Автор работы: Пользователь скрыл имя, 02 Февраля 2015 в 15:07, контрольная работа
Принципы элитообразования являются одними из ключевых факторов, определяющих характер политического процесса. Такие параметры элиты, как внутренняя структура, особенности внутриэлитных отношений и взаимодействия с внеэлитными слоями, степень внутренней сплочённости, степень открытости и закрытости элиты определяются сложившейся практикой занятия высших позиций во властной иерархии. Именно поэтому проблематика формирования элит является одной из важнейших тем исследования в социальных науках. Значимость принципов элитообразования для развития общества определяет теоретическую и практическую актуальность изучения специфики и причин изменения механизмов рекрутирования элит в России как важнейшей составляющей политического процесса.
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы исследования
§1.1. Понятия «элита» и «рекрутирование в элиту» в социологии
§1.2. Теоретические подходы к изучению проблем 63 формирования элиты
Глава 2. Прикладные аспекты анализа рекрутирования политико- 93 административной элиты
§2.1. Эволюция номенклатурного механизма
§2.2. Становление выборного механизма в период перестройки 119 (1986-1991)
Однако в России в ходе политических реформ, инициированных в президентство В.В. Путина, был осуществлен контрмуниципальный переворот, в ходе которого основные институты МСУ были существенно деформированы, что привело к встраиванию местных элит в "вертикаль власти".
Сказанное означает, что анализ современной российской политической элиты с помощью инструментария классической элитологии – Парето, Москва, Вебера, получается неполным. Рассмотрим современные теории политической элиты в контексте современной политической ситуации в России.
Современная российская политология не уделяет теме формирования и рекрутирования региональных элит большого значения. Но в последние годы вышло несколько работ (в том числе и переводных) в той или иной мере затрагивающих данную проблематику. Например, в коллективной книге И. Селеньи, Г. Эял, Э. Тоунсли становление элит в Восточной Европе рассматривалось сквозь призму капиталов разных элитных групп и их роли в переходе от социализма к коммунизму. Авторы проследили развитие новых институтов: "В Центральной Европе эволюция рыночных институтов оказалась опережающей развитие частной собственности, а в России аккумуляция богатства в частных руках значительно опережала создание рыночных богатств". В результате этого в государствах бывшего социалистического лагеря начали формироваться различные системы социальноэкономических отношений. В Восточной Европе, где в отборе элиты превалировал культурный капитал, это был "капитализм без капиталистов". На постсоветском пространстве, где большинству номенклатуры удалось "переконвертировать" статусные и политические привилегии в экономические капиталы, сформировалась система "капиталистов без капитализма" ("переконвертация" капиталов и метаморфозы российских элит были детально рассмотрены О. Крыштановской).
Украинские социологи Н. Панина и Е. Головаха в своей работе, в которой дали развернутый обзор трансформационных процессов украинского общества, выделили одну из важнейших составляющих смены властвующих элит и их воспроизводства – дефицит элитных позиций. С этой позиции были проинтерпретированы процессы распада Советского Союза (что позволяет ее (позицию) считать в определенной степени элитологической). В этой же работе авторами была отмечена роль правящих элит в сдерживании институциональных изменений и становлении двойной институциональной системы в Украине.
Среди наиболее важных теоретических проблем изучения правящих элит в Украине и на постсоветском пространстве украинский социолог Н. Шульга отметил необходимость исследования правящих групп в контексте социальных институтов, сохраняющихся в обществе, и "новых" институтов, появившихся относительно недавно. Им же была проделана работа по определению этапов становления правящей элиты Украины после 1991 г., а также роли субэлитных групп, игравших значительную роль в разные периоды истории украинской государственности после обретения ею независимости.
Так, было определено, что ведущую роль в формировании правящей элиты сыграла элита административная с подключившимися позже олигархическими группами, ставшими самостоятельной силой. Идеологически аморфной же политической элите досталась роль политической "крыши" для альянса этих двух групп.
Детальная теоретическая типология элит была предложена в книге В. Пилипенко, Ю. Привалова, В. Николаевского. Н. Бойко совершенно справедливо было отмечено, что "элиту составляют не абстрактные "квазисообщества", а реальные живые люди". Этот тезис послужил основанием для проведения исследования социально-психологических черт, присущих современной правящей элите Украины. Причем Н. Бойко были разделены идеальный и реальный образы элиты и продемонстрированы различия между ними в количественных показателях. Сетевой анализ в исследованиях элит впервые в Украине был применен украинским социологом О. Куценко (следует отметить также и значение теоретического исследования механизмов защиты элитами властных иерархий). Впоследствии элитные сети на основе теории социального капитала и сетевого анализа были исследованы В. Никулиным.
