Развитие Н.К. Михайловским психологического подхода к изучению человека и общества

Лавров  считал, что история человечества лишена какого-либо внутреннего смысла. Этот смысл привносится в нее  человеческим сознанием извне.

Только  справедливый общественный строй может  гарантировать уважение к человеческой неповторимости и уникальности. Государство  и общество должны служить человеку, а не он им. Михайловский подчеркивал, что нельзя приносить личность в жертву, она свята и неприкосновенна.

Лавров  указывал, что общественные цели достигаются  только благодаря личности. Истинная общественная теория ведет к слиянию  общественных и частных интересов. Не должно происходить подчинения общественного  элемента личному или поглощения личности обществом. Личность должна понять общественные интересы, которые являются сутью ее интересов. А чтобы это произошло, в обществе должна появиться критическая мысль, которая, пройдя ряд этапов, приведет человека к пониманию того, что его интересы заключаются в солидарном (т.е. кооперированном) взаимодействии с другими людьми.

Движущая  сила истории — “критически мыслящая личность”. Их немного, это элитарное  меньшинство. Лавров указал, что это  “цвет народа, единственные представители  цивилизации”. Большинство людей, подавленных  ежедневными проблемами и заботами, живут по существующим в обществе обычаям и привычкам и не способно критически осмыслить окружающую их действительность. Но благодаря их труду создаются условия для небольших групп людей, не обремененных заботой о хлебе насущном и способных выработать в себе критическое мышление. Они могут определить те нравственные ориентиры, к которым необходимо стремиться, и побуждать общество двигаться в этом направлении. А так как такую возможность меньшинство получает за счет большинства, то долг меньшинства — служить большинству, т.е. служить народу для искупления его жертв.

Историческая  миссия меньшинства заключается  в том, чтобы вернуть народу моральный  долг, плату за прогресс, способствовать продвижению общества вперед и распространять просвещение. Если общество заглушит критически мыслящих личностей, то это приведет его к застою и гибели, это же ожидает его, если то, что должно было стать достоянием цивилизации, так и осталось достоянием меньшинства.

Цивилизация, по мнению субъективных социологов, это  сознательное историческое движение, которое осуществляется, прежде всего, критической мыслью. А так как  мысль может реально осуществиться  только благодаря действию личности, то главной силой общественного  развития являются критически мыслящие личности, передовая интеллигенция.

При этом личность — не только главная движущая сила общества, но и своеобразное мерило общественного прогресса.

Цель  прогрессивного исторического процесса — развитие человеческой индивидуальности, т.е. должен осуществиться принцип  самореализации личности. Поэтому идеалом  общественного развития будет являться создание таких отношений, которые  способствовали бы всестороннему развитию личности. А такое, по мнению субъективных социологов, возможно только при социализме, когда будут реализованы идеалы свободы, равенства и справедливости. При этом необходимо отметить, что  данная концепция социализма очень  существенно отличалась от концепции  социализма марксистов, и тем более  того “реального социализма”, который  был построен в нашей стране и  в ряде социалистических стран. Михайловский считал, что социализм — это “творчество личного начала при посредстве начала общинного”.

С конца 70-х годов в социологии Михайловского  ведущее положение заняла проблема социальной психологии — психологии “толпы”. Революционерам во время  “хождения в народ” не удалось  установить контакты с крестьянской массой. Народ остался глух к героическим  выступлениям одиночек-народовольцев. Это заставило Михайловского  заняться изучением психологии масс, анализом психологических путей  и средств воздействия личностей  на народ.

Михайловский  проводил различие между понятиями  “герой” и “великая личность”. Под героем он понимал “...человека, увлекающего своим примером массу  на хорошее или дурное, благороднейшее или подлейшее, разумное или бессмысленное  дело”. В широком смысле слова  это зачинатель. Это может быть человек, несущий народу высокие благородные идеалы, а может быть негодяй, полоумный, это тот, кто способен сделать первый шаг, которого ждет от него “толпа”, и повести за собой других.

Великие люди в отличие от “героев” —  это люди, которые внесли какие-то ценности в мировую сокровищницу человечества. Они появляются в переломные моменты истории, полностью выражая  намечающиеся потребности преобразования.

Михайловский  противопоставлял “героя” “толпе”. Под толпой он понимал “массу, способную  увлекаться примером... высоко-благородным  или низким, или нравственно безразличным” . Механизм воздействия “героя” на “толпу” в психологическом плане заключен в подражании, массовом гипнозе (внушении), психозе. У “толпы” круг интересов узок, духовное развитие скудное, поэтому любой эмоциональный толчок может поднять ее как на высокое, так и на самое низкое дело. Имея воодушевляющий ее пример, она пойдет за вождем без всяких размышлений все равно куда.

