Отрицательная оценка человека и его речи в средствах массовой информации

Метафоры, эвфемизмы, “скорненные” слова - это имплицитные  оценки. Наряду с ними существуют и  такие языковые механизмы оценочности, как контекст, квазисинонимическая  ситуация и цитата, где оценка выражена эксплицитно.

Контекст - мощный механизм формирования нужной оценки у нейтральной номинации. Оценка закладывается не в тему номинации, а эксплицируется в ее словесном окружении. Так, различные идеологические установки современных печатных органов диктуют употребление одних и тех же по значению слов в совершенно противоположных по стилистической окраске контекстах.

Например, антонимичные контексты окружают слова “коммунист”  и “демократ”. Эти слова, ранее  входившие в одно концептуальное поле, сегодня составляют семантическую оппозицию, в которой область “своего” и “чужого” разграничивается в точном соответствии с позицией печатного органа. Стилистическая окраска данных номинаций выражается эксплицитно (она выводится из контекста и может быть как положительной, так и отрицательной) и не связана с признаками самих обозначаемых данными словами понятий: “Коммунист - член коммунистической партии”; “Демократ - 1. Сторонник демократии. 2. Член демократической партии” [21: 161].

Формирование  заданной оценки с помощью контекста у исходно нейтрального слова активно используется современными СМИ. Пейоративное или мелиоративное значение у нейтрального слова развивается через формирование у него заданной коннотации при сохранении нейтральной семы. Коннотацию можно привить любому слову, т. к. существующее “расстояние между денотатом и сигнификатом ведет к образованию коннотации” [11:47.].

А какой (положительной  или отрицательной) она будет, зависит  от говорящего, поскольку “коннотации (включая стилистические различия слов) имплицируют отношение говорящего к предмету речи” [11: 49].

Именно с  помощью стилистического приема создания нужной коннотации СМИ влияют на языковое сознание масс: употребление ранее неодобрительных слов “бизнес”, “биржа”, “маклер” и др. в нетипичных положительных контекстах и, наоборот, “коммунист”, “советский”, “номенклатура” и др. в нетипичных отрицательных способствовало стилистическому переосмыслению подобных слов. Такая нейтрализации неодобрительных номинаций и развитию пейоративного созначения у слов, вызывавших ранее положительное стилистическое впечатление

Помогает характеризовать  явление и так называемая квазисинонимическая  ситуация, когда в один ряд выстраиваются  не слова, близкие по смыслу, а слова, сближающиеся только в рамках данного текста. Это очень тонкий и удобный для журналиста способ выражения собственной позиции. Так, объединение современными СМИ в один ряд слов “все эти коммунисты, фашисты, националисты” (или более образное набоковское: “Все эти ленины, гитлеры, сталины”) способствует “иррадиации” (распространению) негативного смысла на слово, ранее положительно окрашенное. В подобной квазисинонимической ситуации оказался и Г. А. Лукашенко, когда его фамилия в СМИ стала соседствовать с фамилией Гитлера. Оценка высказана четко, но уголовного оттенка нет: квазисинонимы - это не обсценная лексика и не прямо высказанная оскорбительная номинация. Именно такая эксплицитная оценка позволяет журналистам умело манипулировать общественным мнением.

Одним из наиболее “хитрых” приемов выражения авторской оценки в тексте является цитата. Создание иронии с помощью кавычек подробно описано в статье Суджаты Рао “Оценка с помощью кавычек” [22:207]. Но ироническое закавычивание отдельных слов или словосочетаний, с которыми автор не согласен, скорее всего, не скрытая, а открытая характеристика описываемых событий. Гораздо сложнее заметить оценку в том случае, когда адресат, всячески подчеркивая объективность своей позиции, приводит в подтверждение “бесспорные” аргументы, а именно цитаты из выступлений политических деятелей. Особенно беспристрастными и неопровержимыми цитаты выглядят в телерепортажах, когда показывается “говорящая голова” известного человека и мы собственными глазами видим, как данное лицо что-то произносит. Но здесь-то и возникает зазор между видео- и звукорядом, позволяющий подобную квазицитату интерпретировать в соответствии с заданной целью: поскольку ограниченное время не позволяет приводить высказывание полностью, то, оставляя в кадре “говорящую голову”, журналист озвучивает ее сам, передавая смысл цитаты своими словами с нужной ему интонацией и акцентами.

