Потребности и мотивации деятельности человека

Потребности и мотивации деятельности человека

I. Потребности как внутренние побудители активности человека.

1. Какова связь между уровнем  развития потребностей человека и уровнем развития его как личности?

Потребность – это нужда в  чем-либо, объективно необходимом для  поддержания жизнедеятельности  и развития организма, человеческой личности, социальной группы, общества в целом; внутренний побудитель активности. Потребности делятся на биологические, свойственные животным и человеку, и социальные, которые носят исторический характер, зависят от уровня экономики  и культуры.

Осознанные обществом, социальными  группами, общностями и индивидами потребности выступают как их интересы. Потребности динамичны, изменчивы, на базе удовлетворенных возникают  новые, что связано с уровнем  развития личности и её включением в различные сферы и формы  деятельности. Потребности личности образуют как бы иерархию, в основе которой витальные, а последующие  ее уровни - социальные потребности, высшее проявление которых - потребности в  самореализации, самоутверждении, т. е. в творческой деятельности. За отправную  точку при создании мотивационной  теории обычно принимаются специфические  потребности, которые принято называть физиологическими позывами.

Физиологические потребности –  самые жизненноважные, самые мощные из всех потребностей, они обладают самой большой движущей силой по сравнению со всеми прочими потребностями. На практике это означает, что человек, живущий в крайней нужде, обделенный всеми радостями жизни, будет движим прежде всего потребностями физиологического уровня. При доминировании физиологических позывов, остальные потребности могут не ощущаться человеком.

В качестве еще одной специфической  характеристики организма, подчиненного единственной потребности - специфическое  изменение личной философии будущего. Человек, измученный голодом, жизнь  он мыслит в терминах еды, все остальное, не имеющее отношения к предмету его вожделений, воспринимается им как несущественное, второстепенное. Он считает бессмыслицей такие вещи как любовь, свобода, братство, уважение, его философия предельно проста и выражается присказкой: "Любовью  сыт не будешь". Но когда он сыт, обнаруживаются другие (более высокие) потребности, и уже эти потребности  овладевают его сознанием, занимая  место физического голода. Стоит  ему удовлетворить эти потребности, их место тут же занимают новые (еще  более высокие) потребности, и так  далее до бесконечности.

После удовлетворения физиологических  потребностей их место в мотивационной  жизни индивидуума занимают потребности  безопасности (в стабильности; в  зависимости; в защите; в свободе  от страха, тревоги и хаоса; потребность  в структуре, порядке, законе, ограничениях; другие потребности). Подобно физиологическим  потребностям, эти желания также  могут доминировать в организме, узурпировать право на организацию  поведения, подчинив своей воле все  возможности организма и нацелив  их на достижение безопасности, и в  этом случае организм рассматривается  как инструмент обеспечения безопасности. Так же, как в случае с физиологическим  позывом, рецепторы, эффекторы, ум, память и все прочие способности индивидуума  в данной ситуации превращаются в  орудие обеспечения безопасности.

Потребность в безопасности здорового  и удачливого представителя нашей  культуры, как правило, удовлетворена. Люди, живущие в мирном, стабильном, отлажено функционирующем, хорошем  обществе, могут не бояться хищников, жары, морозов, преступников, им не угрожает ни хаос, ни притеснения тиранов. В  такой обстановке потребность в  безопасности не оказывает существенного  влияния на мотивацию. Точно так  же, как насытившийся человек уже  не испытывает голода, человек, живущий  в безопасном обществе, не чувствует  угрозы.

Для того, чтобы наблюдать потребности  данного уровня в их активном состоянии, нам приходится обращаться к проблемам  невротиков и невротизированных индивидуумов, к представителям социально и экономически обездоленных классов; массовые проявления активной работы этих потребностей наблюдаются в периоды социальных потрясений, революционных перемен. В нормальном же обществе, у здоровых людей потребность в безопасности проявляется только в мягких ормах, например, в виде желания устроиться на работу в компанию, которая предоставляет своим работникам социальные гарантии, в попытках откладывать деньги на "черный день", в самом существовании различных видов страхования (медицинское, страхование от потери работы или утраты трудоспособности, пенсионное страхование).

Тягой к безопасности в какой-то мере объясняется также исключительно  человеческая потребность в религии, в мировоззрении, стремление человека объяснить принципы мироздания и  определить свое место в универсуме. Можно предположить, что наука  и философия как таковые в  какой-то степени мотивированы потребностью в безопасности. Потребность в  безопасности редко выступает как  активная сила, она доминирует только в ситуациях критических, экстремальных, побуждая организм мобилизовать все  силы для борьбы с угрозой. Критическими или экстремальными ситуациями мы называем войны, болезни, стихийные бедствия, вспышки преступности, социальные кризисы, неврозы, поражения мозга, а также  ситуации, отличающиеся хронически неблагоприятными, угрожающими условиями.

