Прежде чем искать метод, пригодный для
изучения социальных фактов, важно узнать,
что представляют собой факты, носящие
данное название.
Вопрос этот тем более важен, что данный
термин обыкновенно применяют не совсем
точно.
Им зачастую обозначают почти все происходящие
в обществе явления, если только последние
представляют какой-либо общий социальный
интерес. Но при таком понимании не существует,
так сказать, человеческих событий, которые
не могли бы быть названы социальными.
Каждый индивид пьет, спит, ест, рассуждает,
и общество очень заинтересовано в том,
чтобы все эти функции отправлялись регулярно.
Если бы все эти факты были социальными,
то у социологии не было бы своего собственного
предмета и ее область слилась бы с областью
биологии и психологии.
Но в действительности во всяком обществе
существует определенная группа явлений,
отличающихся резко очерченными свойствами
от явлений, изучаемых другими естественными
науками.
Когда я действую как брат, супруг или
гражданин, когда я выполняю заключенные
мною обязательства, я исполняю обязанности,
установленные вне меня и моих действий
правом и обычаями. Даже когда они согласны
с моими собственными чувствами и когда
я признаю в душе их реальность, последняя
остается все-таки объективной, так как
я не сам создал их, а усвоил их благодаря
воспитанию.
Как часто при этом случается, что нам
неизвестны Детали налагаемых на нас обязанностей,
и, для того чтобы узнать их, мы вынуждены
справляться с кодексом и советоваться
с его уполномоченными истолкователями!
Точно так же верующий при рождении своем
находит уже готовыми верования и обряды
своей религии; если они существовали
до него, то, значит, они существуют вне
его. Система знаков, которыми я пользуюсь
для выражения моих мыслей, денежная система,
употребляемая мною для уплаты долгов,
орудия кредита, служащие мне в моих коммерческих
сношениях, обычаи, соблюдаемые в моей
профессии, и т. д.— все это функционирует
независимо от того употребления, которое
я из них делаю. Пусть возьмут одного за
другим всех членов, составляющих общество,
и все сказанное может быть повторено
по поводу каждого из них. Следовательно,
эти способы мышления, деятельности и
чувствования обладают тем примечательным
свойством, что существуют вне индивидуальных
сознаний.
Эти типы поведения или мышления не только
находятся вне индивида, но и наделены
принудительной силой, вследствие которой
они навязываются ему независимо от его
желания. Конечно, когда я добровольно
сообразуюсь с ними, это принуждение, будучи
бесполезным, мало или совсем не ощущается.
Тем не менее оно является характерным
свойством этих фактов, доказательством
чего может служить то обстоятельство,
что оно проявляется тотчас же, как только
я пытаюсь сопротивляться. Если я пытаюсь
нарушить нормы права, они реагируют против
меня, препятствуя моему действию, если
еще есть время; или уничтожая и восстанавливая
его в его нормальной форме, если оно совершено
и может быть исправлено; или же, наконец,
заставляя меня искупить его, если иначе
его исправить нельзя. Относится ли сказанное
к чисто нравственным правилам?
Такова, стало быть, категория фактов,
отличающихся весьма специфическими свойствами;
ее составляют способы мышления, деятельности
и чувствования, находящиеся вне индивида
и наделенные принудительной силой, вследствие
которой они ему навязываются. Поэтому
их нельзя смешивать ни с органическими
явлениями, так как они состоят из представлений
и действий, ни с явлениями психическими,
существующими лишь в индивидуальном
сознании и через его посредство. Они составляют,
следовательно, новый вид, и им-то и должно
быть присвоено название социальных. Оно
им вполне подходит, так как ясно, что,
не имея своим субстратом индивида, они
не могут иметь другого субстрата, кроме
общества, будь то политическое общество
в целом или какие-либо отдельные группы,
в нем заключающиеся: религиозные группы,
политические и литературные школы, профессиональные
корпорации и т. д. С другой стороны, оно
применимо только к ним, так как слово
«социальный» имеет определенный смысл
лишь тогда, когда обозначает исключительно
явления, не входящие ни в одну из установленных
и названных уже категорий фактов. Они
составляют, следовательно, собственную
область социологии. Правда, слово «принуждение»,
при помопр: которого мы их определяем,
рискует встревожить ревностных сторонников
абсолютного индивидуализма. Поскольку
они признают индивида вполне автономным,
то им кажется, что его унижают всякий
раз, как дают ему почувствовать, что он
зависит не только от самого себя. Но так
как теперь несомненно, что большинство
наших идей и стремлений не выработаны
нами, а приходят к нам извне, то они могут
проникнуть в нас, лишь заставив признать
себя; вот все, что выражает наше определение.
Кроме того, известно, что социальное принуждение
не исключает непременно индивидуальность1.
