Легальный марксизм

     При рассмотрении общественно-исторического процесса и его объяснения Струве исходил из эклектического соединения идеализма и ряда положений вульгарного экономического материализма. Последний он выдавал за марксизм. С самого начала эклектическая концепция Струве таила в себе внутренние противоречия, которые позже неизбежно привели его, как и других «легальных марксистов», к принятию последовательного идеалистического взгляда на исторический процесс.

    Внутренняя противоречивость концепции Струве слишком была очевидна. Марксистская социология находилась в полном противоречии с неокантианскими идеями. Все попытки «легальных марксистов» соединить материалистическое понимание истории с неокантианством были беспредметны. Не без основания Н.И. Кареев в связи с полемикой вокруг книги Штаммлера «Хозяйство и право» писал «...из критики познания Канта никоим образом экономический материализм выведен быть не может⁷».

    Признавая в рамках настоящей истории историческую необходимость капитализма в России, «легальные марксисты» пытались использовать идеи марксистской социологии для обоснования «прогрессивной и культурной миссии» капитализма в необозримом будущем. Этим объясняется отношение «легальных марксистов» к отдельным экономическим и социологическим идеям марксизма и их оценки для утверждения своей идеалистической концепции развития человечества. Отсюда с неизбежностью проистекала ревизия ими исторического материализма.

    Впоследствии Булгаков, расставшийся со своей прежней социологической позицией, вынужден был следующим образом объяснить пору «увлечений марксизмом»: «После политического удушья 80-х годов марксизм являлся источником бодрости и деятельного оптимизма, боевым кличем молодой России, как бы общественным бродилом. Он усвоил и с настойчивой энергией пропагандировал определенный, освещенный вековым опытом Запада практический способ действия, а вместе с тем он оживил упавшую было в русском обществе веру в близость национального возрождения, указывая в экономической европеизации России верный путь к этому возрождению».

    Взгляды «легальных марксистов» характеризовались весьма заметной пестротой. Некоторые из них — Струве и особенно Булгаков — придерживались первоначально в известных пределах относительно более правильной трактовки некоторых положений материалистического понимания истории. В этом смысле можно отметить статьи Булгакова «О закономерности социальных явлений», «Закон причинности и свободы человеческих действий», «Хозяйство и право».

    В них автор, возражая против термина «экономический материализм», называл свою позицию «социальным материализмом». Он выступал против попытки выведения всех социальных явлений из экономики. «По учению социального материализма производственные отношения не непосредственно обусловливают каждый отдельный исторический факт, а лишь в последнем счете⁸». Выступая против приписывания «социальному материализму» автоматизма действий человека, а также и против свободы действий, Булгаков писал: «На самом деле только представление о закономерности человеческих действий и делает возможным действительно свободную, т.е. разумную, целесообразную, деятельность и исключает индифферентизм... Закон развития общества говорит не то, что выйдет без наших действий, а из наших действий».

    В статье «Хозяйство и право» Булгаков даже соглашался с классовой характеристикой марксистами государства. «И если общество — писал он, — состоит из классов, то государство есть организация классов, и если обычное отношение классов есть борьба, государство есть организация борьбы классов, причем, коль скоро в этой борьбе очевидная победа и господство принадлежит какому-нибудь одному классу, то, естественно, в руках этого класса государство превращается в орудие классового господства».

      Однако такая теоретическая позиция вовсе не была характерной для всех «легальных марксистов». Первоначально, как замечает В.И. Ленин, приходилось указывать на сравнительно небольшие отступления их от марксизма и от положений материалистического понимания истории⁹.

      Но эти отступления непрерывно росли, все больше и больше сказывался отход «легальных марксистов» в сторону идеалистического понимания истории. Следует, однако, заметить, что был небольшой отрезок времени после критики В.И. Лениным «Критических заметок» Струве, когда последний временно смягчал свою «неортодоксальность», например в статье «Моим критикам», помещенной в сборнике «Материалы к характеристике нашего хозяйственного развития» (1895). Ленин отметил известное полевение Струве, смягчившего свои «восторженные оценки» капиталистического способа производства по сравнению с «Критическими заметками». Ленин вместе с тем подчеркивал, что в случае дальнейшего отступления Струве от занятых им позиций разрыв с ним неизбежен. В письме к А.Н. Потресову в июне 1899 г. он писал: «Если П.Б. (Струве — Б.Ч.) „совершенно перестанет быть Genosse”, — тем хуже для него. Это будет, конечно, громадной потерей для всех Genossen, ибо он человек очень талантливый и знающий, но, разумеется, „дружба — дружбой, а служба — службой” и от этого необходимость войны не исчезнет¹⁰.