Потребность в любви. После того, как потребности физиологического уровня и потребности уровня безопасности достаточно удовлетворены, актуализируется  потребность в любви, привязанности, принадлежности, и мотивационная  спираль начинает новый виток. Человек  как никогда остро начинает ощущать  нехватку друзей, отсутствие любимого, жены или детей. Он жаждет теплых, дружеских  отношений, ему нужна социальная группа, которая обеспечила бы его  такими отношениями, семья, которая  приняла бы его как своего. Именно эта цель становится самой значимой и самой важной для человека, он может уже не помнить о том, что когда-то, когда он терпел нужду  и был постоянно голоден, само понятие "любовь" не вызывало у  него ничего, кроме презрительной  усмешки. Теперь же он терзаем чувством одиночества, болезненно переживает свою отверженность, ищет свои корни, родственную  душу, друга.

Невозможность удовлетворить потребность  в любви и принадлежности приводит к дезадаптации, а порой и к более серьезной патологии. В нашем обществе сложилось амбивалентное отношение к любви и нежности, и особенно к сексуальным способам выражения этих чувств; почти всегда проявление любви и нежности наталкивается на то или иное табу или ограничение. Практически все теоретики психопатологии сходятся во мнении, что в основе нарушений адаптации лежит неудовлетворенная потребность в любви и привязанности.

Потребность в признании. Каждый человек (за редкими исключениями, связанными с патологией) постоянно нуждается  в признании, в устойчивой и, как  правило, высокой оценке собственных  достоинств, каждому из нас необходимы и уважение окружающих нас людей, и возможность уважать самого себя. Потребности этого уровня подразделяются на два класса. В первый входят желания и стремления, связанные с понятием "достижение". Человеку необходимо ощущение собственного могущества, адекватности, компетентности, ему нужно чувство уверенности, независимости и свободы. Во второй класс потребностей мы включаем потребность в репутации или в престиже (мы определяем эти понятия как уважение окружающих), потребность в завоевании статуса, внимания, признания, славы.

Удовлетворение потребности в  оценке, уважении порождает у индивидуума  чувство уверенности в себе, чувство  собственной значимости, силы, адекватности, чувство, что он полезен и необходим  в этом мире. Неудовлетворенная потребность, напротив, вызывает у него чувство  униженности, слабости, беспомощности, которые, в свою очередь, служат почвой для уныния, запускают компенсаторные и невротические механизмы. Исследования тяжелых случаев посттравматических неврозов помогают нам понять, насколько  необходимо человеку чувство уверенности  в себе и насколько беспомощен человек, лишенный этого чувства.

Потребность в самоактуализации. Если все вышеперечисленные потребности человека удовлетворены, он вскоре вновь почувствует неудовлетворенность оттого, что занимается совсем не тем, к чему предрасположен. Говоря о самоактуализации, имеется в виду стремление человека к самоосуществлению, к воплощению в действительность потенциально присущих ему возможностей. Это стремление можно назвать стремлением к самотождественности, самобытности. У разных людей эта потребность выражается по-разному. Один желает стать идеальным родителем, другой стремится достичь спортивных высот, третий пытается творить или изобретать. Как правило, человек начинает ощущать потребность в самоакту-ализации только после того, как удовлетворит потребности нижележащих уровней.

2. Каковы сходства и различия  в детерминации поведения человека  и животных?

Для философов Древней Греции и  Древнего Рима человек представлялся  уникальным существом, не имеющим ничего общего с животными. Только он, наделенный разумом, мышлением и сознанием, обладает свободой выбора действий.

Мотивация, детерминация поведения  с этик позиций связывалась только с разумом и волей. В отличие от объяснения поведения человека с позиций рационалистов как исключительно разумного, на поведение животных распространялись взгляды иррационалистов: оно несвободно, неразумно, управляется неосознаваемыми биологическими силами, проистекающими из органических потребностей. Неслучайно стоиками, представителями одного из философских течений введено понятие " инстинкт".

Различия в воззрениях на сущность и происхождение мотивации поведения  человека и животных сохранялись  вплоть до cepедины XIX века. Это было столкновение представлений о главенстве произвольного и непроизвольного, волюнтаризма и необходимости. Произвольность и волюнтаризм выражали связь с душой как психологическим механизмом управления поведением человека, а непроизвольность и необходимость - с материалистическим пониманием причинности, с рефлексами.

