Религия в современном мире

Секта же возникает в результате отделения от церкви части верующих и священнослужителей на основе изменения вероучения и культа. Характерными чертами секты являются: сравнительно небольшое количество последователей, добровольное постоянно контролируемое членство, стремление отгородиться от других религиозных объединений и изолироваться от мирской жизни, претензия на исключительность установок и ценностей, убеждение в «избранничестве Божьем», проявление оппозиционности и непримиримости к инакомыслящим, отсутствие деления на священнослужителей и мирян, провозглашение равенства всех членов организации.

Харизматический культ -- можно рассматривать в качестве одной из разновидностей секты. Он имеет те же основные характеристики. Особенность же харизматического культа связана с процессом его формирования. Данная религиозная организация создается на основе объединения приверженцев какой-то конкретной личное' ти, которая признает себя сама и признается другими в качестве носителя особых божественных качеств (харизмы). Основатель и руководитель такой религиозной организации объявляется либо самим Богом или представителем Бога или какой-либо сверхъестественной силы (например, Сатаны). Харизматический культ, как правило, малочислен, в нем в более яркой степени выражены претензии на исключительность, изоляционизм, фанатизм, мистицизм.

Деноминация это промежуточный тип религиозной организации, в зависимости от характера образования и тенденции эволюции соединяющей в себе черты церкви и секты. От церкви она заимствует относительно высокую систему централизации и иерархический принцип управления, отказ от политики изоляционизма, признание возможности духовного возрождения, а следовательно и спасения души для всех верующих. С сектой же ее сближает принцип добровольности, постоянства и строгой контролируемости членства, претензия на исключительность установок и ценностей, идея богоизбранничества.

 

4.Присутствие религии в обществе

В современной  общественной жизни и сознании россиян  религия существует в нескольких аспектах, зачастую имеющих разнонаправленный  характер. Во-первых, это личностный, персональный религиозный опыт, определяемый во многом структурой религиозного сознания. Во-вторых, религия выступает в  качестве основания для культурно-цивилизационной  идентификации в качестве культурной традиции, не совпадающей с набором  догматических постулатов того ли иного  религиозного течения.

И, наконец, это  авторитет и легитимность религиозных  организаций, государственно-церковные  отношения, на специфику которых  воздействуют и представления о  религии в обществе. Итак, число  россиян, называющих себя верующими, неуклонно  растет с середины 1990-х гг. (рис. 6.6.1).



 

Однако  при определении степени религиозности  россиян выяснилось, что российское общество скорее светское. По данным соцопроса  Института социологии РАН, проведенного в 2009 г., около половины опрошенных (47%) в целом не религиозны, порядка  пятой части респондентов колеблются при определении меры своей религиозности  и лишь 3,3%, по собственным оценкам, глубоко религиозны. Абсолютное большинство  назвавших себя верующими (не меньше 65%) считают себя православными (рис. 6.6.2).



 

При этом для большей части опрошенных православие – это не соблюдение религиозных обрядов и участие  в церковной жизни, что предполагает воцерковленность, а только национальная традиция (рис. 6.6.3).

 

При рассмотрении структуры религиозности россиян бросается в глаза ее парадоксальность и противоречивость. С одной стороны, можно зафиксировать ее рост за последние 10 лет – 58% респондентов заявляют о своей вере в Бога. С другой стороны, принадлежность к определенной конфессии не влечет за собой для россиян в их повседневной жизни строгого следования постулатам и требованиям вероучения. Так, 20% православных верят в приметы, 11% - в некую сверхъестественную силу, 6% - в колдовство, магию, 2% - в переселение душ, треть православных верит в судьбу. Среди последователей ислама эти показатели еще выше.

 

Такая мозаичность  религиозного сознания, вероятно, является наследием «религиозного бума»  начала 1990-х гг. и демонстрирует  наличие в мировоззренческих  ориентациях россиян мистических, архаичных, языческих элементов, обладающих колоссальной устойчивостью.

 

Особенностью  современной ситуации является феномен  «веры без религии»: достаточно большая  группа россиян (11%) заявляет о своей  вере в некую высшую силу, но при  этом они не являются сторонниками определенного течения. В данной группе наибольший процент молодежи, а также людей с высшим образованием. Вероятно, именно им наиболее свойственны  как неудовлетворенность традиционными  институционализированными конфессиями, так и нацеленность на духовный поиск. Этой группе респондентов также наиболее свойственны рациональные модели поведения.

