Понятие этнопсихологии

В конечном итоге, такие феномены, как этнический парадокс современности, этнический ренессанс (этническое возрождение) были впервые выявлены западными  обществоведами при изучении процессов, происходящих именно на Западе; эти  проблемы были поставлены, а термины  сформулированы американскими исследователями, анализировавшими новые явления  в этнической жизни страны после  очевидного краха идеологии «плавильного тигля». В 1970-е гг. понятия и концепции  «этнического возрождения» и «этнического парадокса современности» стали  применяться европейскими исследователями  к анализу процессов, происходивших  в их собственных странах.

Современные объединительные  процессы в Европе - это скорее не тенденция в этнических процессах  в этой части света, а политический ответ стран Западной Европы на геополитический  вызов со стороны старых и новых  центров геополитического притяжения в мире. Специфической и важной чертой этого процесса является отсутствие объединительного центра, который мог  бы быть воспринят как некий имперский  центр. Если бы какая-либо европейская  держава стала претендовать на эту  роль, объединительный процесс, скорее всего, прекратился бы. Достаточно вспомнить, какую тревогу у ведущих европейских  политиков конца 1980-х гг. вызвало  готовившееся объединение Германии, объективно превращавшее эту страну в самую крупную западноевропейскую державу.

По этому параметру  процессы в государствах СНГ кардинально  отличаются от процессов в европейском  мире. Хотя объективная необходимость  интеграции осознана большинством новых  независимых государств - бывших республик  СССР, центром объединительного процесса может быть, по крайней мере, в  настоящих условиях, только Россия. Несмотря на многочисленные заявления  участников СНГ, в том числе самой  России, о равноправных отношениях партнеров по СНГ, объединительный  процесс не может быть равновеликим. Реальные процессы, особенно их экономический  компонент, развиваются на постсоветском  пространстве скорее не по модели западноевропейской интеграции, а по модели дезинтеграции  Британской империи. Поэтому представляются неадекватными целевые установки  в интегративных процессах в  СНГ, сделанные на основе аналогии с  европейским интеграционным процессом.

Кроме этого, важно учитывать, что проделаны только первые практические шаги к созданию интегрированной  Западной Европы, и на этом пути уже  обнаружились существенные трудности  и противоречия. Судить о результативности этого процесса можно будет лишь спустя несколько десятилетий, пока что мы имеем дело скорее с привлекательной  идеей, для которой, правда, имеются  необходимые основания и благоприятные  обстоятельства.

Однако в странах западного  мира, особенно европейских, накоплен немалый и, что особенно важно, общезначимый опыт в урегулировании этнических конфликтов и управлении этноконфликтным процессом. Основа этого опыта - развитое гражданское  общество и демократические традиции поддержания гражданского мира. К  сожалению, на ранних этапах реформ из многосложной и многоуровневой системы  социальных связей, поддерживающих стабильность западного общества, идеологами реформ были искусственно, на основе вульгарно-детерминистской  методологии, вычленены только некоторые  из этих связей, многие из которых сами имеют конфликтогенный характер и которым в процессе эволюции западного общества за несколько  столетий создана система социально-политических и духовных противовесов.

С учетом опыта стран Запада в управлении этноконфликтным процессом  представляются следующие основные подходы к этому процессу в  нашей стране.

Первый - формирование идеологии  приоритета прав личности перед правами  всех надличностных социальных структур и прав гражданского общества (пока еще не существующего как такового в России) перед правами государства. Такое изменение в идеологии  в России - настоящий духовный переворот; фактически это задача просвещенческой  трансформации общественного сознания.

Второй подход, вытекающий из первого, - дальнейшее развитие нового элемента в общественном сознании, представляющего собой сочетание  российского гражданского сознания и национально-этнического сознания. Этот компонент общественного сознания весьма характерен для стран Западной Европы, где общегражданское сознание активно взаимодействует с региональным, этническим, протоэтническим сознанием. Российское общественное сознание унаследовало от советского периода благоприятную  духовную почву для развития этого  компонента общественного сознания в виде идеи единства патриотизма  и интернационализма. Несмотря на то, что конкретные социальные и идеологические основания функционирования этой идеи в общественном сознании уже не могут  быть возобновлены, сама идея содержит в себе компонент, который может  быть рассмотрен в рамках общечеловеческих ценностей.

