Межнациональные конфликты: причины и следствия

2.3 Роль и место религии  в этнонациональных конфликтах

Неизменная теоретическая модель влияния религии на жизнь общества – содействие его интеграции, сплочению. Реальный исторический опыт говорит о более сложном воздействии религии на процессы, происходящие в обществе. Он может способствовать возникновению и обострению социальных и межнациональных конфликтов. Но может привести к сглаживанию противоречий, выступать как сила интегрирующая. Характер этого влияния во многом зависит от исторического опыта взаимодействия вероисповедных сообществ, от особенностей государственной политики по отношению к религии, религиозным объединениям и верующим, от позиции религиозных центров, мирян и национальных элит.

Переход от тоталитаризма к демократии в полиэтническом и поликонфессиональном обществе – а российское общество является именно таковым – чреват усилением этнонациональных противоречий, ростом национальной и конфессиональной нетерпимости.

Социологический опрос, проведенный Российским независимым институтом социальных и национальных проблем по всероссийской выборке весной 1993 года, показал, что неприязнь, проявляемая по отношению к исламу и иудаизму, к народам мусульманской и буддийской культуры, к «лицам кавказской национальности», а также к евреям, очень высока, а среди так называемой «реформенной» молодежи (16-20-летних) она в 2-2,5 раза выше, чем у представителей старших поколений.

Усилению межконфессиональной и межнациональной напряженности способствуют, наряду с экономическим кризисом и переделом государственной собственности, стремление властных структур и национальных элит использовать религии и их институты в своих политических интересах; нарушение государственными органами и должностными лицами конституционных принципов отделения религиозных объединений от государства и равенства религий перед законом; сильная тенденция к превращению Русской православной церкви в государственную церковь; активизация исламского фундаментализма.

Лозунги превращения русского православия в государственную религию, а России – в «православную державу» находят однозначный отклик в среде народов мусульманской и буддийской культур, способствуя усилению антирусских, националистических настроений, фактически помогая укрепить позиции сепаратистов.

Российская общественность выражает серьезную озабоченность в связи с ухудшением межконфессиональных и межэтнических отношений. В заявлении группы священнослужителей и мирян русской православной церкви, опубликованном в «Независимой газете», говорится о том, что «дух ненависти» к «инородцам» и христианам других конфессий проник в ограду Церкви». Авторы заявления призывают православных граждан России: «Изгоните из своих сердец межнациональную и межконфессиональную вражду, как и всякую вражду, не имеющую ничего общего с христианством». Реалии сегодняшнего дня свидетельствуют о том, что осуществить этот призыв будет нелегко.

Анализ результатов опроса 85 экспертов – ведущих религиоведов России, видных религиозных деятелей различных конфессий и активистов религиозно-политических партий и движений – показывают, что в ближайшие годы в России ослабления напряженности в отношениях между вероисповеданиями не предвидится. Более того, ожидается ее усиление.

В свете рассматриваемой проблемы особый интерес представляют данные, касающиеся межконфессиональных противоречий между христианами и мусульманами, православными и католиками, так как эти противоречия способствуют заметному осложнению межнациональных отношений. Почти 100% экспертов уверены, что названные противоречия сохранятся на прежнем уровне.

Принадлежность противостоящих сторон в этноконфликтной ситуации к различным конфессиональным культурам создает много шансов для ее развития в полномасштабный, затяжной, а нередко и насильственный конфликт.

Во-первых, в этом случае возникают условия, позволяющие использовать религию в целях этнополитической мобилизации, для подготовки этнонациональной общности к противоборству с подлинным или мнимым противником, дегуманизации и демонизации его образа. В священных текстах и исторических фактах отыскивается аргументация, способствующая поддержанию накала страстей на высоком уровне. При этом подчас используются сюжеты прошлых веков, касающиеся соответствующих деноминаций, которые не имеют никакого отношения к этносам, участвующим в конфликте. Таким образом, межнациональный конфликт существенно отягощается, приобретая черты межконфессионального противоборства, еще более сокращая возможности рационализации поведения противодействующих сторон.

Во-вторых, увеличению продолжительности конфликта и усилению его ожесточенности могут способствовать и способствуют часто на деле солидарность с конфликтующими сторонами единоверцев из других стран, их моральная и материальная поддержка (в том числе поставками оружия и направлением боевиков).

В-третьих, принадлежность противоборствующих сторон в этнополитическом конфликте к различным конфессиям резко уменьшает пространство для использования возможностей религий и их институтов в целях урегулирования конфликта или хотя бы минимизации насилия в нем.