 

Что касается численности практикующих верующих, то государственной статистики в этой сфере не существует, есть только данные экспертной оценки. По данным социологов религии С. Филатова и  Р. Лункина, практикующих верующих –  от православных до представителей новых  религиозных движений – 12-24 млн человек. Как и везде, лидирует РПЦ –  в пределах 3-15 млн человек, затем  следуют мусульмане (около 3 млн), протестанты (около 1,5 млн). Старообрядцы, иудаисты, буддисты и язычники – меньше  1 млн человек (рис. 6.6.4).



 

Основная  часть верующих объединена с правовой точки зрения в религиозные организации, с помощью которых и осуществляется их взаимодействие с государством. По данным Минюста на 1 января 2009 г., среди религиозных организаций  преобладает с большим отрывом  РПЦ (71%), затем следуют мусульманские (11,7%) и протестантские религиозные  организации (2-7%). 3% составляют разноплановые  новые религиозные движения. Старообрядческие, католические, иудаистские и буддийские организации cоответственно занимают около 1%.

 

С религиозными организациями связаны две большие  проблемы: деятельность новых религиозных  движений (НРД), часть которых, в силу либо молодости и эксцентричности  своего религиозного направления, либо в силу изначально заложенного деструктивного потенциала, часто наносят ущерб  физическому и психическому здоровью граждан; и деятельность экстремистских организаций, причисляющих себя к сформировавшимся и респектабельным религиям (исламу, христианству и т. д.).

 

Новые религиозные движения, присутствующие в России, можно условно разделить  на три группы.

 

1. Движения, которые в религиоведении лишь  условно относятся к «новым»  (поскольку ученые не могут  однозначно отнести их к какой-либо  сложившейся религии), типа Свидетелей  Иеговы и Церкви Иисуса Христа  святых последних дней (мормонов), которые появились в XIX в. на  базе протестантизма, веры Бахаи,  которая появилась тогда же  на базе ислама и которую  можно уже считать отдельной  мировой религией, а также Международное  общество сознания Кришны, которое  в современном виде появилось в ХХ в., но генетически связано с древней индуистской традицией гаудиа-вайшнавизма.

 

2. Новые  религиозные движения, впервые возникшие  в последние 100-150 лет, в основах  вероучения не соотносимые методологически  ни с одной из известных  мировых религий. Зачастую они  провозглашают собственную культурно-религиозную  автономность, имеют эклектичную  доктрину, претендуют на надконфессиональность.  Нередко такие движения, возглавляемые  харизматическим лидером, выдвигают  альтернативные программы развития  человека и общества. К такого  рода движениям, впервые привнесенным  в Россию в последние десятилетия  и подчиняющимся зарубежным религиозным  центрам, могут быть отнесены, например, Церковь саентологии, Церковь  Объединения Сан Мен Муна и  некоторые другие.

 

3. Новые  религиозные движения отечественного  происхождения, также впервые  возникшие или структурно оформившиеся  в нашей стране в последнее  десятилетие. Наиболее крупными  из них являются последователи  П.К. Иванова (ивановцы), Церковь  Последнего Завета (виссарионовцы), Белое Братство – Юсмалос,  Бажовское движение и некоторые  другие.

 

С 1990 г. по 2002 г. число  конфессиональных разновидностей выросло  с 16 до 75. При этом большая часть  из названного – новые религиозные  движения.

 

Следует отметить, что интерес к НРД, по сравнению с 1990-ми гг., среди российских граждан падает, последователей этих многочисленных направлений насчитывается  не более 300 тыс. Проблема с контролем  жестко организованных НРД заключается  в том, что, как замечает доцент кафедры религиоведения РАГС В.В. Кравчук, статья 14 Закона о свободе совести указывает недостаточно конкретные основания для ликвидации, которые могут быть применимы к большинству т. н. «традиционных» религий. Например, «принуждение к разрушению семьи» может быть нивелировано существованием института монашества в большинстве мировых религий; «нанесение ущерба собственному здоровью» (например, в результате поста, умерщвления плоти и т. д.) является добровольным выбором верующего, имеющего, согласно нормам других законов, полное и неотъемлемое право самому определять, как распоряжаться своим  телом и душой.

