В 1922 г. А. Ф. Кони
опубликовал брошюру «Память
и внимание», в которой излагались
проблемы свидетельских показаний.
А. Р. Лурия в ряде своих исследований подверг
специальному психологическому анализу
сущность свидетельских показаний. Много
внимания уделял вопросам психологии
свидетельских показаний известный судебный
психолог А. Е. Брусиловский. Следует особо
остановиться на исследованиях А. С. Тагера,
немало сделавшего для судебной психологии
вообще и для психологии свидетельских
показаний в особенности. Он считал, что
уголовный процесс – это подлинный исследовательский
процесс и что формирование и изучение
научных основ его предпосылок не может
не дать значительного материала для законотворчества.
Семнадцатого
декабря 1928 г. А. С. Тагер выступил на совете
Психологического института с докладом
«Об итогах и перспективах изучения судебной
психологии». Совместно с А. Е. Брусиловским,
С. В. Познышевым, С. Г. Геллерштейном он
принимал активное участие в работе I Всесоюзного
съезда по изучению поведения человека
(М., 1930). Съезд имел специальную секцию
по судебной психологии, где обсуждались
различные вопросы изучения психологических
проблем, касающихся борьбы с преступностью.
А. Ф. Кони Внес Большой Вклад
В Становление И Развитие Юридической
Психологии И Судебной Этики
Были заслушаны
доклады А. С. Тагера «Об итогах и перспективах
изучения судебной психологии» и А. Е.
Брусиловского «Основные проблемы психологии
подсудимого в уголовном процессе».
В Московском
государственном институте экспериментальной
психологии (ныне Институт психологии
РАН) А. С. Тагер возглавлял экспериментальные
работы по психологии свидетельских показаний.
Он составил программу исследований, которая
охватывала формирование показаний свидетелей
от процесса восприятия фактов и явлений
в различных ситуациях до их процессуального
закрепления. Тагер искал формы исследований,
раскрывающие особенности формирования
показаний с учетом психологических навыков
свидетелей, зависящих от профессии, возраста,
эмоциональных состояний и т. д. Но Тагер
считал невозможным ограничиться таким
исследованием показаний, несмотря на
их многократное повторение в различных
вариантах. По его мнению, массовое дифференцированное
исследование должно сочетаться с индивидуально-дифференцированным,
учитывать особенности каждого испытуемого,
например индивидуальные особенности
зрения, слуха, памяти при воспроизведении
показаний через различные промежутки
времени. А. С. Тагер писал: «Поскольку
в исследовании психологии показаний
мы в конце концов должны дойти до исследования
источников ошибок как в восприятиях свидетелей,
так и в сохранении и переработке восприятий,
так и в репродукции показаний, включая
сюда и вопрос о превращении мыслей в слова,
постольку мы не можем обойтись без исследования
работы каждого испытуемого и сопоставления
итогов с его психической продукцией в
виде свидетельского показания».
Представляют
интерес и работы К. И. Сотонина,
в которых освещались психологические
аспекты деятельности следователя и судьи,
вопросы получения правдивых свидетельских
показаний, методы обнаружения в них непроизвольной
лжи.
Достижения экспериментальной
психологии начинают использоваться
в этот период и в судебной
практике. В частности, В. М. Бехтерев
и его ученики активно занимаются
проблемами психологической диагностики
преступников и свидетелей. Первым
значительным исследованием в
области судебно-психологической
экспертизы была книга А. Е. Брусиловского
«Судебно-психологическая экспертиза:
ее предмет и методика», вышедшая
в свет в 1939 г. в Харькове. В
ней содержатся примеры использования
судебно-психологической экспертизы
(СПЭ) в уголовном судопроизводстве.
Первоначально, в
период становления экспериментальной
психологии, попытки использовать
ее для нужд юридической практики
сводились в основном к разработке
методик определения достоверности
показаний участников уголовного
процесса. Например, А. Р. Лурия в 1928 г.,
исследуя психические процессы, разработал
так называемую «сопряженную моторную
методику» с целью диагностики аффективных
следов. Эта методика является прообразом
детектора лжи, широко используемого сейчас
в зарубежной юридической практике.
