Усовершенствование процедуры толкования

Текстуально-правовые конфликты  целесообразно понимать как некую  группу юридических конфликтов, которые выявляются при изучении или комментировании правовых текстов, порядка их издания или  в ходе правоприменения, выступают в виде конфликтов именно самих отдельных правовых текстов или их совокупностей, а не конкретных субъектов права, хотя бы действия последних и способствовали обнаружению конфликтов, и преодолеваются в рамках правоприменения, а не правотворчества.

Последнее представляется весьма важным, поскольку, юридические  конфликты, в широком смысле слова, необязательно связаны со спором о праве, а могут выступать и в виде конфликтов по поводу формирования права, как целостной системы. Юридические конфликты могут так же вызываться не самими правовыми текстами, а осознанными отказами от подчинения правовым нормам, либо нарушениями норм права.

И эти различия важны  не только для ограничения и систематизации самих текстуально-правовых конфликтов, но и для средств их преодоления. Имеющиеся научные и другие материалы  позволяют считать, что текстуально-правовые конфликты охватывают следующие ситуации: некомпетентность правовых актов, коллизии норм, пробелы, субъектно-статусный дисбаланс, неопределенность содержания норм права.

В свою очередь под  коллизией норм понимают несовпадение регулирования одного и того же вопроса  различными нормами, в отношении которых соблюдены требования компетентности актов.

Пробел а праве целесообразно  рассматривать в общей форме  как отсутствие правила, которым, как  это становиться очевидным из содержания действующего законодательства, законодатель должен был урегулировать определенный вопрос, но по каким-то причинам не урегулировал (В.К.Забигайло)²⁰.

Субъектно-статусный  дисбаланс (дисбаланс прав, обязанностей, запретов или ограничений) характеризуется  предоставлением недолжных полномочий, предъявлением недолжных требований, установлением неправомерных запретов, ограничений. При соблюдении компетентности и однозначности правовых актов общей чертой такого дисбаланса выступает «искажение» должного статуса различных субъектов права.

Неопределенность содержания нормы имеет место тогда, когда соответствующее правило допускает различные варианты его применения.

Весь приведенный выше перечень не претендует на то, чтобы  представить текстуально-правовые конфликты в исчерпывающем виде: здесь скорее отобрано то, что широко наблюдалось и обсуждалось в правоприменительной практике и юридической литературе. Вполне дискуссионны также приведенные дефиниции отдельных текстуально-правовых конфликтов. Но в целом они все же демонстрируют, что текстуально-правовые конфликты выступают не только как «противоречивость» соотношения юридических норм, но и в других формах, что сказывается и на разнообразии способов преодоления текстуально-правовых конфликтов средствами правоприменения, свойственными ему юридической техникой и процедурно-процессуальными действиями.

В широком смысле преодоление  текстуально-правовых конфликтов включает в себя, прежде всего, «неприменение  актов, норм», т.е. те ситуации, в которых  адресаты актов имеют основания (под собственную ответственность) отказаться от применения акта вследствие его конфликтности. Причем законодательство в отдельных случаях специально предусматривает, что конфликтный акт все же должен исполняться, а лишь потом оспариваться.

Далее к преодолению  текстуально-правовых конфликтов необходимо отнести «аннулирующие операции» с правовыми актами, например отмену акта, признание его недействительным, что наиболее характерно для случаев обнаружения некомпетентности актов. При этом аннулирующим операциям предшествуют предусмотренные законодательством процедурно-процессуальные действия: протест прокурора, обжалование в судебном порядке.

И, наконец, отдельной  группой выступают операции, являющиеся преодолением текстуально-правовых конфликтов собственно в процессе правоприменения, т.е. такие, которые придают соответствующим нормативным положениям правоприменительную адекватность без воздействия на редакцию (или само существование) правовых актов. Сюда относятся аналогия закона, толкование юридических норм и др.

Приведенная схема текстуально-правовых конфликтов и способов их преодоления вполне применима и к Конституции. Однако в отношении данного документа она проявляет себя весьма ограничено. Это предопределено в первую очередь верховенством Конституции в системе национального законодательства, особенностями ее вступления в силу, что практически исключает оспаривание компетентности основного закона), включением в Конституцию таких нормативно-правовых актов и положений, которые в подавляющем большинстве апробированы исторически, корреспондируют к международно-признаным стандартам.

