Ф.Теннис

Таким вот образом, Теннис решает главную проблему своего социологического творчества, поставленную самим ходом  идейного развития XIX столетия: проблему синтеза положительных сторон просветительской и романтической тенденций. В  его социологии (чистой плюс прикладной) оказались равным образом отраженными  статика и динамика общественной жизни, механическое и органическое строение общественных «тел», а также  рациональный и исторический подходы  к исследованию общества.

В социологии Тенниса был  сделан шаг от характерных для  предшествующего периода социально-философских  спекуляций к выработке объективной, научной социологии, чуждой предвзятых ценностных позиций, политических установок, чуждой свойственной философии истории  морализаторской тенденции. Разумеется, «научность» социологии Тенниса  ориентировалась на вполне определенный, а именно позитивистский образ науки. К достоинствам своей социологической  концепции Теннис относил, во-первых, объективность, во-вторых, свойственную ей натуралистическую тенденцию, в-третьих, ее независимость от ценностных предпосылок  и практической социальной деятельности.

4. Социология и  политика

В XVIII столетии структура европейских  и в первую очередь западноевропейских обществ начала изменяться. Торговля и движение товаров расширялись. Государственно-политической реакцией на усиление “дальних” связей стал монархический абсолютизм, выработавший административные меры для организации  больших общественных групп. Мало-помалу сходило на нет классическое превосходство  таких организационных принципов, как семья и клан. Реальное общественное развитие, приведшее к преобладанию “дальних” отношений в европейских  обществах, проходило в двух направлениях: хозяйственном (первичном) и политическом (вторичном). В хозяйственном направлении  оно привело к научно-техническим  революциям Нового времени, в политическом - вызвало либерализацию и демократизацию абсолютных монархий. В мир пришел “Социальный вопрос”, смягчением которого было занято следующее столетие. [34]

Путь к современному индустриальному  обществу стал путем к общественной формации, в которой преобладали  “дальние” отношения. Для него оказался верным итоговый диагноз Фердинанда Тенниса, согласно которому мы живем  под гипнозом исторической “тенденции перехода от сообщества к обществу”. С этих пор существует современный  человек индустриального общества с исторической неизбежностью в  рамках постулата “общественного”  общества. Конечно, при этом не отмирают и “близкие” межчеловеческие  связи. Решающим, однако, оказывается  то, что они теряют свою доминирующую роль. Уменьшение значения семьи, происходящее с этих пор в западной цивилизации, дает тому разительный пример. Современные  “дальние” области, идеально-типически  описанные теннисовским понятием “общества”, суть области экономики и научно-технической  цивилизации. При этом переустройстве общества миллионы людей были вырваны  из своих сельских малых групповых  связей с их столетними традициями и обычаями общежития, попали в систему  новых зависимостей, в которых  решающими оказались в первую очередь “дальние” экономические  отношения. Иными словами, хозяйственная  судьба такого человека с тех пор, как сам он превратился в объект рыночного процесса, стала в большей  мере зависеть от движения цен, в своей  анонимности регулирующего рынок, нежели от труда его собственных  рук.[35]

Свобода науки в позитивистском ее понимании предполагала свободу  от политики. Вопрос о взаимоотношении  социологии и политики вообще ставился Теннисом предельно широко: как вопрос о соотношении социальной теории и социальной практики, или, говоря языком некоторых новейших авторов, познания и интереса. Избегание ценностных сведений не есть, по Теннису, отказ  от исследования социальных ценностей, наоборот, только социологическое, научное, объективное изучение ценностей  может дать политике надежное основание  и выработать научно обоснованные формы  политической деятельности. «Должно  быть научным образом продемонстрировано, — пишет Теннис, — что должен делать человек, чтобы достичь определенных последствий. Такие учения не входят в число наук. Они — не собственно наука, но ремесла, технологии».[36] Политика как раз и есть одно из таких ремесел, использующих данные, добываемые науками. Различие их в том, что наука делает ценности предметами исследования, а политика — основанием деятельности.

Тезис свободы науки от политики также был направлен  против политической философии романтизма, сознательно и целенаправленно  ориентированной на оправдание политических акций реакционных режимов Европы.

