственность и на распоряжение ею в своих интересах. Она не ограничивается одними лишь экономическими принуждением и стимулированием. В действительности, собственность конвертируется во все пять форм социального влияния: принуждающую, вознаграждающую, легитимную, экспертную, информационную и референтную.

Понимание множественности  значений, которыми наделен капитал (или обладание им), для заинтересованных сторон, открывает широкие возможности перед конфликтологическими экспертизой и посредничеством. Важнейшая задача посредника в коммерческих, трудовых и потребительских конфликтах – раскрыть многозначность предмета спора, расчленить его на составляющие: ресурсы социального влияния, способы удовлетворения базовых потребностей, инструментальные и терминальные ценности и др. Переведение внимания с собственности или денежной суммы на их функции, – такие, какими они представляются каждой стороне спора, – позволяет «увеличить пирог», т. е. вести торг о большем количестве благ.

Экономический конфликт, как и экономическое поведение  вообще, разворачивается не в безвоздушном пространстве математических моделей. Конечные ценности и моральные нормы задействованы здесь не в меньшей степени, чем стремление максимизировать полезность. Тем не менее, экономика основана на целерациональных действиях, на учете стоимости альтернативных издержек. В отличие от некоторых других видов противостояния (политического, этнического, религиозного), здесь больше возможностей для рационального поиска альтернативных средств и меньше вероятность так называемого «нереалистического» конфликта, направленного не на достижение определенной цели, а на снятие напряжения, поддержание групповой сплоченности (с точки зрения Л. Козера). Скорее, можно говорить о «смещенном» объекте конфликта, когда неудовлетворенность возникает в силу структурного экономического «насилия» (инфляция, безработица), источник которого неопределен («государство», «демократы», «верхушка»), а у пострадавшей стороны нет четких групповых границ и интересов. Это в особенности характерно для нашей страны, где групповые идентификации по-прежнему остаются размытыми: на смену дезинтеграции и «идентификационному эскапизму» пришло деление на тех, кто «пострадал от реформ и теперь пытается выжить», и тех, кто «адаптировался и ориентирован на достижения», а классовая идентификация еще не сложилась.