В теоретическом изучении элит значительно продвинулись российские обществоведы. Можно отметить, что традиции исследования элит в России закладывались еще до революции 1917 г. (Н. Бердяев, П. Сорокин) и продолжались в поздний советский период (с 1960-х гг). Но с одной поправкой – это осуществлялось с позиций критики теории элит, что задавало свои рамки, но не снижало уровня теоретического изучения объекта (критический подход к элитам можно проследить и в одном из самых успешных элитологических исследований американской социологии – "Властная элита" Ч.Р. Миллса).
Понятийный аппарат постсоветской элитологии был во многом обработан, откорректирован и упорядочен Г. Ашиным, О. Гаман-Голутвиной, О. Крыштановской. Г. Ашин, выпустив в соавторстве ряд работ, давших начало современной российской элитологии, отстаивал ее особое место в системе общественных наук. В последнее время он провел ряд исследований, посвященных образованию как одному из важнейших каналов воспроизводства элит. О. Гаман-Голутвиной было предложено рассматривать процессы элитообразования в исторической перспективе с учетом типа развития общества. Большое значение формированию политических практик элиты в ходе исторического развития государства придавал Ю. Левада. В одной из своих работ им был определен ряд черт, характерных для исторического процесса формирования российских властных элит. Наибольшее значение среди них играют короткие ряды традиции и превалирование практик назначения элит.
Как уже отмечалось выше, российским социологом О. Крыштановской элита рассматривалась как актор на политическом рынке, для которого характерны различные комбинации капиталов и действий по отношению к ним (сохранение традиционных капиталов, переконвертация одних капиталов в другие и т. п.). О. Крыштановской политический рынок рассматривался максимально широко в отношении всех типов политических субъектов. Так, например, были изучены аспекты не только восполнения элиты за счет включения новых акторов (инкорпорация), но и освобождения элитной структуры от устаревших или несоответствующих ее развитию элементов (экскорпорация). Это, на наш взгляд, возводит данную работу и ее результаты в разряд редких, поскольку большинство элитологов озабочены изучением каналов проникновения в элиту, но никак не "выбывшими" из ее среды (хотя совершенно невозможно исключать фактор их влияния – прямого или опосредованного – на действующих во власти акторов и на принятие ими решений). Кроме того, книга О. Крыштановской, демонстрирующая подлинно анатомический анализ российской политической элиты, максимально расширяет круг обзора в отношении главного объекта исследования, включая федеральный и региональный ракурсы анализа, изучение эволюции не только политической системы, но и бизнес-элиты.
Не менее популярной, чем сравнительно-исторические (О. Гаман-Голутвина), сравнительно-политические (Г. Ашин) подходы к теории капиталов (О. Крыштановская), в исследовании российских элит является институциональная перспектива. Один из наиболее известных исследователей, работающих в этом направлении, А. Дука выдвигал в своих работах подход, согласно которому элиту предлагается рассматривать как "институционализирующий институт". Последнее, на наш взгляд, является весьма спорным утверждением, впрочем, не исключающим рассмотрение отдельных составляющих элиты как институционализированных общностей людей (лучше всего под это определение подходит административно-управленческий сегмент властной элиты – бюрократия) или как неосновных социально-политических институтов (парламент, партии).
Как видно из вышеизложенного обзора, современная социологическая наука предлагает массу самых разнообразных теоретических решений в области теории элит. Специфической чертой теории элит нашего времени стала локализация, "точечная" специализация в работах большинства исследователей. Попытки всеохватывающего рассмотрения социальных конструкций в целом демонстрируют работы Г. Ашина, О. Гаман-Голутвиной, О. Крыштановской, Н. Шульги, а также совместная работа Е. Головахи и Н. Паниной. Остальные исследователи демонстрируют более глубокое изучение отдельных составляющих, конструкций, что свидетельствует не о смерти или вырождении теории элит, а лишь о качественных изменениях внутри нее.
С учетом актуальности совершенствования современной модели российского федерализма особенно важным является процесс институционализации власти в регионах, так как региональный уровень политической власти выступает в качестве политического стержня и звена, связывающего государство и общество. В этой связи, наиболее адекватной сложившейся политической обстановке в регионах представляется концепция клиентелизма.
Политическая клиентела – специфическая форма сети вертикального типа, в рамках которой позиции привилегированных акторов ("патронов") занимают официальные властные институты и их руководители (лидеры), монополизирующие доступ к политическим ресурсам, а позиции зависимых акторов (клиентов) достаются другим акторам региональной политической системы, которые вынуждены вступать с властными институтами различного уровня в отно-шения "неравноценного обмена" с целью добиться влияния на принимаемые властью решения и учета собственных интересов в формируемой властями политике.
Клан – важная структурная характеристика региональной элиты, возможная форма ее внутренней и внешней организации. Ведь персональные вертикальные связи кланового характера вполне могут обеспечить масштабную инфраструктуру для властных взаимодействий и обмена ресурсами и выступить в роли "матрицы" властно-политического взаимодействия.