М. М. Бахтин писал, что “наша жизненно-практическая речь полна чужих слов: с одними мы совершенно сливаем свой голос, забывая, чьи они, другими мы подкрепляем свои слова, воспринимая их как авторитетные для нас, третьи, наконец, мы населяем своими собственными чуждыми или враждебными им устремлениями” [4:261]. Если в первых двух случаях, указанных ученым, цитаты и являются собственно цитатами, то в третьем случае мы имеем дело с квазицитатами, т.е. подобиями цитат, в которых присутствует известная доля достоверности, но общий смысл трансформирован под углом зрения интерпретирующего события журналиста, а не собственно автора высказывания.

Таким образом, “вырванные” из контекста цитаты позволяют манипулировать общественным сознанием, так как в них может не быть правды, но всегда есть правдоподобие. Способы оценочного цитирования в средствах массовой коммуникации разнообразны. Один из них - это усечение цитаты в нужном журналисту месте. Так, нашумевший и неоднократно прокатанный на НТВ сюжет, где Лукашенко говорит, что при Гитлере в Германии начался экономический подъем, позволил сделать журналистам вывод о фашистских симпатиях президента Лукашенко. Лукашенко пришлось доказывать обратное, чего не случилось бы при экспликации цитаты: на самом деле речь шла не о восхвалении фашизма (Лукашенко нигде не хвалит Гитлера), а о об экономическом положении Белоруссии, хотя пример в данном случае президентом был выбран неудачно.

Таким образом  поданные интерпретации цитат нередко требуют, по выражению Т. В. Булыгиной и А. Д. Шмелева, “переинтерпретации”, т. е. цитатой задастся “лишь общее направление осмысления, а подробности нуждаются в экспликации. Второй случай трансформации цитат - это их “расширение” с помощью журналистского комментария, “расширительные” комментарии позволяют закладывать в цитату дополнительный оценочный смысл. Также и косвенная цитата или пересказ чьего-либо высказывания всегда оценочны.

Как видим, различные  принципы цитирования таят в себе большие возможности моделирования высказываний в соответствии с коммуникативным намерением говорящего

Отдельная тема - экстралингвистические способы  создания оценки. Оценочность может  быть заложена в композицию микротекста, когда задающее тональность высказывание будет занимать традиционно сильную позицию - начало или конец текста. Композиция макротекста также формирует оценку: после телерепортажа о нарушениях прав человека в Белоруссии на канале ОРТ негативное отношение усиливается следующим сразу же сюжетом о неонацистах в Германии.

С определенным коммуникативным намерением подбираются  и вопросы интервью. Так, Светлана Сорокина, беседуя в программе “Герой дня” (НТВ, 2000) с дочерью Ольги Ивинской об архивах Б. Пастернака, умело ставит вопросы (“Письма Пастернака - это ведь не только личная собственность, но и российское достояние”), подводя слушателей к мнению, что Ивинская не так уж и права в своем стремлении “приватизировать” архив великого поэта и вывезти его за границу.

Как видим, существует множество разнообразнейших приемов формирования необходимой адресату оценки. Современные журналисты способны, как и адвокат Фетюкович в “Братьях Карамазовых” Ф. М. Достоевского, из телеги колесницу сделать, а завтра из колесницы телегу, “по мере надобности, все по мере надобности” [14: 271]. Поэтому и необходимо современному читателю умение отрефлексировать предложенный ему текст, отделив факты от их интерпретации.

1.2 Культура речевого общения и оценочный аспект конфликтной речи в средствах массовой информации

Каждый государственный  язык представляет собой  совокупность разнообразных явлений, таковых, как  литературный язык, просторечие, территориальные  и социальные диалекты, жаргоны. Уже  при классификации этих явлений  мы сталкиваемся с переплетением фактически лингвистических, внутренних параметров языка и социолингвистических, вешних его параметров.

Литературный  язык - это язык образцовый, его нормы  числятся обязательными для носителей  языка. Что же представляет собой  языковая норма? В языковедении было представление, что язык - это хаос; в связи с этим задача лингвистов состояла в том, чтоб внести в него определённый порядок; языковедение рассматривалось как наука нормативная.

С одной стороны, норма может пониматься как явление  твердое, строго стабилизировавшееся и поэтому в употреблении однозначно диктуемое с высокой степенью обязательности; отвергаемый вариант, пусть даже обширно употребительный в речи носителей литературного языка, при этом считается, непременно, ошибочным.

С другой стороны, вполне правомерно понимание языковой нормы как таковой исторически обусловленной категории, которая находится в состоянии неизменного развития. Нормативность при этом понимается не как утверждение единственно правильного варианта, а как показ трудности языковой системы, предоставляющей способности правильного выбора в границах самой собственной организации.