В работах того
периода активно исследовалась
личность правонарушителя. Это имело
свои положительные стороны, так
как позволяло точно и правильно
квалифицировать совершенные преступления,
учитывая все объективные и
субъективные моменты. Но, с другой
стороны, претендуя на установление
достоверности показаний участников
судебно-следственного процесса, эксперт
брал на себя задачу определить,
насколько правдивы или ложны
эти показания. Например, на основе
свободного рассказа подэкспертного
и ответов на вопросы эксперты-психологи
делали выводы о наличии или отсутствии
так называемых «симптомов лжи», объективно
обусловленных тем или иным типом личности.
Предполагалось, что субъекты, характеризующиеся
холодностью, угрюмостью, циничностью,
готовы на заранее обдуманную ложь, искажение
фактов. Поэтому ценность показаний таких
лиц считалась сомнительной. Недостоверными
считались показания субъектов с комплексами
неисполненных желаний.
В. М. Бехтерев
и его ученики активно занимаются
проблемами психологической диагностики
преступников и свидетелей. Первым
значительным исследованием в
области судебно-психологической
экспертизы была книга А. Е. Брусиловского
«Судебно-психологическая экспертиза:
ее предмет, методика и предметы»,
вышедшая в свет в 1939 г. в Харькове.
Следует отметить,
что тогда в психологической
практике не было эффективных
научно обоснованных методик
всестороннего исследования личности,
и поэтому экспертная задача
не могла быть решена. Но не
это являлось главным недостатком
СПЭ в тот период. Давая ответ
на вопрос о недостоверности
показаний подэкспертного, эксперт-психолог
переступал границы своих специальных
знаний и процессуальных полномочий, вторгаясь
тем самым в пределы компетенции следствия
и суда.
Уровень практической
психологии в тот период еще
отставал от юридической практики.
Психолог не только выявлял
достоверность показаний, но и
определял вину лица, совершившего
преступление. Такая неправомерная
переоценка компетенции психологической
экспертизы вызвала негативное
отношение к экспертным психологическим
исследованиям, существовавшее вплоть
до 1960-х гг. Заблуждения некоторых
сторонников судебно-психологической
экспертизы получили вполне заслуженную
критическую оценку ведущих юристов. Однако
на фоне критики не прозвучало конструктивных
предложений, которые способствовали
бы правильному и строго регламентированному
применению психологических знаний в
уголовном процессе.
Большинство противников
судебно-психологической экспертизы
недооценивали также и то, что
психологическая наука широко
внедрилась в практическую деятельность.
И только в конце 1950-х – начале
1960-х гг. был поставлен вопрос
о необходимости восстановления
в правах юридической психологии
и судебно-психологической экспертизы.
Так, в постановлении пленума
Верховного Суда СССР № 6 от 3 июля
1963 г. «О судебной практике по
делам о преступлениях несовершеннолетних»
указывалось на целесообразность
проведения судебно-психологической
экспертизы при выяснении способности
несовершеннолетних полностью осознавать
значение своих действий и
при определении меры их возможности
руководить своими действиями. С
этого постановления начинается
активное использование психологических
знаний в следственной и судебной
практике. Исследования отечественных
юридических психологов позволили
на качественно новом уровне
ставить и решать психологические
задачи применительно к целям
следственного и судебного процессов.
В 1980 г. было разработано и принято
методическое письмо Прокуратуры
СССР, посвященное назначению и
проведению судебно-психологической
экспертизы. В ч. 2 ст. 195 УПК РФ
отмечается:
«Судебная экспертиза
производится государственными
судебными экспертами и иными
экспертами из числа лиц, обладающих
специальными знаниями».
Одной из частных
задач судебно-следственного процесса
является оценка личности обвиняемого,
потерпевшего или свидетеля. В
задачу эксперта-психолога может
войти общая психологическая
характеристика личности (так называемый
психологический портрет). Эксперт
на основании своих профессиональных
знаний выявляет такие свойства
и качества человека, которые
позволяют сделать вывод о
его психологическом облике. Но
экспертная деятельность, в отличие
от деятельности суда и следствия,
не носит социально-оценочного
характера, а строится на научно
обоснованных положениях психологии.
Например, в Германии,
Польше и Чехии общая психологическая
характеристика личности является
необходимым компонентом любого
вида судебно-следственного дела.