По похожей схеме развивались кровопролитные арабо-израильский, хорвато-мусульманский, сербскохорватский, армяно-азербайджанский и многие другие конфликты.

Опасность использования религий в политической борьбе особенно велика и сегодня, когда главной угрозой гражданскому миру, межнациональному согласию, целостности российского государства является радикализм. Поддержка религиозными организациями той или иной политической группировки может способствовать усилению конфронтации. Одновременно такие действия могут вести и ведут к противопоставлению различных конфессий (а в условиях России этноконфессиональных общностей) друг к другу, к резкому обострению противоречий внутри вероисповеданий.

2.4 Средства массовой информации как фактор межнациональной дестабилизации

Общеизвестна значимость средств массовой информации в формировании общественного сознания. При помощи СМИ интеллигенция, а точнее, интеллектуальная элита, может влиять на умы, стимулируя рост национального самосознания.

«В политической жизни общества пресса, - пишет политолог А.А.Чичановский, - играет бинарную роль: она и отображает политику (репродуктивная функция), и творит ее (продуктивная) …национальную политику в том числе и таким образом творят и средства массовой информации, и властные структуры, и все прочие внутренние и внешние исторические и текущие обстоятельства» (Чичановский А.А. Средства массовой информации как фактор этнополитической ситуации. Этнополитический вестник.1995.№2.С.137).

Фокусируя внимание в освещении межнациональных отношений лишь на фактах из конфликтных регионов, средства массовой информации фактически невольно разжигают межнациональные страсти. Если к этому добавить не всегда достаточную компетентность и объективность, возможные личные симпатии и приверженности, то вполне реальными становятся искажение, деформация, дезинформация, вызывающая новые витки, в том числе и вооруженного противостояния. Продолжаются, например, попытки в СМИ определенной направленности мобилизовать общественное мнение России на борьбу с «исламским фундаментализмом». Возможно, такая постановка вопроса и отвечает интересам стран, находящихся в конфликте с арабскими и мусульманскими странами, но для Российской Федерации, в частности для Кавказа, такой подход мало приемлем и разрушителен, тем более что критерии различий между исламом как таковым и «исламским фундаментализмом» не определяют (преднамеренно) даже сами авторы подобных публикаций.

Явно негативную роль играют не всегда компетентные, а подчас и подстрекательские, оскорбительные публикации и передачи в СМИ, возбуждающие национал-экстремизм, за которые журналисты не несут никакой ответственности.

Особенно удручает отсутствие реальной правовой возможности воздействовать на СМИ, которые в погоне за подписчиком и зрителем в изданиях и программах телевидения обнародуют лишь сенсационную информацию о безнаказанных преступлениях, тяжелых случаях и последствиях межнациональных столкновений, террористических актов. Нередко подобная информация о совершенных преступлениях без указания на последующее наказание является косвенной пропагандой преступности как способа жизнеобеспечения в условиях безработицы. Жестокая, сплошь негативная информация кодирует поведение, поражает людские души злобой и ненавистью. Гражданский и профессиональный долг журналистов – способствовать межнациональному умиротворению, духовному и нравственному возрождению, укреплению правовых демократических основ государств.

5. Прогнозирование и  пути предотвращения и разрешения  этнических конфликтов

5.1 Прогнозирование конфликтов

В практической деятельности людей особое значение имеет прогнозирование этнических конфликтов. Для этого необходимо выявить факторы, способные перевести латентные конфликты в открытые или усилить вялотекущие этнические конфликты. Такие факторы называются конфликтогенными. Потребности общества заключаются, прежде всего, в том, чтобы конфликтология дала прогнозы этнических конфликтов, выявила конфликтогенные факторы на определенной территории. Так в России конфликтогенные факторы в сфере межэтнических отношений можно выявить на Ставрополье и шире – на Северном Кавказе, поскольку события последних лет свидетельствуют, что процессы на Северном Кавказе составляют единое целое.

Первое. Одним из важнейших конфликтогенных факторов в сфере этнических отношений, как отмечалось выше, является борьба этнических групп за овладение ресурсами, из которых важнейшим является земля. В условиях Ставрополья и всего Северного Кавказа борьба за овладение землёй на этапе формирования частной собственности на землю может принять, особенно в восточных и южных районах края, насыщенных переселенцами из республик Северного Кавказа и Закавказья, характер острого межэтнического конфликта. Особенно мощным конфликтогенным фактором может выступить введение свободной купли продажи земли, в результате чего земля из средства производства (в этом случае её конфликтогенное значение гораздо меньше) может превратиться в средство накопления (т.е. хранения вложенных в неё капиталов) и предмет откровенной спекуляции. А это, в свою очередь, может вызвать мощный всплеск этнической напряженности, сущностью которой станет выяснение исторического права того или иного этноса на владение землей.