Если я промышленник, то никто не запрещает
мне работать, употребляя приемы и методы
прошлого столетия, но если я сделаю это,
я наверняка разорюсь. Даже если фактически
я смогу освободиться от этих правил и
успешно нарушить их, то я могу сделать
это лишь после борьбы с ними. Если даже
в конце концов они и будут побеждены,
то все же они достаточно дают почувствовать
свою принудительную силу оказываемым
ими сопротивлением. Нет такого новатора,
даже удачливого, предприятия которого
не сталкивались бы с оппозицией этого
рода.
ния – это любое обстоятельство,
с которым правовые нормы связывают наступление
каких-либо юридиче- ских последствий
(материального или процедурного характера).
Социально-обеспечительный юридический
факт – это такой факт, который определяет
необходи- мость предоставления лицу того
или иного вида соци- ального обеспечения
(возраст, инвалидность, времен- ная нетрудоспособность
и т.д.); другими словами, со- циально-обеспечительный
факт обусловливает наступ- ление материально-правовых
последствий, показывает, по какой причине
и при каком условии (условиях) гра- жданин
вправе получать государственную помощь
или содержание. Поэтому к социально-обеспечительным
фактам нельзя отнести заявление нуждающегося
и ре- шение органа социального обеспечения
о предоставле- нии определенного вида
обеспечения (это, по большо- му счету,
юридически значимые обстоятельства вспо-
могательного характера, которые нужны
для законного и обоснованного наступления
материально-правовых последствий). Таким
образом, в рамках отрасли права социального
обеспечения первое из указанных понятий
шире второго по объему, поскольку включает
также юридические факты процедурного
характера. При этом законодатель руководствуется
стремлением при- дать юридическое значение
тем обстоятельствам, кото- рые характерны
для всех или подавляющего большин- ства
граждан и являются социально значимыми.
ЮРИДИЧЕСКИЕ ФАКТЫ
И СОЦИАЛЬНЫЕ СИТУАЦИИ
С точки зрения своего социального
содержания юридический факт должен прежде
всего адекватно отражать социальную
ситуацию. По отношению к социальной ситуации
юридические факты выполняют двоякую
роль: во-первых, идентификационную, поскольку
они призваны точно обозначить социальную
ситуацию, обеспечить ее фиксацию в правовом
регулировании. В этом качестве юридические
факты выступают в роли "индексов",
свидетельствующих о наличии социально-юридической
ситуации. Во-вторых, разграничительную,
состоящую в том, что юридические факты
очерчивают рамки ситуации, позволяют
ограничить ее от сходных случаев. Практика
свидетельствует о том, что юридические
факты не всегда с достаточной полнотой
осуществляют эти функции
Обозначения:
1 – социальная
ситуация (вид социальных ситуаций)
2 – юридические
факты
В варианте 1 юридические
факты предельно точно отражают регулируемую
группу социальных ситуаций, то есть закрепленные
в норме права юридические 4)акты присущи
тем и только тем ситуациям, которые составляют
в данном случае объект регулирования.
В варианте 2 юридические факты "шире",
они захватывают и другие ситуации. В варианте
3, напротив, юридические факты фиксируют
лишь часть ситуаций, подлежащих правовому
регулированию. Вариант 4 представляет
собой случай, когда юридические факты,
с одной стороны, не охватывают всех необходимых
ситуаций, а с другой стороны, вовлекают
в орбиту регулирования "посторонние"
ситуации. Наконец, в варианте 5 закрепленные
в норме юридические факты вообще "не
захватывают" ситуаций, подлежащих
правовому регулированию. В истории законодательства
есть немало примеров, которые иллюстрируют
указанные виды соотношения социальной
ситуации и юридических фактов. Проблема
заключается в том, что четыре
варианта из пяти возможных
(2–5) – результат неточного выбора и закрепления
в юридической норме юридических фактов.
В качестве юридических
фактов должны выступать постоянные стабильные
признаки социально-юридической ситуации, oотражающие
ее социальную сущность. При этом в регулировании
однотипных ситуаций должно соблюдаться
известное единообразие. Например, Закон
Российской Федерации "О налоге на прибыль
предприятий и организаций" (абз. 1 ч.
6 ст. 2) относит суммы, полученные в виде
санкций и в возмещение убытков, к числу
доходов от внереализационных операций.
Однако если указанные суммы внесены в
бюджет, то закон их расходом от внереализационных
операций не считает. Очевидно, что в данном
случае в оценке юридических фактов допускается
"двойной стандарт", зависящий оттого,
в чей доход поступили суммы, полученные
от внереализационных операций.
Важное требование
к юридическому факту его юридическая
надежность. Это такая характеристика
факта, которая отражает, с одной стороны,
постоянство связи факта с социальной
ситуацией, а с другой – стабильность
его социального содержания. Неустойчивые,
склонные к внутренним изменениям обстоятельства
не должны, как правило, использоваться
в качестве юридических фактов. Недостаточно
устойчивым, например, оказался такой
юридический факт, как средний балл по
аттестату зрелости, который учитывался
в свое время при поступлении в вуз. После
введения этого показателя из года в год
наблюдался рост средних баллов в аттестатах,
которые, однако, далеко не всегда отражали
действительное качество знании. Подобные
"плавающие" юридические факты требуют
осторожного отношения. Их использование
может существенно исказить социальный
эффект правового регулирования. Вопрос
о причинах надежности юридических фактов
заслуживает отдельного самостоятельного
рассмотрения. Отметим лишь, что она может
быть вызвана неудачной конструкцией
правового регулирования, отсутствием
юридических гарантий, в частности ответственности
за фальсификацию юридических фактов,
недостатками в работе фактофиксирующих
органов и другими обстоятельствами.