Значительное место в деятельности
экспертов-психологов этих стран занимает
исследование несовершеннолетних правонарушителей
с целью определения их способности нести
уголовную ответственность. Согласно
немецкому законодательству, при рассмотрении
каждого случая противоправных действий
несовершеннолетних должно быть установлено,
может ли несовершеннолетний нести уголовную
ответственность за свои деяния. Предпосылкой
способности нести ответственность считается
достижение подростком, которому уже исполнилось
14 лет, уровня психического развития, позволяющего
действовать в соответствии с требованиями
общества, сознательно соотносить свое
поведение с правилами общежития, нормами
и требованиями закона. В законодательстве
отразилось, таким образом, представление
о том, что большинство подростков к 14
годам обретают способность сознательно
контролировать свои действия. Отсутствие
или недостаточное развитие способности
подростка сознавать значение своих действий
и руководить ими психологи связывают
не только с расстройством психики, как
это делают судебные психиатры, но и с
некоторыми психологическими особенностями
здоровых подростков. В предмет судебно-психологической
экспертизы также включаются причины
и условия, способствовавшие совершению
подростком правонарушения, и рекомендации
воспитательного характера. Исходя из
оценки индивидуально-психологических
особенностей подростка, окружающей его
социальной среды, эксперт-психолог может
рекомендовать поместить несовершеннолетнего
в воспитательное или лечебное учреждение,
вносить предложения по улучшению деятельности
органов, занимающихся проблемами молодежи,
дать конкретные советы родителям и воспитателям.
Тем самым судебно-психологическая экспертиза
в Германии участвует в предупреждении
преступлений несовершеннолетних, в их
исправлении и перевоспитании. В других
европейских странах, например в Польше,
исследованию психолога-эксперта подлежат
индивидуально-психологические особенности
свидетелей, условия, в которых воспринимались
ими определенные факты, содержание показаний
и некоторые другие обстоятельства. Одно
из условий объективного заключения –
применение методов специального исследования.
В 1934 г. была опубликована
работа М. С. Строговича и А. Е.
Брусиловского «Свидетельские показания
в качестве судебных доказательств»,
которая явилась своеобразным
итогом судебно-психологических
исследований того периода.
В 1964 г. было принято
постановление ЦК КПСС «О мерах
по дальнейшему развитию юридической
науки и улучшению юридического
образования в стране», которое
восстановило юридическую психологию
во всех юридических вузах
страны. В 1965–1966 гг. началось чтение
специальных курсов юридической
психологии в юридических вузах
Москвы, Ленинграда, Минска и некоторых
других городов. В 1966 г. Министерством
высшего и среднего образования
СССР был проведен Всесоюзный
семинар по вопросам преподавания
юридической психологии и основных
проблем этой науки.
В мае 1971 г. в
Москве состоялась 1-я Всесоюзная
конференция по судебной психологии.
В июне 1971 г. в
Тбилиси на 4-м Всесоюзном съезде
психологов судебная психология
была представлена отдельной
секцией.
Осенью 1986 г. в
городе Тарту (Эстония) прошла Всесоюзная
конференция по юридической психологии.
На этой конференции собрались
и выступили с докладами и
сообщениями представители всех
республик и регионов Советского
Союза. В этих докладах широко
обсуждались проблемы методологии
и структуры юридической психологии,
задачи ее отдельных отраслей
(криминальная психология, психология
потерпевшего, психология предварительного
следствия и др.), а также предполагаемая
структура вузовского курса этой
дисциплины и методика ее преподавания.
Существенный
вклад в становление и развитие
юридической психологии внесли
В. В. Романов и М. И. Еникеев: первый
– в сфере внедрения юридической психологии
в сферу военной юстиции, а второй – в
области организации преподавания этой
дисциплины в московских вузах.
В июне 1989 г. в
Ленинграде на базе Института
повышения квалификации прокурорско-следственных
работников был организован Всесоюзный
семинар-совещание преподавателей
юридической психологии. Его участники
рассмотрели и утвердили предложенную
в докладе проф. В. Л. Васильева
программу вузовского курса предмета
«Юридическая психология». В соответствии
с этой программой В. Л. Васильевым
был создан учебник «Юридическая
психология», который за короткое
время выдержал множество изданий.
Ранее В. Л. Васильевым была издана
первая в стране одноименная
монография. Последний вариант учебника
является доработанным шестым
изданием юридической психологии.