И, тем не менее, Конституция  Российской Федерации 1993 года, как и  любой другой правовой документ, не только не может быть освобождена  от критики, но и действительно обнаруживает в плане анализа текстуально-правовых конфликтов определенные проблемы. Эти проблемы выявляются в двух направлениях: соответствие Конституции международно-признаным стандартам, с одной стороны, и способность Конституции обеспечить оптимальный режим правового регулирования в стране- с другой. Что же касается отдельных текстуально-правовых конфликтов, то наиболее актуальными из них в конституционном плане являются субъектно-статусный дисбаланс, пробелы и неопределенность содержания норм права.

Ярким примером такого субъектно-статусного дисбаланса является статья 55 часть 3 Конституции Российской Федерации, где установлено, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». В отличие от этого, Европейская конвенция о защите прав человека и основах свобод от 4 ноября 1950 года говорит об ограничениях прав и свобод, во-первых, только применительно к войне или чрезвычайному положению и, во-вторых, только в отношении отдельных прав и свобод, а не любых, как в статье 55 Конституции РФ. Учитывая, что, согласно статье 15 части 4 Конституции, «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы», приходиться признать наличие в статье 55 субъектно-статусного дисбаланса, даже если рассматриваемая конституционная норма выглядит, возможно, вполне рационально.

Особенностью данного  случая является то, что ограничения, указанные в статье 55, имеют как  бы потенциальный характер, пока не издан какой-либо федеральный закон, предусматривающий ограничения  определенных прав и свобод. Именно тогда обсуждаемый дисбаланс переходит в актуальное состояние, хотя преодоление конфликта будет связано не с самой конституционной нормой, а таким федеральным законом. Адресаты закона смогут отвергать ограничения в силу их несоответствия европейскому праву. Но преодоление конфликта требует и официального оспаривания конфликтного акта, а здесь обнаруживается, что в национальной российской системе защиты прав человека необходимые для этого элементы отсутствуют.

 С точки зрения тех пределов, в каких разрешает дела Конституционный суд, подобные ограничения могут вполне соответствовать статье 55 Конституции. Соответствие же Конституции европейскому праву в юрисдикцию Конституционного Суда не входит. И поэтому приходиться надеяться единственно на то, что Федеральное Собрание будет следовать европейскому праву, а не статье 55 Конституции Российской Федерации. Весьма характерно в этом плане постановление Конституционного суда Российской Федерации от 2 февраля 1998 года, которое содержит следующее утверждение: «Право гражданина Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства  в пределах РФ не является абсолютным, поскольку в соответствии со статьей 55 часть 3 Конституции РФ оно может быть ограничено федеральным законом в той мере…».

Однако наиболее острым текстуально-правовым конфликтом является пробелы в системе толкования Конституции и других нормативно правовых актов. В части 2 статьи 137 Конституции РФ предусмотрено, что «в случае изменения наименования республики, края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа новое наименование субъекта Российской Федерации подлежит включению в статью 65 Конституции Российской Федерации».

В данной норме не установлены  ни субъект, который должен производить  соответствующее «включение», ни порядок «включения», и, следовательно, здесь имеет место пробел в конституционном тексте, поскольку в каком-либо ином законодательном документе эти вопросы урегулированы быть не могут, но, тем не менее, они  должны быть урегулированы. Восполнение таких пробелов, как это апробировано юриспруденцией, производиться применением аналогии. В рассматриваемом случае, на  мой взгляд, должна использоваться по аналогии часть 1 статьи 137, поскольку при изменении состава Российской Федерации наименование субъекта Федерации непременно фигурировало бы, и поэтому при изменении только наименования все равно необходимо издание акта, равного по статусу тому, которым фиксируется изменение состава Федерации.

Однако Конституционный  суд в постановлении от 28 ноября 1995 года признал, что включение нового наименования субъекта Федерации в конституционный текст производится указом Президента, с чем согласиться, конечно, нельзя. Конституционный Суд использовал своё полномочие на толкование Конституции, но в части 2 статьи 137 нет неопределенности содержания нормы, поскольку отсутствуют элементы нормы, которые могут подвергаться толкованию. Логика ситуации показывает, что должен был быть восполнен пробел конституционного регулирования и применены корреспондирующие ему средства юридической техники.