Михайловский  отмечал, что это ненормально. Что  народ до тех пор будет “толпой”, легко впадающей в гипнотическое  состояние, безрассудное подражание, пока каждый человек не станет развитой индивидуальностью.

Н.К. Михайловский был одним из зачинателей социологии в нашей стране и со временем стал общепризнанным лидером субъективной школы. Вот что писал об этом М. Ковалевский: "...в подготовлении русского общества к восприятию, критике и самостоятельному построению социологии, Михайловскому принадлежит несомненно выдающаяся роль"

О личной жизни  Н. Михайловского, отпрыска небогатого дворянского рода, многое хорошо известно, он сам оставил автобиографические заметки, были и исследования его  учеников и соратников. Н. Михайловский получил высшее естественно-научное образование в горном институте (впрочем, остался без диплома, так как был исключен с последнего курса за участие в студенческих волнениях). С 1864 г. начинает литературную карьеру как критик и публицист вначале в "Книжном Вестнике", позднее в "Отечественных записках" и после закрытия последнего в популярном журнале "Русское богатство"; с 1891 г. - редактор этого журнала. Журнализм наложил особый отпечаток на социологическую систему Михайловского и его манеру оформления материала.

Большое влияние на молодое поколение  Михайловский приобретает в 80-х годах, сначала как сотрудник, а затем  и как член редакции "Отечественных  Записок". В этом журнале он поместил все свои важнейшие социологические  и критические статьи: "Что  такое прогресс?", "Герои и Толпа", "Теория Дарвина и общественная наука" и т.д. [6]

Авторитет Михайловского среди молодой  интеллигенции был огромным. Его  труды еще при жизни неоднократно переиздавались в собраниях сочинений (единственного из русских дореволюционных  социологов), составив десять томов  в последнем варианте.

Николай Константинович Михайловский. “Хотя он не написал  ни одной научной монографии, те социально политические эссе, очерки, которые постоянно печатала прогрессивная периодическая печать, сделали его имя известным и исключительно влиятельным, особенно среди образованной молодежи.

Рассматривая  его социологические взгляды, встречаются  известные трудности как внешнего, так и внутреннего порядка. Прежде всего, структуру его социологических  воззрений не выявить из хронологического порядка его работ по мере их появления  в свет. Чаще всего он начинал  с конца, с верхних этажей, не показав  фундамента и общего архитектурного плана всей постройки. Так, в одной из первых своих социологических статей "Что такое прогресс?" (1869 г.) он дает свою известную "формулу прогресса, которая, если исходить из внутренней логики позитивистского конструирования социологической теории в те годы, должны была бы венчать доктрину. Вот почему в ходе дальнейшей реализации и завершения своей концепции он уточнял, переписывал, давал разные толкования этой формуле. При этом следует упомянуть разбросанность суждений, посылок, выводов, рассеянных по сотням статей, рецензий, обзоров (многие из которых были им вообще не закончены). Социологическая концепция Н. Михайловского "ходом журналистской работы была разорвана на клочки" (С. Южаков), сам автор несколько раз пытался свести все в стройное целое, в единый трактат, но замысел не был реализован. Однако, это неудобство искупается ясностью изложения и неизменностью базовых положений теории на протяжении четверти века. Сам Н. Михайловский неоднократно подчеркивал, что готов подписаться под любой из своих юношеских статей. Далее следует отметить крайне противоречивый характер большой критической и комментаторской литературы о нем (на сегодня - многие сотни наименований).

В обсуждении его взглядов приняли участие представители всех направлений в русской социологии: марксисты (В. Плеханов, В. Ленин. Б. Горев), неокантианцы (П. Струве, Б. Кистяковский), позитивисты всех оттенков (Н. Кареев, М. Ковалевский, Е. Де Роберти, С. Южаков, П. Лавров, Л, Оболенский, Н. Рейнгардт и другие). Взгляды Михайловского повлияли на русскую социологию многопланово и там, где он был прав, и там, где он ошибался. Целый ряд его идей в наши дни выглядит более жизненным, чем это представлялось его критикам в свое время. Споры шли по разным вопросам и все время давались альтернативные ответы: кто же Михайловский - ученый социолог или морализирующий публицист? Его теория принадлежит к психологической ветви позитивизма или натуралистической? Можно ли свести в целое его суждения, или они носят принципиально мозаичный характер? Феномены социальной психологии, им четко подмеченные, органично вписываются в логику его конструкции или случайно? Разнообразность интерпретирующих ответов просто поражает. Правда, в первые десятилетия XXв. появились попытки систематического изложения его воззрения. Самые лучшие таковы: благожелательная принадлежит Е. Колосову, а резко-полемическая С. Райскому и Н. Бердяеву. Впрочем, и сам Михайловский способствовал пестроте оценок, из его сочинений можно подобрать внушительную коллекцию взаимозачеркивающих и откровенно противоречивых положений; вот только одна иллюстрация - практически одновременно, но в разных работах он заявлял: "научная социология должна быть биологической" и "я как никто много сделал для борьбы с биологическими позициями в социологии".

