Общественная мысль в Казахстане. Политические взгляды А. Кунанбаева, И. Алтынсарина, Ш. Валиханова

Изучение существующих порядков Абаем  и его критическое отношение к ним, сочетались в его произведениях с предложениями об изменении существующего положения дел. Чтобы избежать вражды и произвола в степи, он предлагал в волостные правители назначать лиц, получивших российское образование, а если таковых нет, то производить назначение по усмотрению уездного начальства и военного губернатора. Это, по его мнению, стимулировало бы получение образования и выводило бы волостных правителей из-под влияния и прихоти местной знати.

Абай предлагал также отказаться от краткосрочного избрания биев, замечая, что не каждый способен быть бием. "Не всякому под силу вершить правосудие. Чтобы держать совет, как говорится, на "вершине Культобе", необходимо знать своды законов, доставшиеся нам от предков, – "светлый путь" Касым-хана, "ветхий путь" Есим-хана, "семь канонов" Аз Тауке-хана. Но и они устарели со временем, требуют изменений и непогрешимых вершителей, коих в народе мало, а то и вовсе нет". Абай предлагал от каждой волости избрать по три бия из числа "образованных и толковых", при этом "не определяя срока их пребывания на посту, и смещать только тех, кто обнаружит себя в неблаговидных делах". Он полагал, что надо так устроить систему формирования судов, чтобы закрепить на должностях судей образованных, подготовленных и честных судей, оградив их от притязаний на эти должности корыстных и малокомпетентных конкурентов. Он полагал, также что не следует заваливать этих судей мелкими делами и делами, которые могут разрешиться третейскими судами, считая, что споры сначала должны разрешаться третейским судом, и лишь не найдя же удовлетворения в нем, спорящие должны иметь право обратиться к одному из трех избранных постоянных судей. Абай выступал против затягивания рассмотрения дел в судах.

При всем том, Абай как глубоко верующий человек признавал, что человеческий суд, каким бы совершенным он ни был, не сопоставим с высшим судом Бога. В наделении Богом человека способностью держать ответ на Страшном суде, по Абаю, проявилась "справедливость и любовь к человеку" Бога.

В философии права Абай самобытен, но при этом стихийно принадлежит к традиции синтеза права и нравственности, которая прослеживается в истории правовой мысли и проявляется, например, во взглядах Конфуция в Древнем Китае, в учении И. Канта в Германии за полвека до Абая. Разнообразные проявления этой тенденции объединены тем, что право понимается как явление значительно более широкое, чем законодательство. Для Абая в структуре права, кроме законодательства и даже, прежде всего, ведущими элементами являются обычное право и нравственность, представления о справедливости. При этом Абай, скорее сторонник динамичного соединения, сплава обычного права и законодательства, но на основе обычного права. Такая комбинация и пропорции сочетания форм права, по его убеждению, видимо, были наиболее приемлемыми для казахского общества конца XIX – начала ХХ веков. И еще один момент. Для всей традиции в правовой мысли, к которой принадлежал и Абай, важное значение имел ориентир на нравственное усовершенствование, воспитание и развитие человека, в том числе путем просвещения и образования. Такая позиция органично была связана с просветительской направленностью творчества и деятельности Абая.

Абай Кунанбаев  своей критикой межродовых и феодальных раздоров в степи, сыграл выдающуюся роль в осознании этих недостатков, в формировании критического отношения к ним, в пропаганде прогрессивных для своего времени мировоззрения и политико-правовых идей. Симпатии Абая к институтам родовой демократии отражали интересы, представления о справедливом строе широких слоев казахского общества. "Не случайно антифеодальные и антиколониальные движения казахских крестьян конца XVIII и первой половины XIX веков, – писал А.Н. Таукелев, – проходят под лозунгом борьбы за утверждение родовой демократии, против произвола ханов, султанов, а также против колонизаторской политики разрушения родоплеменного деления казахского общества".

Однако, глубоко  болея душой за народ, выражая  его фундаментальные интересы, мыслитель  подчеркивал различие народа и толпы, как уже отмечалось, весьма критически относился к толпе. "Кто отравил Сократа, – писал он, – кто спалил Жанну д’Арк, кто казнил Гайсу, кто закопал нашего пророка в останках верблюда? – Толпа. Толпа безрассудна. Сумей направить ее на путь истины".

Пропагандируя достижения русской культуры и литературы, призывая к изучению русского языка, развитию европейского образования, Абай был далек от идеализации всего, что связано с Россией, критически относился к русским чиновникам, преследовавшим нередко свои корыстные интересы. "По цензурным соображениям он не высказывает своих взглядов о царизме, о реакционной колониальной политике. Зато едко высмеивал лакеев царизма в степи, ставленников колониальной администрации из казахов – волостных правителей и старших, тех, кто готов "… продать отца, мать, всех родных и близких первому русскому чиновнику, который похлопает его по плечу" или "дарит ему халат и медаль".

