Происхождение и развитие психики в филогенезе

Из-за изменений  среды некоторые воздействия перестали быть витально значимыми сами по себе. Однако организм продолжал реагировать на них как на сигналы биотических воздействий. Это и означало появление чувствительности. Следовательно, чувствительность появилась на базе раздражимости. Одновременно, она означала качественно новый тип отражения, вместе с ней появилась способность организма отражать объективные связи между свойствами среды. Появиться и развиваться такая связь могла только в условиях, где существовала устойчивая связь между объектами и их отдельными свойствами, т.е. в вещно-оформленной среде.

Материалом  к выдвижению гипотез по проблеме развития психики могли бы служить  данные палеонтологии. К сожалению, их малое количество и отрывочность не позволяют восстановить даже морфологических форм, не говоря уже о психике. Однако имеются реально наблюдаемые данные сравнительной зоопсихологии. Хотя применять их нужно с поправками.

Ни одно ныне живущее животное, даже самой примитивной  организации, не может рассматриваться  как прародитель более высокоорганизованных животных. Современная инфузория – такой же продукт длительной эволюции, как и современное высшее млекопитающее. Поэтому, «выстраивая» современных животных в некоторую последовательность на основе признака усложнения психики и поведения, нельзя получить реального филогенетического ряда. Но этим методом можно выявить главные тенденции развития психики.

Отмечаются  следующие основные тенденции:

- усложнение форм поведения (форм двигательной активности);

- совершенствование способности к индивидуальному научению;

- усложнение форм психического отражения (одновременно как следствие и как фактор предыдущих тенденций) [1; c.177].

Как показал  А.Н. Леонтьев, каждая новая ступень  психического развития начинается с  усложнения деятельности, практически связывающей животное с окружающим его миром. Новая форма психического отражения возникает вслед за этим усложнением деятельности, и, в свою очередь, делает возможным ее дальнейшее развитие.

В период зарождения психики  деятельность животных начала складываться в вещно-оформленной среде и должна была подчиняться объективным связям между различными свойствами вещей. Однако предметом отражения были лишь отдельные изолированные свойства (форма элементарных ощущений), а не эти связи. На следующей ступени деятельности животных определялась уже отношениями между предметами, т.е. целыми ситуациями, обеспечивалась же отражением отдельных предметов. Так, предположительно, деятельность детерминирует в развитии психического отражения.

Отмечено также несовпадение линий биологического и психического развития животных. Например, животное, стоящее на более высокой ступени развития (согласно зоологической систематике), не обязательно обладает более развитой психикой. К.Э. Фабри объясняет это несовпадение в первую очередь неоднозначным соотношением между морфологией животных (на которой основана их зоологическая систематика) и образом их жизни [10; c.174]. Пластичная приспособляемость поведения может привести к решению одной и той же биологической задачи за счет использования разных морфологических средств, и, наоборот, одни и те же морфологические органы могут выполнять самые различные функции. Следовательно, уровень психического развития животного определяется сложным соотношением морфологии, условий жизни (экологии) и поведенческой активности.

 

 

2. ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЭВОЛЮЦИОННОГО РАЗВИТИЯ ПСИХИКИ

 

А.Н. Леонтьев выделяет в  эволюционном развитии психики три стадии: стадию элементарной сенсорной психики, стадию перцептивной психики, стадию интеллекта [1; c.178].

К.Э. Фабри выделяет только первые две стадии, помещая стадию интеллекта на стадию перцептивной психики по причине трудности разделения «интеллектуальных» и «неинтеллектуальных» форм поведения высших млекопитающих. Каждую из стадий далее можно разделить еще на как минимум два уровня: высший и низший, допуская существование промежуточных уровней [10; c.175].

Животные на стадии элементарной сенсорной психики способны отражать лишь отдельные свойства внешних  воздействий. К низшему уровню этой стадии относятся простейшие, которые обладают лишь зачатками психики. Они способны к сложным перемещениям в пространстве в сторону благоприятных условий среды (положительные таксисы) или в сторону от неблагоприятных условий (отрицательные таксисы). Такие реакции наблюдаются в отношении многообразных компонентов среды и описаны, например, термо-, хемо-, гальвано-, гео-, фото-, тигмотаксисы [10; c.175].