Новый образ интернационализма, освобожденный от социально-классового содержания и наполненный идеалами и ценностями гражданского общества (назовем его демократическим  интернационализмом), гораздо более  удачно смог бы вписаться в ценностную структуру современного российского  общества, чем заимствованная в последние  годы из арсенала американской общественно-политической мысли концепция этнокультурного  плюрализма, возможно удачная в теоретическом  аспекте, но непонятная для обыденного сознания нашего общества, или, например, концепция космополитизма, негативный образ которого еще сохранился в  общественном сознании нашей страны после известных процессов начала 1950-х гг.

И, наконец, третий подход в  управлении этноконфликтным процессом  в нашей стране - всестороннее развитие федерализма. Опыт западных стран показал, сколь перспективным является федерализм в уменьшении остроты этноконфликтной  напряженности, хотя и он не представляет собой решения всех проблем национально-государственного строительства. Необходимо отметить тот  факт, что федерализм - компонент  именно демократического устройства общества, он может устойчиво функционировать  только при демократических политических режимах. Развитие федерализма - часть  становления гражданского общества, часть общего процесса демократизации.

Таким образом, все три  направления трансформации этноконфликтного процесса в современной России находятся  в русле демократического развития страны, укрепления демократических  тенденций, сформировавшихся на ранних этапах реформ, освобождения демократического процесса от псевдодемократических  и мимикрирующих под демократию наслоений.

Вторая проблема, предложенная для рассмотрения, - этноконфликтный  процесс в России и вызовы модернизации. Этот аспект изучения этноконфликтного процесса в нашей стране предполагает изменение рамок рассмотрения проблемы от западного мира преимущественно  к незападному. Модернизация имеет  непосредственную прямую и обратную связь с этноконфликтным процессом, и об этом наглядно свидетельствует  опыт стран, уже ставших на этот путь.

В первую очередь, модернизация интенсивно меняет этноэкономическую  стратификацию общества, приводит в  действие «вертикальные лифты»; виды деятельности, считавшиеся ранее  престижными или прибыльными, перестают  быть таковыми, и наоборот. В полиэтничных обществах, каковыми являются большинство  современных модернизирующихся  стран или стран, принявших модернизационную ориентацию, меняются статусы этноэкономических  групп и, что особенно важно, образы этих статусов. При этом в модернизирующихся  обществах в сфере бизнеса, столь  непривычной для традиционных обществ, как и в более привычной  сфере торговли, зачастую рассматриваемых во многих культурах как не вполне чистоплотных, не говоря уже о современном финансовом бизнесе, обычно непропорционально представлены этнические меньшинства. Однако поле для реального этноэкономического конфликта между различными этнопрофессиональными группами относительно невелико. Возникает конфликт не столько статусов этнических групп, сколько образов этих статусов, когда негативные оценки (иногда справедливые, иногда - нет) отдельных видов экономической деятельности переносятся на всю этническую группу, ориентирующуюся на этот вид деятельности.

Однако гораздо более  важным является то, что догоняющая модернизация, которая больше соответствует  реалиям нашей страны, имеет очаговый, анклавный характер. Это характерно как для всего модернизирующегося мира конца XX столетия, так и для  отдельных стран. Очевидно, что, чем  сильнее традиционалистские ориентации в культуре того или иного народа, тем большие преобразования необходимы в его экономической, социально-политической и духовной структуре. Для российского  общества это весьма важная и сложная  задача. Уже сегодня очевиден огромный разрыв в уровне жизни, характере  занятий, даже менталитете (что наглядно проявляется в результатах многочисленных выборов) между несколькими крупными мегаполисами, а также регионами-донорами, и «остальной» Россией. Пока что  эта тенденция не имеет выраженного  этнического аспекта, так как  среди депрессивных регионов оказалась  почти вся Центральная Россия. Однако, в случае успешного развития модернизационных процессов в стране, ситуация может приобрести выраженный этнический характер, как это имело  место в случае с народами Севера, оставшимися в подавляющем большинстве  за пределами индустриального этапа  развития нашей страны.