Но, отделяя науку от политики, Теннис, однако, отнюдь не ставил целью отделить политику от науки. Он стремился «онаучить» политику, а не желал возводить  непроходимую стену между этими  двумя родами деятельности. Как явствует из цитированного выше фрагмента, описание Теннисом познавательных позиций ученого  и практического деятеля есть фактически описание двух различных  познавательных установок, практикуемых одним и тем же человеком, который  выступает то как политик, то как  социолог. Такая форма описания не случайна, и описание это легко  может быть отнесено к самому Теннису, который, по свидетельствам его современников, соединял в себе черты бесстрастного  ученого со страстью политика-конституционалиста, социал-реформиста и демократа.[37]

Практическая деятельность Тенниса как политика, избираемые им направления, цели и средства социальной работы действительно соответствовали  основным положениям его социологического учения.

Считая просвещение пролетариата этапом, необходимо следующим за буржуазным просвещением XVII—XVIII вв., Теннис активно  участвовал в социал-демократическом  и рабочем движении, отстаивал  свободу слова и права на образование профессиональных союзов, выступал на стороне бастующих во время знаменитой Кильской стачки 1896—1897 гг.

Социологическая деятельность Тенниса продолжалась более пятидесяти лет, и в его теоретических  построениях отразились черты социальных перемен, происходящих в Германии конца XIX начала XX в.

Перемены эти были порождены  усилением капитализма в Германии, переходом его в империалистическую стадию своего развития. Если на европейском  континенте этот процесс происходили  медленнее, чем в Англии, совершившей  свою буржуазную революцию еще в XVII в., то еще медленнее шел процесс  социальных преобразований в Германии, бывшей до того времени глухой «провинцией» Европы. Территориальная раздробленность, отсутствие прочной государственности, сохранение множества феодальных и  сословных пережитков — все это  задержало становление германского  империализма, начавшего активно  развиваться лишь в 70— 80-е годы прошлого столетия.

Опираясь на труды английских и  немецких этнологов, юристов и государствоведов, Теннис зафиксировал в основных понятиях своей социологии главные характерные  черты изменений в государственно-правовой и ценностно-нормативной сферах общества, характерные для этого  переходного периода.[38]

Реальная же материальная основа изменений  Теннисом вскрыта не была: Причиной тому явилось идеалистическое понимание  им самой природы социального  процесса. «Именно фактор мышления и, следовательно, разума, — писал  Теннис, — является динамическим элементом  любого культурного развития, так  же как и духовного развития единичного человека. Это означает, что он во все большей мере определяет поведение, да и само мышление отдельных людей... а также лиц, составляющих группы и союзы, в их совместной деятельности и общей воле».[39] Такого рода трактовка природы социального процесса, естественно, включала возможность познания реальных социально-экономических процессов, лежащих в основе исторических изменений. Следует отметить, что Теннис был хорошо знаком с трудами Маркса, хотя марксизм не оказал прямого влияния на выработку его собственных идей.

Действительно, не только принципиальные выводы, но и сама марксистская постановка проблем оказалась чужда Теннису. В статье «Исторический материализм», написанной для Международного профсоюзного словаря, он определил сущность учения Маркса об обществе в духе абстрактной  теории факторов, т.к. социальная действительность представляет собой взаимодействие трех наиболее общих факторов —  экономики, политики, духа; развитие каждой из этих областей идет независимо друг от друга, но хозяйственная жизнь  представляет собой относительно наиболее независимую переменную. Подобного  рода догматическое членение на факторы  и переменные чужды духу марксизма, так же как и абстрактное представление  о «хозяйственной жизни». В конце  концов Теннис пришел к оценке марксизма  как «безусловно ложного учения».[40]

Отказ видеть в фундаменте социальной жизни материальные закономерности и ценностно-нормативную сферу  общества значительно уменьшает  ценность социологических идей Тенниса.

Марксизм пришел к выводу о том, что в социальной воле воплощается  воля господствующего в обществе класса, структурирующая и определяющая структуры и формы конкретных проявлений человеческих взаимодействий. Теннис же вырабатывает развернутые  дефиниции, дает обстоятельные описания общины и общества, но оказывается  не в состоянии раскрыть природу  воли, т. е. социальной власти, власти социального  целого над отдельным индивидом  в каждом конкретном случае. Оба  основных понятия теннисовской социологии остаются постулированными, а не выведенными  из анализа реальности социальной жизни.[41]

Именно отсутствие интереса к реальности, а именно к реальности взаимодействия, конфликтов, столкновений интересов социальных групп и  классов обусловило еще один из недостатков  теннисовской типологии обществ  — неадекватную характеристику общины. Всякие «отрицательные» эмоциональном  смысле, а также конфликтные по своей природе отношения Теннис игнорирует. Он отказывается видеть в  общине элементы принуждения, фактически рисует неисторичный, идеализированный образ общины, подставляя на место  сложной и противоречивой реальности отношений в рамках общины картину, обладающую определенным этическим  и идеологическим подтекстом.