У простейших также обнаружены и элементарные формы индивидуального  научения, которое проявляется в  основном в эффектах привыкания. Так, парамеции, помещенные в квадратный (или треугольный) сосуд привыкают плавать вдоль его стенок и сохраняют некоторое время эту форму траектории после перемещения в круглый сосуд.

Некоторые данные свидетельствуют  о способности простейших к выработке условных реакций. Изменение освещения одной части сосуда, и применение в этой части наказания (повышенная температура, электрический ток) приводили к тому, что ранее безразличные к характеру освещения инфузории начинали предпочитать безопасную часть сосуда даже в отсутствие наказания, ориентируясь на ее освещение.

Из этих примеров видно, что  простейшие реагируют на отдельные  абиотические раздражители и отдельные  свойства среды (признак психики  вообще и ее элементарной сенсорной  формы в частности). Отчетливо видна и приспособительная функция психики – ориентировочное поведение и изменение поведения в результате индивидуального опыта.

Как показали специальные  исследования, высшие представители  простейших проявляют более сложные  формы поведения, чем некоторые  примитивные многоклеточные. Это  подтверждает положение о возможном  несоответствии между уровнями биологического и психического развития. Например, морские кольчатые черви строят домики-трубки и защищают их от чужаков, полипы научаются различать по побочным физическим признакам кусочки настоящей пищи и «подделки» из комков бумаги, смоченные соком жертвы.

На стадии перцептивной психики животные способные отражать целостные образы вещей [10: c.190]. Это, прежде всего, позвоночные от рыб до млекопитающих, все членистоногие и головоногие моллюски. Для этой стадии характерно увеличение и усложнение «промежуточных» и «предваряющих» форм поведения на пути к конечным биологическим целям. Реакции приближения-ухода превращаются в развернутую многозвенную цепь действий. Благодаря этим действиям конечные акты питания, самосохранения, размножения как бы отодвигаются во времени и в пространстве и, одновременно, эффективно обеспечиваются. Достаточно вспомнить многие способы добывания пищи, защиты от нападения, строительства жилищ, ориентировочно-исследовательское поведение высших животных.

Более сложное  строение деятельности у представителей перцептивной психики А.Н. Леонтьев выражает через идею выделения операций. Операции – это относительно самостоятельные акты, содержание которых отвечает условиям, в которых находится предмет, а не самому предмету [3; c.231]. Выделение операций возможно только при отражении целостных предметов и ситуаций, и, в свою очередь, стимулирует развитие отражения.

Например, для  дождевого червя (сенсорная психика), который освоил в лабиринте путь к пище, образ пищи (предмет потребности) и путь к ней (условия) еще слиты  в единый нерасчлененный образ – комплекс свойств. В ходе обучения он своими движениями прилаживается к траектории пути, но не отражает ее как таковую; при изменении пути он снова должен пройти период обучения (переучивания) новой траектории.

В отличие от этого собака способна воспринять как независимые предметы пищу и преграду на пути к ней. В своих действиях она сообразуется со свойствами преграды (формой, протяженностью, высотой) и если преграда окажется в другом месте, то животное изменит способ ее преодоления. Так, в деятельности собаки способ достижения цели вычленился из общего движения к цели и приобрел относительную самостоятельность. Этот способ (операция) обеспечивается отражением отдельно пищи и отдельно преграды как целостных предметов.

 

 

3. ОСНОВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПСИХИКИ ЖИВОТНЫХ И ЕЕ ОТЛИЧИЯ ОТ ПСИХИКИ ЧЕЛОВЕКА

 

Основу всех форм поведения животных составляют инстинкты (инстинктивные действия) – генетически фиксированные, наследуемые  элементы поведения. Как морфологические  признаки, они воспроизводятся в каждой особи данного вида в относительно неизменной форме.

Видотипичность  инстинктивных действий позволяет  использовать их в качестве классификационных  признаков при определении таксонов (групп) животных наряду с морфологическими признаками [9; c.100].

Инстинкты животных формировались под влиянием среды  и естественного отбора. Высокая  целесообразность инстинктов создает  иллюзию разумности поведения животных. Однако опыты, в которых человек  нарушал естественный ход жизни  животного, показали их «слепоту» и «машинообразность». К.Э. Фабри опытным путем обнаружил, что если лишить смысла какое-то инстинктивное действие, то животное все равно завершает его и переходит к следующему. Оса-сфекс откладывает яичко на груди парализованного кузнечика и заделывает норку, несмотря на то, что исследователь только что вынут из нее кузнечика. При этом сфекс предварительно заходит в опустевшую норку, и должен был бы обнаружить, что она пуста.