Второе. В условиях перехода к рыночным отношениям каждая из этнических групп, проживающих в крае и на Северном Кавказе, будет стремиться к формированию в рамках этой группы слоя предпринимателей. С учётом этого, а также того, что формирование предпринимательского слоя идёт в настоящее время на основе торгового, а не промышленного капитала и наблюдается интенсивное экономическое расслоение, можно предполагать, что различные этнические группы будут весьма ревностно наблюдать за этими процессами. Выше уже отмечалось, что ориентация определенных этнических групп на конкретные виды производства и трудовой деятельности вообще – закономерный наблюдающийся во всём мире процесс. Однако, поскольку в советский период некоторые виды трудовой деятельности приобрели явно криминальный оттенок (торговля, общественное питание, отдельные виды обслуживания населения), общественное сознание с большим недоверием относится к этническим группам, традиционно, иногда в течение столетий ориентирующимся на эти виды деятельности. Тем более обостренно будет восприниматься процесс становления класса предпринимателей именно в этих сферах и этих этнических группах. Вполне вероятны конфликты с этнической окраской, имевшиеся в прошлом в теневом бизнесе – теперь уже в легальном бизнесе, особенно в борьбе за сферы влияния. Это в свою очередь будет провоцировать острое неприятие данных этнических групп со стороны других национальностей.

Третье. Весьма неоднозначное влияние на этнические процессы на Северном Кавказе и Ставрополье оказывает и будет оказывать миграция. Мировая практика свидетельствует, что миграция сама по себе содержит значительный конфликтогенный потенциал; но он особенно велик, когда миграция осуществляется как результат этнических конфликтов или их угрозы. Беженцы из «горячих точек» распространяют сведения об ужасающих зверствах каждой из сторон; зачастую невозможно выяснить, что из этих описаний является подлинным, а что вымышленным или слухами. Для России и Ставропольского края дополнительной проблемой является сложный этнический состав миграционного потока. Вопреки распространённому мнению, на территорию России мигрируют из конфликтогенных зон не только русские, но и другие национальности, причём некоторые из них имеют собственные национально-государственные образования. Так, около половины беженцев и вынужденных переселенцев, прибывших даже в Красноярский край, являются не этническими русскими. Ситуация последних лет, вызванная новым обострением конфликта в Чечне, в целом не изменила картину происходящего, поток не русских эмигрантов ни сколько не уменьшился. Тем более это характерно для Ставрополья. В результате мощного миграционного потока в этот регион в некоторых районах края создаётся критическая нагрузка на инфраструктуру (школы, больницы, транспорт, сфера обслуживания), обостряется ресурсная проблема. В случае, когда среди мигрантов на территорию края значительна доля лиц тех национальностей, которые имеют собственную государственность либо на территории России, либо на территории бывшего СССР, это вызывает непонимание среди местного населения, испытывающего неудобства из-за притока беженцев. Ограничительные меры не дают в данном случае желаемых результатов; так, в 1996 году каждый третий мигрант проживал в крае без прописки, в наше время ситуация не на много лучше, это создаёт благоприятные условия для различного рода злоупотреблений, а это в свою очередь выступает как вторичный конфликтогенный фактор в межэтнических отношениях. Поэтому необходимо признать, что, несмотря на различные ограничительные меры, Ставропольский край будет выступать привлекательным объектом для беженцев и вынужденных переселенцев.

Четвёртое. Хотя территориальные проблемы являются в мировой практике этнических конфликтов наиболее острыми, для Ставропольского края этот вопрос не является самым актуальным, однако для Северного Кавказа данная проблема существует. Это, прежде всего проблема Чечни, а также вопрос о ногайской государственности. В Чеченской республике существуют силы, которые желают сделать её независимым государством, но не увязывается с территориальной политикой РФ. Отсюда неизбежно следует конфликт, который мы до сих пор наблюдаем. Проблема ногайской государственности не столь актуальна сейчас как 7-8 лет назад, однако хотелось бы упомянуть и о ней. Разумеется, стремление ногайского этноса к формированию собственной государственности вполне объяснимо и закономерно. Однако реализация этого стремления в нынешних условиях имеет ряд осложняющихся факторов. Главный из них – ногайская государственность не может сложиться только в пределах одного субъекта Российской Федерации, так как ногайцы компактно проживают на территории Ставропольского края, Дагестана, Чечни, а также в отдельных районах Карачаево-Черкесии. Уже одно это создаёт значительный конфликтогенный потенциал в регионе.