Результаты  исследования нормы вообще и произносительной нормы в частности в значимой степени зависят от того, речь какой  группы испытуемых анализируется (и по какой методике) [30:42].

Культура речи - сравнимо юная область науки о языке, появившаяся в 30-е годы усилиями замечательных лингвистов Г. О. Винокура, Д. Н. Ушакова, Л. В. Щербы и разрабатывавшаяся потом в трудах С. И. Ожегова, В. В. Виноградова, О. С. Ахмановой, В. Г. Костомарова, А. А. Леонтьева и многих остальных. Узнаваемый языковед Е. Н. Ширяев так описывает понятие "культура речи": "Культура речи - это таковой выбор и таковая организация языковых средств, которые в той либо другой ситуации общения при соблюдении современных языковых норм и этики общения разрешают обеспечить больший эффект в достижении поставленных коммуникативных задач"[9:52].

Наука, занимающаяся неувязками нормализации речи, разрабатывающая рекомендации по умелому использованию языком, также именуется культура речи. Она содержит в себе три составляющих компонента: нормативный, коммуникативный, этический.

Качественная оценка высказывания с точки зрения культуры речи предполагает ответы на вопросы:

1. Является ли  речь правильной, построенной по литературным нормам?

2. Является ли речь "хорошей", уместной в определенной ситуации, действенной, качественной?

3. Соответствует ли речь  правилам этики общения (речевому этикет).

 Существует 4 типа речевой культуры носителей  литературного языка: 1.Элитарная либо эталонная речевая культура, значащая свободное владение всеми возможностями языка, включая его творческое внедрение. Ей присуще серьезное соблюдение всех норм, безусловный запрет грубых выражений. 2.Среднелитературная речевая культура характеризуется неполным соблюдением норм, чрезмерным насыщением речи книжными или разговорными словами. Носителями данной речевой культуры является большая часть образованных горожан; проникновение её в некие современные средства массовой информации, художественные произведения способствует широкому распространению.

3.Литературно - разговорный и фамильярно - разговорный тип объединяет тех коммуникантов, которые обладают лишь разговорным стилем.

4.Фамильярно - разговорный различается общей стилистической сниженностью и огрубленностью речи, что сближает его с просторечием. Употребляется "ты - обращение" вне зависимости от возраста собеседника и степени знакомства с ним. Правильность речи - это соблюдение работающих норм российского литературного языка. Говорящий обязан владеть литературным произношением и ударением, то есть знать орфоэпические правила[28 : 16].

Тема конфликта в речи заняла в наши дни видное место в психологической науке. Это связано, во-первых, с тем, что психология откликается на острые вопросы современности, реагируя на социальную ситуацию, наполненную столкновением противоречивых интересов групп людей и отдельных индивидов. Здесь наука как бы проявляет свою альтруистическую тенденцию, стремится быть полезной действительности, предлагая способы ее анализа, рекомендации к действиям. Есть и другая сторона в психологическом исследовании конфликта (эгоистическая): она основана на возможности использовать уникальный момент жизни (даже если он негативный), относиться к нему как удобному естественному эксперименту и извлекать из него фундаментальные знания (пример этому дает проведенное во время второй мировой войны исследование черепномозговых ранений в их влиянии на психологию человека) [29:8].

Обе названные  стороны присутствуют в настоящем  исследовании конфликтных форм общения. Реализуя первую из указанных тенденций (альтруистическую), мы избрали объектом исследования публичные политические дискуссии с целью оказать помощь людям речевых профессий, сокращая путь накопления опыта, помогая понять неочевидные особенности речи в публичных выступлениях. Реализация другой тенденции связана с фундаментальными задачами исследования, направленного на то, чтобы через речь видеть самого человека, состояние его психики, скрытые интенции.

Ситуация конфликта  с этой точки зрения представляет своего рода модель, отражение акцентуированных, а потому и упрощенных форм речевого поведения. Исследование таких относительно простых форм позволяет на первых шагах легче нащупать почву под ногами, найти подходы к сложному психологическому объекту[29:13].

Российским  Гуманитарным научным фондом было  проведено  исследование на материале конфликтных политических дискуссий, происходивших в нашей стране в 1992- 1994 гг.; в сравнении с ними рассматривались материалы дискуссий, проходивших во 2й Государственной Думе в 1907 г. Производились аудио и видеозаписи выступлений, речей, интервью политических лидеров, переданные по Центральному телевидению и радио. Использовались также газетные публикации. Материалы дискуссий 1907 г. изучались по стенографическому отчету.