Говоря об инстинктах, следует говорить не об их «разумности» или «слепоте», а о целесообразности и фиксированности, ригидности. В свою очередь, ригидность инстинктов тоже целесообразна, она отражает приспособленность животного к постоянству определенных условий его обитания (отражает «принцип экономии» ресурсов организма), и вмешательства исследователя представляют собой маловероятные, либо невозможные в природе события, искажения естественных условий обитания.

Характерный признак  инстинктивного поведения – невозможность  затормозить его или преодолеть, «отменить» [4; c.120]. «Ошибки» инстинктов возникают в результате автоматического срабатывания непроизвольных «правильных» механизмов (адекватных большинству встречающихся ситуаций), оказавшихся в «неправильных» искусственных и, следовательно, маловероятных или невозможных в природе ситуаций.

Согласно этологической  теории, инстинкт обусловлен действием  как внешних, так и внутренних факторов. [4; c.120] К внешним факторам относятся специальные раздражители – «ключевые стимулы» [4; c.120]. Ими могут быть запахи, звуки, зрительные формы, движения и т.д. В естественных условиях обычно действуют несколько признаков, которые объединяются в «пусковую ситуацию». Для новорожденных цыплят мелкие объемные предметы или пятна округлой формы – ключевые стимулы, которые вызывают реакцию клевания.

В ходе исследования было открыто и явления действия сверхстимулов, или сверхоптимальных стимулов. Чайка предпочитает «высиживать» макет яйца в 10 раз больший, чем ее собственное яйцо, оставляя собственное без внимания. Сверхстимулы несут в себе полезную функцию (огромные «глаза» на крыльях бабочек отпугивают пернатых хищников, большой раскрытый клюв кукушонка стимулирует певчую птичку кормить его, а не своих птенцов).

К внутренним факторам относится эндогенная стимуляция центров  инстинктивных действий, которая приводит к понижению порога их возбуждения, расширению спектра раздражителей, вызывающих инстинктивные действия и их спонтанному возникновению [4; c.121]. В опытах по изучению токования голубей птиц изолировали от самок. По мере увеличения времени изоляции токование возникало: в начале – на самок своего вида, через несколько дней – на самок другого вида, позже – на чучело птицы, затем – на скомканный платок, далее голубь токовал, обратившись в пустой угол.

Согласно модели К. Лоренца, обычно в отсутствие крайнего обострения потребности эндогенная активность центров инстинктивных действий заторможена или блокирована. Адекватные стимулы снимают блокировку наподобие ключа, который открывает замок.

 

 

 

 

 

 

4. СООТНОШЕНИЕ ИНСТИНКТА И НАУЧЕНИЯ

 

Раньше формы  поведения, основанные на инстинкте и научении, противопоставлялись. Считалось, что инстинкты жестко запрограммированы, и животное способно реализовать их без всякой индивидуальной «доводки» [7; c.235]. Современные исследования показали, что многие инстинктивные действия должны пройти период становления и тренировки в ходе индивидуального развития животного – облигатного (обязательного) научения [7; c.235]. Цыпленок с рождения обладает клевательными движениями, но сразу после вылупления их точность невелика и она значительно повышается в течение первых нескольких дней. Облигатного научения требуют, например, полеты, приземления и пение птиц.

Многие инстинктивные  акты «достраиваются» в индивидуальном опыте животного и эта достройка  тоже запрограммирована. Она обеспечивает прилаживание инстинктивного действия к условиям среды. Конечно, пластичность инстинктивного действия ограничена и задается генетически обусловленной «нормой реагирования».

Гораздо большую  пластичность поведения обеспечивает факультативное научение – процесс освоения новых, сугубо индивидуальных, форм поведения (например, привычки домашних животных, цирковая дрессировка) [7; c.235]. При облигатном научении все особи вида совершенствуются в видотипичных действиях, при факультативном – овладевают индивидуально-особенными формами поведения, приспособленными к конкретным условиям существования индивида [7; c.236]. Описаны случаи передачи нового «изобретенного» способа поведения и другим особям популяции, а затем и последующим поколениям – так формируется поведенческая традиция, которая присуща особям, живущим на общей территории.