Концепции глобализированного общества

 

Введение

 

При изучении механизмов развития общества существенны  два основных подхода, подчеркивающих противоположные аспекты, основанные на анализе проявлений конфликтов и  солидарности. Первый подход основывается на понимании столкновения интересов, второй – на понимании общих ценностей  и задач развития (в частности, марксова теория послужила фундаментом развития конфликтных теорий). Современные концепции развития общества.

В современном  мире можно выделить 2 основные тенденции развития обществ:

1. Проявляется ярко, усиливаются интеграционные процессы. Мир становится «деревней». Все явления и процессы тесно взаимосвязаны.

2. Проявляется менее заметно. Общества пытаются сохранить свою уникальность ( например, страны западной Европы объединились, вместе с тем вносят запреты на въезд граждан из других стран).

Данные  тенденции, взаимодействуя, зачастую ведут к конфликтам.

Существует  масса концепций общества. Современные  социологи выделяют 3 типа обществ: традиционное; индустриальное – характерен высокий уровень промышленного производства, рост интересов и потребностей людей; постиндустриальное (60-е гг 20 века) – его отождествляют с инновационным, информационным обществом – характерно первенство знаний и образования, большая часть граждан занимается производством и воспроизводством информации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Концепции глобализированного общества

 

В современной  литературе существует множество концепций, объясняющих социальную природу  и будущность обществ. Все концепции  развития обществ можно подразделить на 2 группы:

1. эволюционные – базируются на положении о том, что путем медленных естественных изменений (с помощью реформ) можно добиться значительного прогресса общества

2. революционные – качественные изменения в обществе может быть достигнуты через конфликты, кризисы, революции.

Карл  Поппер предложил свою типологию  – закрытое (характерен коллективистский, уравнительный стиль жизни) и открытое (индивиды обладают высокой степенью социальной свободы и ответственности).

Так Спенсер  развитие общества связывал с его  усложнением и ростом самостоятельности  индивидов. Однако эволюционные теории не могли объяснить кризисы и  регрессию. На смену им приходят неоэволюционные теории. П.Сорокин считал, что эволюционные теории непригодны при объяснении больших периодов в истории. Он выдвинул теорию флуктуации – источником социальных изменений общества является его внутренние имманентные факторы. Причем социокультурный фактор является доминирующим по отношению к экономическим и политическим.

Представители неклассических теорий развития общества:

Тойнби. Суть теории:  Эволюция не есть прямолинейное  движение, это своеобразный замкнутый  цикл, в котором есть стадия возникновения, роста, «надлома», упадка и разложения.  Пройдя их, повторяется новый цикл, но на новом уровне. Эта динамика цивилизации определяется «законом вызова и ответа», согласно которому каждый шаг вперед связан с адекватным «ответом» на «вызов» исторической ситуации. Адекватный «ответ»  - заслуга  «творческого меньшинства», которое  властвует сначала силой своего авторитета, а затем превращается в «господствующее меньшинство». Банкротство «г.м.», его неспособность справиться с обстоятельствами и новыми проблемами приводят к «надлому», а затем (если «болезнь» не получает своевременного лечения) к окончательной гибели цивилизации.

Немецкий  социолог Н.Луман выдвинул и обосновал концепцию коммуникативного общества: проходя в своей эволюции новые этапы, общество вступает в стадию атомизации. В экономике, политике, праве начинают развиваться независимы друг от друга процессы. Общественная система становится бессвязной: законы в одной подсистеме не согласовываются с законами в другой. Атомизация общества проявляется не только в самоизоляции подсистем, но и отдельных индивидов.

Концепция устойчивого развития общества: На 19 сессии Генеральной Ассамблеи ООН (1997) эта концепция получила официальное признание и опирается на следующие принципы:

1.         в центре должен находиться  человек и его неотъемлемое  право на здоровую окружающую среду;

2.         ответственность государства за  устойчивое развитие общества  должна быть дифференцированной. Развитые общества должны делиться  со слаборазвитыми, иначе последние не выживут.

Полная  интеграция – экологической, экономической  политики для достижения главной  цели данной концепции – уничтожение  нищеты. Однако, на словах признавая  данную концепцию развитые страны не готовы делиться.