Еще одна проблема толкования Конституции - это подмена не только смысла нормы самой Конституции, но еще и подмена ее духа и «буквы», причем с самых различных точек  зрения.²¹ При подмене Конституционный Суд РФ идет намного дальше простой интерпретации норм Конституции. Он формирует целую конституционно- правовую доктрину, предлагает свое понимание тех или иных положений Конституции, которое «связывает» все иные органы государственной власти и других субъектов конституционно-правовых отношений, и тем самым фактически выполняет правотворческую функцию.

Все вышеизложенное показывает, что функция толкования Конституции  используется Конституционным Судом  в гораздо больших пределах, чем  это определено самим техническим  назначением толкования юридических норм, хотя это вытекает из сохраняющейся «бедности» представлений о правоприменительных операциях, призванных преодолевать текстуально-правовые конфликты.

И, тем не менее, надо констатировать, что толкование Конституции и  конституционных норм, при полном отсутствии сколько-нибудь унифицированных представлений о критериях толкования, оказывается наиболее интенсивно применяемым способом преодоления текстуально-правовых конфликтов, причем не только при рассмотрении судебных дел о собственно толковании. Возможно, именно отсутствие соответствующих критериев в совокупности со статусом Конституционного Суда как единственной и последней инстанции и стимулирует расширение логических пределов толкования, оставляя в забвении иные способы преодоления конфликтов в процедуре толкования.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

• Заключение

Конституция прочно вошла  в практику судов общей юрисдикции. Последние, преодолевая воспитанную  долгими годами застоя, характеризуемых  «выпадением» Конституции из правоприменительного процесса, недооценность её как нормативно-правового акта, все шире применяют конституционные нормы при отправлении правосудия. В связи с этим будет актуализироваться задача размежевания компетенции Конституционного суда и общих судов. В случае несовпадения толкования Конституции общими судами с решением Конституционного суда приоритетным является прямое толкование Конституции последним. Лишь в казуальном отношении толкование Конституции судом общей юрисдикции может быть главным, т.е. для участников конкретного процесса, адресатов решения. Юридическое значение нормативного толкования Конституционного Суда РФ всегда выше, только он является единственным носителем права официального толкования Конституции РФ.

Уже сейчас анализ деятельности судов ставит вопрос о необходимости  дополнения законодательства. Целесообразно наделение судов общей юрисдикции полномочием официального толкования законов и расширение компетентности Конституционного Суда РФ за счет возможностей нормативного толкования федеральных конституционных законов, так как они ближе всего по уровню к Конституции и фактически уже вошли в интерпретационную практику Конституционного Суда.

Также интенсивное развитие практики общих судов в плане  прямого применения Конституции  приведет к дальнейшему повышению  роли судебной практики, которую уже сейчас относят к источникам права. Но чем выше роль судебной практики, тем больше возможность судебного конституционного  контроля над ней, а это автоматически вступает в противоречие с принципом независимости судебной власти.

 

Сказанное свидетельствует о том, что возможен дальнейший путь развития теории толкования Конституции, как средства научного обеспечения ее реализации и реализации права в целом.

Например, представляется необходимым в дальнейшем выявление  особенностей толкования отдельных разделов Конституции, федеральных конституционных законов.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

• Список использованной литературы

 

Нормативные акты

 

1.  Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ) // Российская газета. 1993. 25 декабря.

2.  Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 N 8 (ред. от 16.04.2013) "О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия" // "Бюллетень Верховного Суда РФ", N 1, 1996.

3.  Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 N 1-ФКЗ (ред. от 05.04.2013) "О Конституционном Суде Российской Федерации" // "Собрание законодательства РФ", 25.07.1994, N 13, ст. 1447.

 

Научная литература 

 

1.     Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. - М., 2000.- 528с.

2.     Авакьян С.А. Нормативное значение решений конституционных судов // Вестник Московского Университета. Серия 11. Право.-2004.-№4.-С.25-40.

3.     Алексеев С.С. Государство и право. Начальный курс. М.: Юридическая литература.  С.160.

4.     Алексеев С.С. Право: азбука-теория-философия: Опыт комплексного исследования. - М.,1999.-712с.