В то же время  в геополитическом и историко-культурном плане Абай видел единство исторических судеб России и Казахстана, по мере сил содействовал стратегической исторической тенденции сближения этих стран и народов.

В советское  время в некоторых исследованиях  не всегда корректно подчеркивалась критика Абаем религии, поскольку  он критиковал нередко встречавшихся  ему неграмотных мулл, бездумное отправление религиозных обрядов как самоцель, но не выступал против Бога (Аллаха), не отвергал религии в целом, был глубоко и искренне верующим человеком. При этом он оставался критически и философски мыслящим, в том числе в религиозной сфере, в сфере ислама. В этом отношении он был довольно близок к Л.Н. Толстому, весьма критически настроенному против церкви и духовенства и пытавшемуся по-своему осмыслить основы христианства.

О необходимости  совершенствования в вере и личном усовершенствовании верующего Абай говорит в "Слове двенадцатом". Он признает, благим делом обучение других слову божьему. Но замечает, что нельзя забывать два непременных условия: "Прежде всего, он должен утвердиться в своей вере, во-вторых, пусть слишком не довольствуется тем, что знает, а постоянно совершенствуется. Если кто, не завершив учебу, оставляет ее, тот лишает себя божьего благословения, от его наставлений прока не жди. Что толку, если, обернув голову чалмой, строго соблюдая посты, совершая моления, он напускает на себя благообразие, но не знает, в каких местах требует повторения или в каком месте может прервать тот или иной намаз?

Кто небрежен, не соблюдает себя в строгости, не умеет сострадать, того нельзя считать  верующим – без бережливости и  внимания не удержать в душе иман – веру".

Признавая, что  все, в конечном счете, произведено  Создателем, Абай считал, что и от человека зависит многое. "Разумный человек должен знать, – учил Абая, – долг верующего – творить  добро. Правое дело не может бояться  испытания разумом. Если не дать свободу разуму, то как быть с истиной: "Да познает меня обладающий разумом"? Если существует в нашей религии изъян, то как запретить разумному думать о нем? На чем бы основывалась религия, не будь разума? Чего стоит добро, творимое без веры? Нет, ты должен понять и поверить в то, что добро и зло созданы Богом, но не он творит их; Бог создал богатство и бедность, но не он сделал людей богатыми и бедными; Бог создал болезни, но не он заставляет людей страдать от них. Иначе, все – тлен".

О неоднозначности и сложности позиции Абая по отношению к некоторым течениям ислама свидетельствуют и не так давно опубликованные архивные материалы. В апреле 1903 г. в зимовке Абая, в трех юртах, принадлежавших самому Абаю и двум его сыновьям был неожиданно произведен обыск. В секретном рапорте Семипалатинского уездного начальника от 27 апреля 1903 г. на имя военного губернатора Семипалатинской области сообщалось, что в числе корреспонденции, было найдено во время обыска письмо из Кокчетава, адресованное неизвестным лицом Ибрагиму Кунанбаеву "с просьбой побудить киргиз Семипалатинского уезда присоединиться к ходатайству таковых же Акмолинской области перед Правительством, об учреждении особого для киргиз магометанского духовного собрания". Это письмо было обнаружено при последующем обыске волостного управителя, которому, как будто бы сын Абая отдал это письмо "на цигарки", а сам он получил его два дня до этого от отца (Абая), у которого оно хранилось два месяца и было получено от неизвестного лица. В секретном рапорте эта версия подвергалась сомнению, и высказывалось предположение, что письмо было передано управителю в надежде, что того не будут обыскивать.

Касаясь вопросов будущего развития общества, Абай признавал, что по мере его эволюции могут изменяться и фундаментальные его основы, в том числе и каноны религии. Будущие формы жизни, ее принципы определят те, кто будет тогда жить в соответствии с разумом и верой. Но Абай был уверен, как были уверены, в свое время, например, Аристотель, аль-Фараби и Ш.Л. Монтескье, что должна существовать гармония и выражающая ее мера всему, в том числе и хорошему. "Все на свете имеет свою меру, – говорил он. – …Все, что сверх меры – есть зло".

Абай не был утопистом. Осознавая  последующую эволюцию общества и ее прогрессивную в целом направленность, он был далек и от идеализации будущего. "Или все-таки наступят светлые дни, когда люди забудут воровство, обман, злословие, вражду и устремятся к знаниям, обучатся ремеслу, начнут добывать богатства честным, достойным путем, – писал он, и, отвечая на свой вопрос, признавал, – Вряд ли наступят такие дни".