Струве был наиболее видным «легальным марксистом». Его теоретические  выступления относятся ко времени  начала 90-х годов. Он выступил с рядом теоретических статей в немецкой печати, в которых анализировал экономическое положение России и ход ее дальнейшего социального развития.    В своих статьях в журнале «Sozialpolitisches Centralblatt» Струве считал неизбежным и желательным гибель мелкого крестьянского хозяйства в интересах развития капитализма. Он выдвигал в связи с этим аграрную политику, которая исходила из интересов крупного крестьянского хозяйства.

В статье «К оценке капиталистического развития России» он писал о необходимости  «реалистического понимания хозяйственного развития России», воспевал капитализм и экономические результаты его  развития. В рецензии на книгу Е.М. Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет» он утверждал: «Капитализму в России принадлежит большое будущее и важная историческая миссия». Задача социальной политики заключается в устранении некоторых вывихов этого развития. Социальная политика может и должна сделать невозможными все эксцессы этого юного великана».

     Струве возлагал большие надежды на государство, на его социальную политику. Он полностью принимал положения Брентано и Зомбарта по вопросу об особой экономической роли буржуазного государства. Струве писал: «Государство стоит перед задачей добиться целым рядом политических и экономических мероприятий, чтобы процесс экспроприации массы мелких производителей проходил с наименьшими жертвами. Цель этих мероприятий — такая форма землевладения, которая дает рациональное производство».

    Ф. Энгельс был знаком с выступлениями в немецкой печати Струве. В письме к Н.Ф. Даниельсону от 17 октября 1893 г. он подметил у него стремление затушевывать бедственные последствия развития капитализма в России, его оптимистическую оценку буржуазных отношений. «В берлинском „Sozialpolitisches Centralblatt" некий г-н П. фон Струве, — писал Энгельс, — опубликовал о Вашей книге большую статью; я должен согласиться с ним в одном пункте: что и для меня современная капиталистическая фаза развития в России представляется неизбежным следствием тех исторических условий, которые были созданы Крымской войной, того способа, каким было осуществлено изменение аграрных отношений в 1861 г., и, наконец, неизбежным следствием общего политического застоя во всей Европе. Но Струве решительно не прав, когда, желая опровергнуть то, что он называет Вашим пессимистическим взглядом на будущее, сравнивает современное положение России с таковым в Соединенных Штатах. Он говорит, что пагубные последствия современного капитализма в России будут преодолены так же легко, как и в Соединенных Штатах¹¹».

     В своих теоретических взглядах Струве опирался на Брентано и Зомбарта, которые являлись его идейными вдохновителями. Типичную буржуазную доктрину он стремился применить к конкретным условиям России, сдобрив ее некоторыми формально принятыми идеями марксизма. В.И. Ленин, отмечая теоретическое родство взглядов «легальных марксистов» со взглядами Брентано и Зомбарта, писал, что «большинство идейных вождей русского либерализма воспитались на немецкой литературе и специально переносят в Россию брентановский и зомбар-товский „марксизм”, признающий „школу капитализма”, но отвергающий школу революционной классовой борьбы¹²».

     Струве находился в постоянной переписке с Зомбартом, Шмидтом и др. В письме из Берлина в декабре 1895 г. он писал Г.В. Плеханову: «Только что получил Ваше письмо. С Вашим взглядом на Зомбарта я не согласен: он очень сочувствует не только теории социализма, но и практике; здешнее министерство народного просвещения очень косится на него и подбирается к нему, так что врагом он, я думаю, никогда не будет¹³».

                       4.Политический и теоретический крах

                                           «легального марксизма».

     Материалистическое понимание истории в вульгарной трактовке было временной станцией на пути буржуазно-либерального мировоззрения Струве, Булгакова, Бердяева и др. Некоторые из них более быстро свернули в сторону последовательного идеализма; другие, как например Булгаков, более медленно. Последний еще в 1899 г. в статье «Хозяйство и право» выступил против эклектического и идеалистического истолкования соотношения права и хозяйства, утверждая, что «право своей особой закономерности не имеет и подчинено в своем развитии хозяйству» и что источник права — государство, являющееся «организацией классового господства¹⁴».

    Но даже в этой статье Булгаков, «исправляя» положение марксизма о классовой борьбе, заявлял, что «классовая борьба, o6леченная в государственные рамки, если исключить революцию, есть в высшей степени легальная борьба, борьба из-за законов и на почве закона».