 

Ущерб психическому здоровью также практически  не доказуем, поскольку проявление религиозного чувства в любой  религии может быть связано с  представлениями, воспринимаемыми  со стороны как фантазия, бред и  т. п. Наличие трансовых состояний  отмечается в шаманизме и в  буддийском направлении Ваджраяна, существенно повлиявшем на традиционный для России тибетский буддизм; почитание  гуру есть в респектабельной индуистской  традиции шиваизма; жесткую организованность можно при желании инкриминировать  и римско-католической церкви; мелочная регламентация жизни, в том числе  интимной, есть в ультраортодоксальном направлении иудаизма и т. д. Наконец, откровенно сектантские группировки, оппозиционные и обществу, и государству, есть и в Русской православной церкви, и в других «традиционных» организациях, и к ним далеко не всегда применяются какие-то санкции.


Провести же четкую грань между  экстремизмом отдельных лиц и  экстремизмом, как неотъемлемой частью системы, далеко не всегда возможно.

 

Даже  в тех случаях, когда организация  действительно имела и имеет  достаточно выраженные экстремистские проявления, собрать адекватную доказательную  базу крайне сложно и не всегда возможно. Чаще всего, как отмечает В. Кравчук, потерпевшие, даже покинувшие организацию, предпочитают не иметь дела со следственными  и судебными органами.

 

Наконец, с НРД связана сложнейшая проблема: разрешение противоречий между уважением  права каждого человека на свободу  совести и недопущением дискриминации  по религиозному признаку, с одной  стороны, и защитой национально-культурной самобытности страны и преодоление  экстремистских, деморализующих, иных антисоциальных тенденций в религиозной  сфере в целом и в НРД  в частности – с другой стороны.

 

В связи  с НРД отметим деятельность протестантских объединений, насчитывающих, как было указано выше, около 1,5 млн последователей. От НРД протестанты существенно  отличаются тем, что принадлежат  к привычной для России религии  – христианству, поэтому для русских  людей не возникает такого резкого  ценностного разрыва, как при  вступлении в НРД. Христианские нормы  остаются в целом теми же, что  у православных. Разница обнаруживается в практическом богословии: для протестанта  большее, чем для православного, значение имеет активное миссионерство  и социальная активность. Большинство  протестантских организаций активно  занимаются благотворительностью.

 

Сходная с НРД проблема «американизации» или «кореизации» стоит довольно остро, однако осознается протестантами  в гораздо большей мере, чем  представителями новых религиозных  движений: представители протестантских течений стремятся получить образование (все чаще — гуманитарное), изучать  культуру и традицию России, чтобы  трансформировать свое практическое богословие под русские особенности, налаживают отношения с Русской православной церковью и другими «традиционными»  религиозными объединениями. Проблема иностранного финансирования также  остается нерешенной, однако с 2001 г., по данным Федеральной службы безопасности, по инициативе отечественных протестантов прекратились внушительные пожертвования  для централизованных организаций.

 

Вторая серьезнейшая проблема —  экстремизм внутри сложившихся религиозных  традиций. Для России остро стоит  проблема экстремизма среди исламистских группировок. Это ярко проявляется  в северокавказском регионе.


Пришедшие  на «постперестроечной волне» к власти в Чечне в начале 90-х гг. ХХ в. сепаратистски ориентированные  элиты сделали ставку на идеологию  «интегристского ислама», не признающего  деления мусульман на расы, этносы, тейпы, другие локальные этнические и конфессиональные группы, и ставшего известным в регионе как «ваххабизм» (салафизм).

 

В нынешних условиях северокавказского региона, когда сепаратисты формально  разгромлены, экстремистские религиозно-политические организации, как правило, являются сетевыми структурами, не несущими никаких  обязательств даже перед своими рядовыми членами, они не ограничены в выборе целей и средств.

 

Наиболее  характерной формой самоорганизации  радикалов на Северном Кавказе стали  т. н. «джамааты», которые выстроены  в целом по этническому принципу и действуют в основном в рамках «своих» республик. Поскольку в  результате естественной убыли боевиков старшего поколения «джамааты» пополняются  молодыми людьми, их нередко в научных  изданиях и публицистике называют «молодежными джамаатами».