Диспропорции в формировании национальной интеллигенции в советский  период, неполная социальная структура, стойкий этнопрофессионализм в  среде многих народов, имеющих этническую родину на территории России, способны сыграть роль существенного этноконфликтогенного фактора в России. Из процесса модернизации могут оказаться выключенными целые  регионы страны, превратившись из органической части модернизирующегося пространства в этнографические "музеи" традиционной культуры. При искусственном  форсировании модернизационного процесса в регионах традиционалистской ориентации может сложиться результат, аналогичный  результату индустриализации, когда  создававшиеся рабочие места  в сфере индустриального труда  с целью формирования национального  рабочего класса заполнялись в основном приезжим русским населением.

Такая ситуация может сложиться, например, на Северном Кавказе, куда из-за конфликтов будет ограничен приток как отечественного, так и иностранного капитала. Это не значит, что немодернизирующиеся  регионы вообще не смогут найти удачной экономической ниши. На Северном Кавказе это может быть, в случае снижения общей конфликтной напряженности в регионе, туризм и рекреационные услуги, что пока, однако, представляется маловероятным как из-за в целом, неблагоприятных прогнозов по уменьшению этноконфликтной напряженности, так и резкого повышения требований к качеству таких услуг со стороны потребителей, способных их оплачивать. Или, например, возможно такое паллиативное и, безусловно, временное решение, как создание специальных экономических зон, как это сделано в Ингушетии. Речь идет, однако, о том, что в модернизирующихся обществах могут появиться немодернизирующиеся этнические анклавы, что во всем мире питает идеологию «внутреннего колониализма» и, как следствие, сепаратистские тенденции.

И, наконец, третья проблема - этноконфликтный процесс в России и формирующийся межцивилизационный сдвиг. Анализ этнических конфликтов в  разных странах свидетельствует, что, хотя этнические конфликты формируются  и актуализируются (переходят из латентной фазы в открытую), как  правило, на основе внутренних факторов и противоречий, на дальнейшее развитие этноконфликтного процесса, в том  числе на урегулирование или разрешение этнических конфликтов, большое, иногда решающее влияние имеют внешние, прежде всего, внешнеполитические факторы. В настоящее время роль внешнеполитических факторов в этноконфликтном процессе в нашей стране, как и других частях планеты, заметно возросла в  связи с начавшимся межцивилизационным сдвигом глобального характера.

Словосочетание «формирование  единой мировой цивилизации», которым  обычно характеризуют динамику мировых  процессов конца ХХ в., имеет скорее метафорический, чем социологический  или социально-исторический смысл. Возникновение новых сложных  связей в мире свидетельствует лишь о формировании новых системных  отношений, которые вряд ли обязательно  приведут, по крайней мере, в обозримом  будущем, к становлению единой человеческой цивилизации. Скорее следует говорить о становлении нового интегрированного миропорядка, порядка, иерархически организованного, со сложными внутренними противоречиями, чем о становлении мировой  цивилизации.

Для развития этноконфликтного процесса в России наиболее значимы  следующие геополитические факторы.

Во-первых, заметно возросла геополитическая активность традиционных геополитических соперников России, игравших заметную роль в этнических и этноконфликтных процессах  в прошлом, таких, как Турция и  Иран. Обе страны претендуют на роль региональных геополитических лидеров, в геополитические интересы обеих  держав входит Кавказ как стратегически  значимый регион. И Турция, и Иран могут выступить и выступают в качестве систем-аттракторов (пользуясь терминологией синергетики) для мусульманских народов и Северного Кавказа, и Закавказья, переживающих острейший всеобъемлющий кризис, что будет использовано и используется этими государствами для расширения сферы влияния. Кроме этого, Турция, превратившись в одну из крупнейших черноморских держав, объективно заинтересована в сохранении конфликта между Россией и Украиной вокруг принадлежности Крыма и Черноморского флота. Этот конфликт имеет пока характер межгосударственного, и этнические компоненты не играют в нем достаточной роли, чтобы идентифицировать конфликт как этнический. Однако эволюция конфликта в сторону эскалации, если развитие событий пойдет по этому пути, неизбежно потребует этнической мобилизации, и конфликт может трансформироваться в этнополитический с преобладанием этнической доминанты.