Юридический факт,
далее, должен обладать адаптивностью,
способностью в известном смысле "приспосабливаться"
к меняющимся условиям. Может показаться,
что этот принцип противоречит требованию
надежности, но это не так. Например, вскоре
после
стр.36
начала в России радикальной
экономической реформы все абсолютные
суммы пошлин, штрафов, неустоек в рублях
были заменены в законодательстве на относительные,
кратные "минимальной заработной плате".
Использование подобного "адаптирующегося"
показателя позволило избежать частых
изменении законодательства в стремительно
меняющейся экономической ситуации.
Следует отчетливо
сознавать, что в меняющемся мире нет и
не может быть абсолютно неизменных фактических
обстоятельств. С течением времени юридическое
значение фактов может существенно модифицироваться,
им может даваться принципиально иная
(подчас противоположная) социальная и
правовая оценка. Поэтому чрезмерная "жесткость"
юридических фактов столь же нежелательна,
как и необоснованная "текучесть".
Адаптивность, таким образом, не противоречит
надежности юридических фактов,
а, напротив, дополняет ее, выступает одним
из аспектов юридической надежности.
Важное значение при
выборе юридических фактов имеют социальные,
психологические, информационные и иные
факторы, определяющие структуру и динамику
социальной ситуации. В данном случае
с особой отчетливостью проявляется то
обстоятельство, что правовое регулирование
– разновидность социального управления
и должно подчиняться общим его признакам.
Юридические факты, как и все социальное
управление, необходимо связывать с коренными
социальными интересами, конечными результатами
деятельности. Неточно выбранные показатели
(например, в процессе приватизации) становятся
причиной появления ложных интересов,
вместо стимулов к правомерному и социально
полезному поведению правовое регулирование
создает различного рода "ан-тистимулы".
1. Юридическое
и материальное содержание правоотношения.
В правоотношении может быть
выделено материальное и юридическое
содержание.
Юридическое содержание правоотношения
– это субъективные юридические права
и обязанности, выражающие то специфическое,
что свойственно правоотношению как особой
идеологической форме фактических общественных
отношений.
Материальное содержание правоотношения
– это то фактическое поведение, которое
управомоченный может, а правообязанный
должен совершить. Материальное содержание
правоотношения складывается из дозволенного
поведения управомоченного и должного
поведений правообязанного. Последнее,
в свою очередь, подразде-
Алексеев С.С. Общая теория
права: В 2-х т, Т. 2. — М.: «Юридическая литература»,
1981. С.112
ляется на положительные действия,
воздержание от действий, претерпевание[1].
Специфическим, свойственным
только правоотношению содержанием являются
субъективные права и обязанности, т.е.
юридическое содержание[2]. Вместе с тем с позиций диалектико-материалистической
трактовки права принципиальное методологическое,
конструктивное значение имеет выделение
в правоотношении материального содержания.
Оно неразрывно связывает правоотношение
с реальными отношениями, фактическими
социальными процессами.
Разграничение в правоотношении
юридического и материального содержаний
позволяет понять механизм воздействий
права на общественную жизнь. Юридическое
содержание – правовое средство обеспечения,
а нередко и формирования материального
содержания (11.26.5.).
Как и по ряду других проблем
правоотношения, по проблеме его содержания
теоретическая разработка в конечном
итоге привела к определенному синтезу
крайних точек зрения.
Если ранее при рассмотрении
содержания правоотношения концентрировалось
внимание либо на действиях (поведении),
либо на субъективных правах и обязанностях,
то разграничение материаль-
Алексеев С.С. Общая теория
права: В 2-х т, Т. 2. — М.: «Юридическая литература»,
1981. С.113
ного и юридического содержания
позволило включить в поле зрения и то
и другое.
Содержанием правоотношения,
– замечает С.И. Братусь, – "является
не только конкретное возможное и конкретное
должное поведение его участников (права
и обязанности), но и реализуемое в соответствии
с правами и обязанностями фактическое
поведение с его разнообразным содержанием
(экономическим, властно-организационным,
социально-культурным и иным)"[3]. Вполне убедительно Р.О. Халфина
рассматривает содержание правоотношения
как единство реального общественного
отношения и его юридической формы[4].
Конечно, вопрос о "двойном"
(материальном и юридическом) содержании
общественных отношений нуждается в дальнейшем
изучении. Во всяком случае, нужно учитывать,
что с философских позиций выделение в
правоотношении материального и юридического
содержаний условно. Содержание каждого
явления едино. Точнее было бы рассматривать
материальное и юридическое в содержании
правоотношения как стороны единого содержания.