   Точки над «i» поставил Струве. Его выступление против революции со всей возможной резкостью сказалось в статье «Марксова теория социального развития» («Marxsche Theorie der sozialen Entwicklung») в немецком журнале «Archiv für soziale Gesetzgebung und Statistik» (1899). Струве, следуя здесь за неокантианцем Штаммлером, выступил против учения Маркса о конфликте между производительными силами и производственными отношениями как основе социальной революции, выставив тезис, согласно которому процесс общественной эволюции имеет своей причиной развитие хозяйства и постепенное приспособление к нему отстающего права. Классовая борьба и революция были отвергнуты. Напротив, утверждалось, что не напряжение классовых противоречий характеризует социального процесса их постепенное убывание, притупление.

     В.И. Ленин, а за ним и Г.В. Плеханов выступили против ревизии Струве марксистской теории революции. Последний писал, что топить противоречие между производительными силами и теми его имущественными отношениями, на основе которых держится право, «в неопределенных и потому бессодержательных разглагольствованиях о противоречии между хозяйственными явлениями и правовыми учреждениями и о приспособлении права к хозяйству — значит не выяснять вопрос, а запутывать и затемнять его до последней степени¹⁵».

   Струве в своей рецензии на книгу Бернштейна «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии» превозносил бернштейнианскую ревизию марксизма. В письме к Потресову от 2 февраля 1899 г. он писал по поводу полемики Плеханова против Бернштейна, что трагизм Плеханова «заключается в том, что он отстаивает совершенно безнадежные позиции: 1) ортодоксальный взгляд на общественную эволюцию, 2) материализм, который никому и ни на что не нужен, 3) гегельянство (диалектика и проч.), тоже абсолютно ни к чему не нужное и совершенно несостоятельное. Все это реквизиты ортодоксии, которая держится только тем, что она стала дорогой традицией, т.е. консерватизмом человеческих мозгов».

    В течение 1899-1900 гг. можно наблюдать быструю перестройку социологических взглядов «легального марксизма» в сторону последовательного идеализма. Причиной этой эволюции являлись реальные процессы классовой борьбы в стране, активное вступление на историческую арену российского рабочего класса и успехи революционной социал-демократии. Отходу «легальных марксистов» от их прежних эклектических теоретических позиций способствовал известным образом ревизионизм Бернштейна, а также неокантианство Риккерта. Булгаков в статье «Основные проблемы теории прогресса» писал по поводу книги Риккерта «Границы естественнонаучного образования понятия»: «Тезис о невозможности установления исторических законов и предсказаний доказан здесь совершенно неопровержимо, так что всякие дальнейшие доказательства по существу дела являются вполне излишними¹⁶».

    Отходя в области философии истории к идеализму, Булгаков на место детерминизма в учении о прогрессе ставит телеологию. Для него теперь прогресс — это телеологическая эволюция. «Значение теории прогресса состоит в том, — писал он, — что она призвана заменить для современного человека утерянную метафизику и религию». Учение о прогрессе — это вера в избранный идеал.

     Теория Маркса и Энгельса представляет собой, заявлял Булгаков, вероисповедание многих миллионов людей. Она недоказуема и не может предсказать будущее. История и социология лишены возможности научного предсказания будущего. В социологии невозможен научный прогноз. В книге «Капитализм в земледелии» Булгаков писал, что завеса будущего непроницаема.

    Булгаков, обсуждая вопрос о возможности научного прогноза, приходил к заключению, что предсказание сводится к своего рода импрессионизму, к художественному синтезу, имеющему субъективную убедительность. Поэтому «научная «социология вовсе не способна расширить наш исторический кругозор и раскрыть для нас будущее, раз к этому не способна история, в прямой зависимости от которой она находится».

     В процессе идейной эволюции между немецкими ревизионистами и «легальными марксистами» сложился идейный союз. Струве постоянно переписывался с К. Шмидтом и сотрудничал в немецкой буржуазной печати. В 1899 г. «легальные марксисты» в области политической экономии выступили против Марксовой теории прибавочной стоимости. Туган-Барановский заявил о необходимости отказа от марксистской теории прибавочной стоимости и о своем согласии с положениями вульгарной политической экономии. Струве в статье «Против ортодоксии», опубликованной в журнале «Жизнь» в том же году, потребовал критического пересмотра всего учения Маркса. «У нас, — писал по этому поводу В.И. Ленин, — г. Струве начал „критикой” во имя бернштейнианства, а кончил организацией либерального журнала   „Освобождение”, либерального в европейском смысле этого слова».