В то же время понятие "клан", отражая форму внутренней организации региональной политической власти и элиты, начиная с 1990-х годов, все же не способно охарактеризовать весь комплекс отношений, сложившихся в "поле" региональной власти под влиянием неформальных институтов.
В этой связи интересным представляется подход ряда исследователей, рассматривающих процессы трансформации восточных обществ и государств в рамках упоминавшейся концепции "неопатримониализма", развивающей идею М. Вебера об особом типе "патримониального господства", соединяющего в себе элементы традиционного и легально-рационального типов господства, который сопровождается квазидискретной системой распределения политических ресурсов.
Наряду с этим, в связи с рассматриваемой нами проблемой, упоминания заслуживает другая категория веберовской типологии политического господства – "патримониальная бюрократия". У Вебера последнее понятие обозначает наличие специального аппарата ("штаба") господства, который руководствуется правом, полностью устанавливаемым господином, и характеризуется далеко зашедшим процессом рационализации деятельности. Образования такого типа широко анализируются в литературе по социологии переходных модернизирующихся обществ, с определенными реминисценциями в отношении современной России.
Патримониалистский тип региональной политической власти, несмотря на свою способность решить некоторые проблемы регионального сообщества, в конечном итоге порождает значительное количество издержек и игнорирует такие механизмы демократии, как разделение властей, отделение собственности от власти, автономию структур гражданского общества по отношению к властным и политическим структурам.
Аналогии с российской действительностью, позволяющие говорить о применимости термина "патримониальная бюрократия" к анализу российской политической ситуации, в данном случае очевидны: широкие государственные раздачи льгот и привилегий; отсутствие ясных и обязательных процедур: назначения на должность (например на должность глав региональных и местных администраций), подготовки указов, распоряжений; фаворитизм, создание управленческих структур "под лицо"; дополнительное денежное жалование и казенное довольствие, зависящее всецело от расположения начальника.
В современных условиях, клиентела выступает одновременно и как особый тип сетевой структуры, и как механизм, дополняющие официальные властные институты и механизмы публичной политики в структуре региональной власти.
Клиентела также может рассматриваться в качестве специфического типа неформального института, дополняющего формально-институциональные (формально-правовые) структуры власти либо замещающего их в ситуации радикальных властных трансформаций и политико-правовой неопределенности, когда последние утрачивают свои функции.
Необходимо отметить и значимость культурного фактора. "Семейно-клановые отношения принципиальны в некоторых этнических регионах России, что связано с идентичностью и самоидентификацией населения и индивидов. Иса Джабраилов следующим образом описывает ситуацию в Чечне: "Любой чеченец-горожанин идентифицирует себя не с улицей/поселком/городком, где он проживает, а со своей фамилией/гар/тайп и родовым селом. Каждый чеченец является составной частью того клана, откуда он происходит, вне зависимости от того, где он родился или проживает в данное время". Отсюда возникает специфичность того, что можно с натяжкой назвать политическими отношениями и, соответственно, принципов рекрутирования в группы доминирования. Достаточно сильна клановость также в Туве и других регионах".
Рассмотрим принципы профессионализма и клиентелизма в механизмах рекрутирования элит на примере субъектов Приволжского Федерального округа.
Приволжский федеральный округ с точки зрения региональной политики всегда был особенным в сравнении с другими округами. Прежде всего, следует отметить экономическую самостоятельность регионов, что привело к быстрому росту уровня благосостояния местной экономической элиты и помогло формированию региональной политической элиты. В округе есть сильные с точки зрения экономического потенциала республики и области. В частности, Татарстан, Башкирия, Самарская и Нижегородская область. Начиная с конца 1980-х-начала 1990-х в них формировались сильные региональные элиты, которые были независимы от центра. Каждая из таких элит концентрировалась вокруг регионального (в случае с республиками – национального) лидера. Такими лидерами были М. Рахимов (Башкирия), М. Шаймиев (Татарстан), Б. Немцов (Нижегородская область), К. Титов (Самарская область), Д. Аяцков (Саратовская область). Консолидация региональных элит в 1990-х гг. привела к возникновению устойчивых структур в исполнительных органах власти субъектов Федерации. Эту устойчивость во многих случаях не смогла поколебать и трансформация федеральной элиты.
Тем не менее, именно в противоречиях между федеральной и региональными элитами кроется изменение механизмов рекрутирования элит субъектов Приволжского Федерального округа в последнее десятилетие. Федеральная власть последовательно (начиная с 2000-го года) наращивала свое влияние в регионах. В тоже время, она старалась не допускать конфликтов с местной элитой. В новейшей истории России таких конфликтов было лишь несколько. Например, прекращение полномочий Ю. Лужкова по причине утраты им доверия Президента РФ. Но даже в этом случае федеральные власти попытались успокоить местные элиты. В той же Москве абсолютное большинство чиновников и приближенных к "команде" Ю. Лужкова осталось на своих постах и после отставки градоначальника.