Основы понимания регуляции человеком своей жизнедеятельности

Нормативное содержание понятий  долга, совести, достоинства является исторически конкретным. Оно зависит  от характера требований, предъявляемых  обществом к личности и от тех задач, которые личность сама готова возложить на себя в связи с выполнением определенных общественных функций.

Важно подчеркнуть то, что  в морали отношение к другому  всегда опосредованно некоторыми общественными критериями поведения, исторически развитыми, представленными в культуре данного общества, стандартами того, каким должен быть сам человек. Поэтому учитель, скажем, не позволяет ученику лениться, несмотря на то, что при снижении уровня требований ему, возможно, проще было бы наладить дружеские отношения с этим учеником. Его долг заключается в том, чтобы, используя все средства нравственно допустимого воздействия, развить способности, отвечающие личности данного ученика, сформировать те потребности, которые поощряются моралью современного ему общества и позволят ученику безболезненно включиться в самостоятельную жизнь⁷.

Общественные стандарты  поведения, факт незримого присутствия общества даже в отношениях двух отдельно взятых людей, собственно, и наполняет долг и совесть конкретным содержанием.

Определяя конкретное содержание долга, нужно рассмотреть его  соотношение еще с двумя категориями: честью и достоинством.

Суть противопоставления чести и достоинства также состоит в подчеркивании различия внешнего критерия стандартов нравственного поведения и внутреннего критерия, ориентированного на идеал морального и, в целом,— социального совершенствования личности. Понятие чести преобладает в культурах, ориентированных на социальную иерархию, сословное разделение общества. Более всего это отвечает феодальной общественной организации. В культурах, связанных с идеей автономии личности, с признанием равенства всех людей, особенно там, где утверждается равенство возможностей, и обеспечение такого равенства определяется одной из целей деятельности государственных институтов, преобладающей становится ориентация на достоинство.

В некоторых случаях категории  долга, совести, достоинства рассматриваются  как однопорядковые, отражающие с  разных сторон в принципе один и  тот же крут явлений нравственной жизни. Так, в учебнике «Этика» (А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян) отмечается, что  в обычной речи употребляются  выражения «спокойная совесть» или  «чистая совесть». «Под ними,— отмечают авторы,— понимают факт осознания  человеком исполненное своих обязательств или реализации всех своих возможностей в данной конкретной ситуации. Строго говоря, в таких случаях речь идет о достоинстве, а слова «чистая совесть» выражают лишь уверенность человека в том, что ему удалось достичь некоторого совершенства, что обеспечена внутренняя цельность и гармоничность его личности. Состояние «чистой», «успокоившейся» совести (если принимать это словосочетание в буквальном смысле) есть верный признак бессовестности, т. е. не отсутствия совести, а склонности не обращать внимание на ее суждения⁸.

Неспроста принято считать, что «чистая совесть» — это  выдумка дьявола». В подтверждении  этого положения приводится притча о молитве Фарисея и Мытаря, первый из которых благодарит Бога за свое благочестие, а второй лишь просит прощения за свои грехи.

Подобной трактовкой нельзя полностью согласиться. Дело в том, что приведенная притча отражает общую установку христианской этической доктрины на идею нравственного совершенствования как постоянного сверх-усилия, преодоления себя, которая, в свою очередь, следует из представления о несовершенстве, испорченности человека в результате первородного греха. Идея преодоления человеком самого себя, устранения каких-то пороков, победы над страхом, над неразумными влечениями в принципе присуща любой нравственной системе. Вопрос, однако, заключается в том, во имя чего преодолеваются те или иные пороки, что кладется в основу критерия определения самого порока. В христианской этике, по крайней мере, в первоначальном христианстве, задача нравственного совершенствования отрывается от задачи выполнения призвания. Требование выполнения призвания (как несения своего креста) появляется лишь в развитом иерархизированном средневековом обществе, а более всего развивается в протестантизме. Но оно все равно вторично по отношению к доминирующей идее спасения, основой которого наряду с прямой волей Бога является нравственное совершенство. Достижению совершенства, контролю разума над страстями подчинена в христианстве и логика определения пороков. Пороки это именно то, что может породить эгоистическое поведение, что связано с самомнением, завышенной самооценкой (своеволие, своеумие, своеразумение), с желаниями, вышедшими из-под ограничивающего контроля разума. Это, в частности, объясняет стремление к ограничению эротики как порождающей неподвластную разуму страсть. Но такой логики рассуждения оказывается недостаточно для более широкого понимания долга и добродетели, взятых в соотнесении с достоинством человека, с представлениями о самореализации личности⁹.

Здесь добродетель оказывается неотделимой от способностей к совершению различных социально значимых видов деятельности, а личный долг оказывается направленным на приобретение этих способностей: Быть хорошим мастером, специалистом своего дела, обладать знаниями и т.д.

Применительно к данному  аспекту, то есть к этике добродетелей, объем понятия долга, совести, как  нам кажется, отличается от объема понятия  достоинства. Различие определяется именно тем пунктом в развитии личностного самосознания, когда в дополнение к понятиям долга и совести включается в действие представление о мере собственного достоинства.