Постепенно произошло сближение  позиций рационализма и иррационализма в изучении причин поведения человека и животных. И произошло это  благодаря эволюционному учению Ч. Дарвина, позволившему ученым свести к минимуму различия между человеком  и животными.

С одной стороны, стали изучаться  разумные формы поведения у животных, с другой - инстинкты и рефлексы у человека, рассматривавшиеся в качестве мотивационных факторов. Сближение понимания механизмов поведения у животных и человека привело к тому, что, например, английский философ Джозеф Пристли (2 половина XVIII века) считал, что животные обладают зачатками всех способностей человека без исключения, причем отличие их от человека только «в степени, а не в роде». Он приписывал животным волю, рассудок и даже способность к абстрагированию.

Качественное отождествление психики  животных и человека, побудительных  причин их поведения, допускали многие передовые естествоиспытатели и  философы-материалисты XVIII-XIX веков (Ж. Ламетри, Ч. Дарвин, Н. Г. Чернышевский и др.). Этот шаг в сторону антропоморфизма был в целом ошибочным, однако и до сих пор вопрос о том, каким образом развивалась в филогенезе мотивация поведения животных и человека, остается столь же актуальным, сколь и неясным.

До сих пор в философской, биологической и психологической  литературе принято говорить о мотивации  и мотивах не только человека, но и животных (Н. Ю. Войтонис (1935), В. К. Вилюнас (1986) и др.). При этом под мотивацией понимается любая причина, вызывающая ту или иную реакцию животных и человека. Например, II. Ю. Войтонис говорит о мотивации гнева, страха, П. В. Симонов (1975) принимает за мотивы животных их биологические потребности и т. д.

Предложенная П. К. Анохиным (1975) схема  функциональной системы, в частности  та ее часть, которая касается принятия решения, приложима как для произвольного, так и непроизвольного поведения, и это вроде бы дает основание  сблизить мотивационные механизмы  человека и животного. Действительно, у того и другого присутствует пусковая афферентация (стимул, сигнал, раздражитель), обстановочная афферентация (оценка и учет собственного состояния и ситуации), память (какая прежде была реакция на данный стимул) и потребность, называемая П. К. Анохиным мотивацией. У животных и у человека имеется предвосхищение будущих результатов, описываемых в различных схемах поведения как «акцептор действия», «установка», «ожидание», «экстраполяция», «антиципация».

Далее по аналогии. Так, у животных, как и у человека, при организации  своего поведения проявляется избирательность (предпочтение). Далее: у животных диапазон объектов, выступающих в качестве удовлетворителей потребности, задан от природы, жестко ограничен специфичным для каждого биологического вида кругом приспособительных инстинктивных форм деятельности. У человека же круг этих объектов практически не ограничен, как не ограничены и формы деятельности по их добыче. Главное же в том, что поиск объектов удовлетворения потребности осуществляется человеком сознательно, с участием второй сигнальной системы. У животных же образ объекта (пищи, кормушки или хозяина) связан с работой первой сигнальной системы, которая обеспечивает им разумность поведения, но на более низком уровне. Проявляемая животными избирательность в выборе пищи осуществляется также на непроизвольном уровне. Поисковая активность и направленное побуждение хотя и целесообразны, но не обладают смыслообразующей функцией, как у человека. За животное «думают» условные рефлексы, инстинкты, а направленность и целесообразность реагирования определяются целью рефлекторно.

Правда, некоторые особенности  поведения высокоразвитых животных заставляют думать о зачатках произвольности, а не сводить их поведение только к инстинктам и условным рефлексам, на что справедливо указывается  в работах П. В. Симонова.

У высших животных возможна и «борьба  мотивов», например потребности в  пище с инстинктом самозащиты (животное хочет схватить пищу, но боится). Наконец, у них проявляется и сила воли: они настойчиво требуют от хозяина  пищу, которую он ест (бьют его лапой), или не мочатся, находясь дома или  в транспорте (при этом, как и  люди, испытывают мучительные ощущения).

Таким образом, поведение животных может быть не только целесообразным, но в определенной степени разумным, произвольным. И если поставить вопрос о том, можно ли говорить о мотивации  поведения животных, то ответ следует  дать такой: это поведение в такой  степени мотивированно, в какой  оно носит произвольный характер. Такая позиция означает признание  эволюционного развития мотивации  как произвольного способа управления поведением.