На базе психологического объяснения социальных явлений Михайловским была построена известная концепция героев и толпы, родственная психологической доктрине французского социолога Тарда, но созданная Михайловским раньше Тарда и независимо от него. Эклектизм Михайловского особенно рельефно обнаружился в его полемике с марксистами, когда он противопоставил диалектико-материалистической и монистической теории Маркса так называемую «теорию факторов», по которой общественное развитие ставится в зависимость то от одного то от другого ряда общественных явлений.

2. Развитие Н.К. Михайловским психологического подхода к изучению человека и общества

 Михайловский спорил с идеями Спенсера, доказывая, что мы не можем относиться к событиям истории также как к “гипотезе туманных масс”, т.е. бесстрастно, поскольку отношения между людьми от отношений человека с природой отличаются тем, что целесообразны. Человек, писал Михайловский в “Что такое прогресс?”, ставит цели, вырабатывает правила морали, одобряет и порицает явления действительности”.

Оспаривая марксистские тезисы о прямолинейной  заданности законов общественного развития, Михайловский, ссылаясь на аргументы В. Зомбарта, подчёркивал, что воля личности составляет её неотъемлемое свойство и не может быть сведена к социологической необходимости. Михайловский, как и Лавров, конструируя субъективный метод, таким образом, отправлялся от исходного пункта, общего для обоих, - принципа социально-активной, преобразующе-созидательной деятельности личности. Тем не менее, в трактовке источников целеполагающей деятельности у Лаврова и Михайловского наблюдались некоторые различия. Так, Лавров выводил побудительные мотивы и стремления человека к созиданию и преобразованию среды из объективной основы заложенных в человеческой сущности потребностей и стремлений. Одни потребности, по мнению Лаврова, коренятся в “психическом и физическом устройстве человека, как нечто неизбежное”, другие - в привычках, преданиях, культурных формах. Особенное значение придавал Лавров третьей группе потребностей - потребностей “лучшего, влечения расширению знания, к постановке себе высшей цели, потребностей изменить всё данное извне сообразно своему желанию, своему пониманию, своему нравственному идеалу, влечения перестроить мыслимый мир по требованиям истины, реальный мир - по требованиям справедливости”.

В отличие от Лаврова, Михайловский не имел всесторонне разработанной  теории, объясняющей причины активности личности; он выводил её, по сути дела, из нравственного самосознания, хотя и не отрицал при этом огромного  воздействия на неё социальной среды, “всей социальной обстановки”. В  этом смысле, конечно, Михайловский был  большим, чем Лавров, субъективистом.

Этический субъективизм народнических  социологов у обоих приобретал форму  всеобъемлющей философской конструкции, которая концентрировалась вокруг главного пункта - идеи нравственного  суда над жизнью, историей, “естественным  ходом” вещей. В своих “Исторических  письмах” Лавров говорит, что вся  история человечества - лишь прелюдия, приготовление к подлинному бытию  человечества.

Личность, наделённая способностью страдать и наслаждаться, не может быть сведена, полагал Михайловский, к функции  бездушного винтика. Страдания и  наслаждения должны быть введены  в формулу прогресса. Идею прогресса  Спенсера Михайловский считает неверной потому, что движение цивилизации  противоречиво - есть два вида прогресса: прогресс личности и прогресс общества, которые “не всегда совпадают  и в сумму цивилизации входят иногда неравномерно”. Лишь тогда, заключал Михайловский, когда “возьмём за центр своего исследования мыслящую, чувствующую и желающую личность”, то, естественно, признаем прогрессивным только такое движение, которое “увеличивает массу наслаждений этой личности и уменьшает массу её страданий. Как и Лавров, Михайловский смотрел на историю с позиций должного. Нравственный идеал становится у него мерилом ценности истории.