И наконец, еще одно следствие игнорирования  конфликтов и противоречий в общественной жизни: формальный, метафизический характер сложных и разветвленных теннисовских классификаций. Разумеется, эта классификация  не была для Тенниса самоцелью. Они  служили ему для целей детального изучения процессов исторических перемен, совершающихся на различных уровнях  и различных сферах общественной жизни. Теннис стремился формализовать  социологическое знание, найти некоторую  универсальную систему характеристик, применимых независимо от содержательной стороны предмета к анализу самых  различных сфер жизни общества.[42]

Поставленная таким образом  проблема содержала, однако, глубокое внутреннее противоречие. Именно формальный характер теннисовских классификаций, отсутствие критериев для вычленения решающих, определяющих типов отношений  и групп сделали их пригодными лишь для описания реально происходящих процессов изменений, исключив возможность  выработки с их помощью социологических  объяснений исторического процесса. Другими словами, классификации  эти неизбежно вырождаются в  определенного рода конвенции, в  условный язык, не могущий доставить  «сущностного», положительного знания об исследуемой реальности. Социологическая  система Тенниса не могла, таким  образом, служить объяснению процессов  исторического развития. Типология  «община — общество» не осталась идеологически нейтральным орудием  описания социальных процессов. Как  ни старался Теннис подчеркнуть ценностно-нейтральный  характер своих представлений, их оторванность от философии, истории, политики и этики, действительное содержание его трудов дало основание многим исследователям толковать теннисовский анализ развития от общинных форм к общественным как  скрытую философию истории, как  идеологию гибели культуры, имеющую  вполне определенный, реакционный политический смысл. Такая интерпретация и в самом деле оказывалась возможной по причине описанной выше идеализации Теннисом социальных отношений в рамках общины.

Заключение

В социологии Тенниса был  сделан шаг от характерных для  предшествующего периода социально- философских спекуляций к выработке  объективной, научной социологии, чуждой предвзятых ценностных позиций, политический установок, чуждой философии истории  морализаторской тенденции. Разумеется, «научность» социологии Тенниса  ориентировалась на вполне определенный, а именно позитивистский образ науки. К достоинствам своей социологической  концепции Теннис относил, во-первых, объективность, во-вторых, свойственную ей натуралистическую тенденцию, в-третьих, ее независимость от ценностных предпосылок  и практической социальной деятельности.

Теннис выдвинул ряд идей, получивших дальнейшую разработку и  реализацию в западной социологии 20 в. Это прежде всего идея аналитического - в противовес историческому - построения социологии, свидетельствующая об осознании  социологией самой себя как науки, о ее стремлении самоопределиться, найти свой собственный подход к  анализу общества. Теннис одним из первых в западной социологии поставил проблему социальной структуры, которая  именно с того времени стала рассматриваться  как специфически социологическая, гарантирующая особый угол зрения, особый способ постановки проблемы.

Идея разработки формальной социологии, анализирующей свой предмет  независимо от его содержательных характеристик, была подхвачена Г. Зиммелем.

Далее, одной из существенных сторон социологии Тенниса была его  натуралистическая теория социального  познания, во многих вариантах продолженная и развитая социологами XX в.

Все же главным, что оставил  Теннис современной социологии запада, стала идея выделения двух типов  социальных связей и отношений, воплощенных  в понятиях община и общество. Эта  идея в дальнейшем имела место  в работах Дюркгейма, выделявшего  общество с «органической» и «механической» солидарностью. В соответветствующим образом переработанном виде эта  типология применялась и продолжает приме6няться ныне многими социологами, философами и историками для объяснения основного конфликта исторического  развития современности.

Список  использованных источников 

1. Теннис Ф. Общность  и общество: Основные понятия  чистой социологии /Ф. Теннис. Пер.  с нем. Д.В.Скляднева. - СПб.: Владимир  Даль, 2002. -386 с.

2. Тённис Ф. Общность  и общество /Ф. Теннис. Пер с  нем. А.Н. Малкина // Социологический  журнал. - 1998. - №3-4. - С.207-229.

3. Публикации в периодической  печати.

4. Малинкин А.Н. О жизни  и творчестве Фердинанда Тенниса  Текст/ А.Н. Малкин // Социологический  журнал. – 1998. - № 4. - С.228.