Выражения «спокойная совесть», «чистая совесть» относятся, с нашей  точки зрения, к поведению, включающему обычные стандарты общества, относящиеся к личному поведению. Сюда включается требование быть полезным для общества, работать не только на собственное благо, но и на благо других людей, выполнять требования, следующие из необходимости особого исторического периода, например, из необходимости защищать свою родину во время войны. Но понятие долга не содержит требования, ориентированного на сверх-усилия. Нравственный долг не предписывает никому необходимости быть великим ученым, конструктором, политическим деятелем и т. д. Реализуя данные стремления, личность ориентируется уже не на понятия долга, а на стремление к утверждению собственного достоинства, стремление к самореализации. Другое дело, что, добиваясь нового общественного статуса, нового положения, личность одновременно расширяет пределы своей свободы и тут же вновь сталкивается с требованиями долга, который предъявляется ей уже как совокупность особых требований, которым должен отвечать политический деятель, полководец, ученый, депутат парламента и т. д. В данном аспекте долг соотносится с понятиями свободы и ответственности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Итак, существует  несколько моделей нравственного поведения, которые, дают представление о мотивах, обеспечивающих моральное поведение.

В тех случаях, когда нравственный мотив проявляется наиболее явно, когда он не слит с другими социальными  мотивами деятельности, не какая-то внутренняя потребность организма, а внешняя ситуация служит побудителем активности. Эта ситуация составляет первую, жертвенную модель нравственного поведения, наиболее далекую от влияния позитивной эмоциональной мотивации. Фактически поведение здесь строится в основном на основе желания избежать сильных негативных эмоций, в том числе таких, которые могут быть даже альтернативой самой жизни.

Однако необходимость  совершения подобных самоотверженных действий относительно редка. Раскрывая суть нравственного мотива, нужно объяснить не только страх мучений невыполненного долга или угрызений совести, но и позитивную направленность длительной активности поведения, неизбежно проявляющегося тогда, когда речь идет о собственном благе. Ясно, что обоснование необходимости такого поведения осуществляется не в каких-то чрезвычайных обстоятельствах и для его детерминации нужна не эпизодическая, а долговременная цель. Здесь мы можем сформулировать вторую модель нравственного поведения: нравственная мотивация программного характера.

Третья модель нравственного  поведения может быть определена как сострадание. Суть сострадания, заключается в том, что, проявляя жалость к другому, человек фактически косвенно жалеет самого себя, предполагая возможным, что он в такой же ситуации, как и человек, на которого реально распространяется отношение сострадания.

Следующая, четвертая, модель нравственного поведения может  быть представлена как благотворительность, филантропия. В эмоциональном плане механизм реализации данной модели нравственного поведения связан с тем, что человек старается избежать тех негативных эмоций, которые порождаются в результате способности сострадания.

Далее, основой нравственного  поведения могут быть общие представления о справедливости, развиваемые уже не только на основе морального, но и на основе политического сознания. Это позволяет говорить о пятой модели нравственного поведения, которая так и может быть названа моделью справедливости.

Последняя, шестая, модель нравственного  поведения — благоговение и героизм. Отношение отдельного человека к целому, т. е. к обществу, в котором он живет, к культурной среде своего обитания может выражаться в особом возвышенном чувстве сопричастности высшему бытию. В религиозном сознании такое чувство обычно характеризуется как чувство благоговения. По своей природе оно представляет развитое до высшей степени сознание уважения и благодарности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Библиографический список.

 

1. Гуревич П.С. Этика [Текст]: учебник для вузов / П.С. Гуревич. – М.: Юнити, 2008. – 416 с.
2. Гусейнов А.А. Этика [Текст]: учебник для вузов / А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян. – М.: Гардарики, 2009. – 470 с.
3. Канке В.А. Современная этика [Текст] / В.А. Канке. – М.: Омега-Л, 2008. – 394 с.
4. Спиркин А.Г. Философия [Текст]: учебник для вузов / А.Г. Спиркин. – М.: Гардарики, 2011. – 736 с.
5. Философия [Текст]: учебник для вузов / Под ред. В.Н. Лавриненко, В.П. Ратникова. – М.: Юнити, 2009. – 622 с.

¹ Философия [Текст]: учебник для вузов / Под ред. В.Н. Лавриненко, В.П. Ратникова. – М.: Юнити, 2009. – С. 241.

² Гуревич П.С. Этика [Текст]: учебник для вузов / П.С. Гуревич. – М.: Юнити, 2008. – С. 126.

³ Спиркин А.Г. Философия [Текст]: учебник для вузов / А.Г. Спиркин. – М.: Гардарики, 2011. – С. 337.

⁴ Гусейнов А.А. Этика [Текст]: учебник для вузов / А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян. – М.: Гардарики, 2009. – С. 170.

⁵ Гусейнов А.А. Этика [Текст]: учебник для вузов / А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян. – М.: Гардарики, 2009. – С. 174.

⁶ Спиркин А.Г. Философия [Текст]: учебник для вузов / А.Г. Спиркин. – М.: Гардарики, 2011. – С. 340.

⁷ Гуревич П.С. Этика [Текст]: учебник для вузов / П.С. Гуревич. – М.: Юнити, 2008. – С. 132.

⁸ Канке В.А. Современная этика [Текст] / В.А. Канке. – М.: Омега-Л, 2008. – С. 115.

⁹ Философия [Текст]: учебник для вузов / Под ред. В.Н. Лавриненко, В.П. Ратникова. – М.: Юнити, 2009. – С. 245.