Своим творчеством и деятельностью  Абай предвосхитил многие идеи и позиции, с которыми выступили и которых  придерживались несколько позже  представители блестящей группы либеральной интеллигенции Казахстана – лидеры партии "Алаш", во многом принявшие от великих просветителей предшествующего периода историческую эстафету пробуждения национального самосознания и просвещения народа, дальнейшего развития национальной политической и правовой культуры.

Общественные и политические взгляды И.Алтынсарина.

     Его стремление учить детей казахов таким образом, чтобы они могли быть полезными своему народу и приобщиться к достижениям земледелия, промышленности встретили сопротивление с двух сторон. Царская администрация была заинтересована в подготовке нижнего звена чиновников из местного населения, способных вести делопроизводстве на русском языке, быть писарями, переводчиками, воспитанными в духе приспособленности к колониальной политики царизма. Поэтому она внешне не противодействовала инициативе Алтынсарина по обучению детей казахов русскому языку, но поддержки идее широкого образования не оказывала никакой. С другой стороны, местное духовенство противодействовало новшествам Ибрая, стараясь внушить, что он якобы хочет "крестить" казахских детей и подготовить их к "солдатской службе" в русской армии. Алтынсарин действительно выступал против невежества, суеверия, замыкания в рамках устаревшего кочевого быта и тех служителей культа, которые ислам использовали в корыстных целях и даже в интересах имперской идеологии, согласно которой, "следуя Магомету, будьте слугами белого царя".

Начав свою просветительско-педагогическую деятельность, Ы. Алтынсарин часто выезжает в аулы, разъясняет местному населению значение и цели, пользу светского образования, организует сбор средств для строительства школ. При нем открылись русско-казахские школы в Тургае, Илецкой защите, Иргизе, Актюбинске. Он добивается открытия первой женской школы.

«На нашу долю,— писал он,— теперь выпало самое тяжелое, ответственное  время, когда все надо еще создавать, вводить эти нововведения в темную среду и освещать все, насколько  хватит у нас сил и уменья... Вот и таскаюсь я по степям, выпрашивая деньги у обществ и разных общественных уездных и областных волостей». По его инициативе было открыто 7 начальных школ, 4 двухклассных училища для детей-казахов, в том числе первые школы для казашек с преподаванием в них предметов на родном и русском языках. В 1883 году в Орске была открыта казахская учительская семинария. 
Ы. Алтынсарин не только создавал светские народные школы, но и научно разрабатывал для них дидактические принципы обучения и воспитания детей, писал учебные и методические пособия.

Всю свою жизнь Алтынсарин посвятил просвещению родного народа. «Народ казахский сам по себе представляет благодатную почву для образования»,— писал он.

Алтынсарин был убежденным сторонником  содружества русского и казахского народов. Он пропагандировал демократическую  русскую литературу, использовал опыт русских педагогов-писателей К. Д. Ушинского и Л. Н. Толстого.

Алтынсарину как просветителю присущ культ знания и вера во всеспасительность  знания для развития общества и каждой человеческой индивидуальности. Современники, следившие за литературной деятельностью Ибрая Алтынсарина, уже при жизни смогли оценить, насколько она отвечает потребностям народа. В числе заслуг помимо собственного литературного творчества - составление хрестоматии на родном языке, которые назывались «Начальное руководство к обучению киргизов русскому языку» и «Киргизская хрестоматия» (1879).

В этих книгах использовался новый  казахский алфавит, созданный на основе русской графики. Во вступительной  статье к «Киргизской хрестоматии» Алтынсарин писал: «... Книг общеобразовательного содержения почти не имеется ни на одном из азиатских языков, мы вынуждены искать подобные руководства на ближайшем русском языке. Вследствие чего мы сочли за более удобное напечатать настоящую хрестоматию русскими буквами, чтобы она прямо соответствовала своей цели, т. е. служила непосредственным путеводителем к более ученым и общеполезным книгам, не противореча последним ни своим содержанием, ни алфавитом».

В своем поэтическом творчестве Ы. Алтынсарин прежде всего пропагандировал значение народного образования, обращался к молодежи с призывом приобретать знания. Необходимость образования во времена Алтынсарина нужно было доказывать. Трудно было не только открыть школу, но и набрать учеников. Алтынсарин пишет стихи, обращенные к детям, в которых он призывает их учиться. Самое известное из них — «Давайте, дети, учиться!» В нем говорится о пользе науки, знаний в жизни человека.