При объяснении многообразия типов общества и причин перехода от одного типа к другому  существенны следующие подходы:

1. формационный (линейно-формационный) подход, который  определяет формационную концепцию  развития общества;

2. социально-эволюционный  подход, который определяет ряд  социально-эволюционных концепций:

В понятии  коммуникации речь идет в первую очередь  об обмене между субъектами коммуникации информацией различного рода. Соответственно, информация не может быть использована без коммуникации. Тем не менее, понятию коммуникации свойственны собственные – деятельностный, смысловой, нормативный и системный – аспекты.

 Исходным пунктом размышлений служит коммуникативное действие, которое, как он подчеркивает, не сводится к одной лишь коммуникации. Понятие коммуникативного действия охватывает все виды интеракций, которые осуществляются совместно и согласованно с другими людьми. В той мере, в которой конкретное действие является коммуникативным, его участники преследуют только иллокутивные, а не перлокутивные цели. В перспективе достижения иллокутивных целей стратегические действия предстают не более, чем неудавшимися – вследствие отсутствия коммуникативной компетенции или прямого нарушения коммуникативных норм – коммуникативными действиями. Общество свободной коммуникации в таком понимании – это общество, внутренне и внешне максимально освобожденное от дефектов и препятствий коммуникации.

 Перспектива  коммуникативного действия не  покрывает все многообразие социальной  жизни. Она описывает процессы  социальной, но не системной интеграции, которая возникает в результате  стратегически-инструментальных действий. Перспективу системной интеграции  открывает позиция внешнего наблюдателя  (социолога), который может описывать общество как саморегулирующуюся систему. В ней системные взаимосвязи воспринимаются как естественные явления, как «вторая природа». Системная дифференциация модерна ведет ко все растущей институционализации и автономизации новых системных областей. Эта дифференциация стимулируется рационализацией жизненного мира, выражающейся в способности культуры к критике и рефлексии его непроблематизируемого содержания. Хотя символические структуры жизненного мира являются условиями культурного генерирования социальных систем, неуправляемое развитие и дифференциация социальной системы приводит в современном обществе к вытеснению языковой коммуникации «обезмолвленными» средствами системной квазикоммуникации и к дестабилизации жизненного мира. Тем самым ущемляются возможности развертывания внутреннего потенциала рационализации жизненного мира, коммуникация встречается со все более многочисленными структурными искажениями, что ведет, в конечном счете, к нарушениям социальной интеграции.

 Институционализация  общества влечет за собой формирование  новых коммуникативных каналов.  Но сама структура этих коммуникативных  каналов – примером чего может  быть бюрократия – может означать  и образование новых препятствий  для коммуникации. Поэтому путь  гармонизации жизненного мира  и развивающихся социальных структур  Хабермас видит в плюрализации институтов и включении их в коммуникативный обмен в рамках гражданского общества – институционального коррелята коммуникативного сообщества:

 «Ядро  гражданского общества образуют  те не-государственные и не-экономические объединения и ассоциации на добровольной основе, которые укореняют коммуникационные структуры общественности в общественных компонентах жизненного мира. Гражданское общество составляет себя из тех более или менее спонтанно возникающих объединений, организаций и движений, воспринимающих резонанс, который общественные проблемные ситуации находят в частных областях жизни, конденсируют его и переправляют в озвученном и усиленном виде к общественности».

 Исходя  из этого, Хабермас дает неоднозначную оценку процессам глобализации, указывая на то, что она порождает новые социальные патологии. Вырастающие из становящихся тесными пространств национальных государств подсистемы социума в ходе глобализации приобретают мировую размерность и таким образом постепенно ускользают из-под политического контроля обществ. Угроза политическому суверенитету государств исходит отныне не только от других государств, но и от системных закономерностей, скрывающихся под маской «нового мирового порядка». Побуждаемое к «приспособлению» и к изменению ситуации в смысле улучшения конъюнктуры или снижения «социальных издержек», национальное государство еще способно в среднесрочной перспективе удерживать позиции страны в международной конкуренции, но ничего не может противопоставить общему измерению порядка, происходящему за его спиной. Грядущему «развертывающемуся» модерну Хабермас противопоставляет концепцию «управляемого модерна», который предполагает основательный пересмотр парадигм существующего политического порядка. В конечном счете, это означает способность подчинить текущие процессы единому – пусть даже на планетарном, космополитическом уровне – волеобразованию, разумеется не в форме некоего мирового правительства и даже не в форме государственных объединений, а в виде организующегося в мировом масштабе гражданского общества. Поэтому свой призыв Хабермас адресует, прежде всего, не к элитам, а к населению:

 «Институциональные  инновации не возникнут в обществах,  даже если их политические  элиты вообще способны к подобной  инициативе, если они не найдут  резонанс и поддержку в прежде  реформированных ценностных ориентациях  их населения. Поэтому первыми  адресатами подобного «проекта»  являются не правительства, а социальные движения и неправительственные организации, т.е. активные члены преодолевающего национальные границы гражданского общества».

 Теория  коммуникативного действия Хабермаса и теория коммуникативного сообщества Апеля оказали революционизирующее воздействие на теоретическое осмысление понятия коммуникации. Впервые коммуникация, а не институты, структуры или системы, была положена в основание теории социума. Впрочем, и системная теория в лице ее видного представителя Н. Лумана, оказалась способной уловить тенденции времени и положить понятие коммуникации в основание своей социальной концепции. Луман был одним из тех, кто предвосхитил в рамках своей теории (в концепции мирового общества) процесс глобализации еще до того, как он стал приобретать узнаваемые сегодня черты.

 Луман претендует на то, что в его концепции речь идет не о единой теории, а о «теоретическом плюрализме», основу которого составляет трио из системной, эволюционной и коммуникативной теорий. Ценность системной теории заключается в ее строгом различении понятий системы/окружающей среды, которое позволяет идентифицировать биологические, технические, социальные объекты и методически строго исследовать системные процессы саморегуляции, самоорганизации и самовоспроизводства. В соответствии со специфическими операциональными модусами Луман различает органические системы (жизнь), психические системы (сознание) и социальные системы (коммуникация). Система существует благодаря тому, что отличает себя от окружающей среды. Она не может воспринимать отличное от себя окружение и адаптироваться к нему. Система способна реагировать лишь на саму себя и на собственные коммуникации: встречаясь с помехами и препятствиями своего роста, она перерабатывает такие импульсы в собственную информацию, которая по собственным же каналам коммуникации находит резонанс в системе. Система не может изменять окружение, она может лишь меняться самостоятельно, функционально развивая саму себя или гибнуть. «Общество есть система, чувствительная к окружающей среде, но оперативно закрытая. Оно наблюдает только посредством коммуникации. Оно не может ничего другого, кроме как осмысленно коммуницировать и эту коммуникацию регулировать посредством самой коммуникации. Поэтому повредить оно может только себя само». Основной эволюционный эффект сложных систем связан с их способностью к автопоэзису (Г. Матурана), самостоятельному развитию и воспроизводству всех системных процессов. Жизнеспособность автопоэтических систем Луман видит в их умении преодолевать собственные ограничения.

Многомерная коммуникация между функциональными  подсистемами в рамках системы, растущая вместе с эволюцией социальной системы, позволяет вооружить систему  инструментами кибернетики второго  порядка. Рост этих подсистем влечет за собой рост коммуникации и значение самонаблюдения над системой и, соответственно, повышает ее жизнеспособность. Хотя Луман не связывает качественные изменения общества с развитием современных средств коммуникации, однако в его интерпретации все стороны социальной жизни (действия, бездействия, интеракции) являются лишь формами коммуникации, а сама теория в целом становится обращенной именно к реалиям коммуникационных процессов в обществе.

 Коммуникация, таким образом, – не просто  особая характеристика общества, но суть социальной системы  как таковой. «Под обществом  понимается всеобъемлющая система  отсылающих друг к другу осмысленных  коммуникаций», – определяет Луман. Коммуникация не есть данность, «тотальный феномен» (М. Маусс), который транспортируется или перемещается по системе в качестве сообщения, знака или чего-то другого. Коммуникация трактуется Луманом скорее как «потенциал осмысленно информирующих, постоянно тематизируемых сообщений, которые, соединяясь вместе, могут осуществлять коммуникацию». Ключевыми коммуникационными элементами социальных систем у него являются информация, смысл, тема и сообщение.