Автор работы: Пользователь скрыл имя, 23 Января 2014 в 23:44, реферат
Борис Николаевич Ельцин -- один из величайших деятелей в истории России, человек, освободивший ее от коммунистического ярма, фактически спасший страну в момент экономической катастрофы, когда на пороге были голод, холод, гражданская война, добившийся, чтобы она с минимальными потерями пережила тектонический процесс распада СССР, направивший Россию в сторону демократии и рынка, в сторону европейской цивилизации.
Ну, действительно, все понимал юрист Володя. Абсолютно все! Остается лишь удивляться, что при таком вот глубоком понимании, как должна быть устроена "правильная" власть, он, став президентом, в одночасье вроде бы все позабыл, сделал все наоборот: отказался от принципа разделения властей -- фактически ликвидировал парламент, подмял под себя судебную систему, губернаторов; пошел и дальше -- придушил прессу, стреножил оппозицию… Взамен всего построил пресловутую "вертикаль власти", то есть авторитарную систему управления, когда все решает -- ну, может быть, при подсказке ближайшего узкого круга доверенных советников -- один человек. Один! Он сам, Володя Путин! А как же "сбалансированная система противовесов, защищающая от самодура во власти"? Наверное, тут, как всегда, действовала уверенность: самодуры -- это где-то там, в иных далеких землях; я-то ведь не самодур, -- это же все знают и все понимают, -- не стану им ни при каких обстоятельствах, так что все могут быть спокойны.
А что если случился бы тот самый инфаркт? Ну да, понятно: президентом у нас был спортсмен и все такое прочее. Но ведь инфаркты случаются и у спортсменов. Или еще: что если у него произошло бы что-нибудь с головкой, то самое -- если бы он "сошел с ума" и захотелось бы ему этак играючи нажать на ядерную кнопку? Кто бы его остановил? Кто его "сбалансировал"?
Кстати, тогдашнюю схему володиных рассуждений вполне можно было бы применить и для объяснения многих позднейших действий американцев, укреплявших уже в пору его президентства свою и своих союзников обороноспособность: "Это же они нас боятся. У них есть механизм предотвращения безумия, а у нас?"
Но он словно бы забыл о тех своих давних рассуждениях, не уставал толковать об агрессивности США и НАТО, об их стремлении к мировому господству. Помните: "Товарищ волк слушает и кушает"?
Но речь здесь даже не о самодуре, не о каких-то крайних клинических случаях. Как же это Володе-президенту не приходило в голову, что одному человеку -- без парламента, без оппозиции -- вообще невозможно принимать правильные решения, касающиеся управления огромной, слабо реагирующей на управленческие сигналы (за исключением самых глупых и вредных) страной? Это при том, что, если верить Усольцеву, Володя-кагэбэшник дрезденской поры все это как дважды два понимал.
Из литературных пристрастий Володи Путина Усольцев отмечает его любовь к произведениям Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Будущий президент, например, часто к месту, в каком-нибудь разговоре вставлял полюбившуюся ему реплику гоголевского Собакевича: "Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья". Что касается другого бичевателя российского жизнеустройства -- Салтыкова-Щедрина, -- Путин с Усольцевым в задушевных беседах "часто отмечали, насколько злободневной была сатира этого писателя в век брежневского застоя".
Неужто после, став президентом, Володя не видел, как злободневна эта сатира в дни его собственного правления? И неужто он не видел -- ослеп? -- какими христопродавцами, "порядочными свиньями" он насытил все властные структуры, начиная с собственного президентского окружения?
В Дрездене в беседах с приятелем Володя Путин проявил себя как непоколебимый приверженец принципа частной собственности, четко видящий ее неоспоримые преимущества перед собственностью "общественной", которую всегда навязывали людям коммунисты. Эти преимущества советские "бойцы невидимого фронта", дислоцированные в ГДР, могли лицезреть воочию: в отличие от того же СССР, у восточных немцев хватило ума не ликвидировать частников под корень, сохранить в их владении автомастерские, парикмахерские, пекарни, мелкие строительные фирмы, которые пользовались у людей несопоставимо большей популярностью, нежели государственные, поскольку гарантировали качество.
(Кстати, в интервью лондонской
"Санди Таймс" 11 марта 2001 года
один из бывших агентов,
"…Частная собственность, -- говорил,
по свидетельству Усольцева,
По словам Володи, стремление работать на себя и на своих потомков, а не на абстрактное "общество" -- это закон природы. Если он нарушается, если человека заставляют трудиться ради "общественных" интересов, он будет "тянуть лямку для видимости да пьянствовать, что мы и видим вокруг".
Все понимал Володя Путин (хотя, разумеется, эти свои взгляды нигде публично не афишировал). Интересно, куда делось это понимание, когда при Путине-президенте началась широкая кампания деприватизации, огосударствления предприятий, когда право собственности стало повсюду попираться прожорливыми чиновниками, когда вместо частных компаний везде, как грибы после дождя, стали возникать неэффективные, неповоротливые монстры -- госкорпорации-монополии?
Еще одна забавная вещь: дрезденский Володя Путин -- не забудем, сотрудник КГБ, -- сочувственно относился к диссидентам и правозащитникам, по крайней мере, наиболее известным, о которых, среди прочего, они с Усольцевым вели свои вечерние разговоры. Так, Сахаров, которого в то время, в начале перестройки, все еще всячески поносили, особенно его "друзья" из КГБ, был для Володи Путина "абсолютно понятен". По мнению будущего президента, "академик был просто последовательным до конца, отстаивая основы цивилизованной жизни -- права человека и демократию". Так же было и с Солженицыным: он пользовался у Путина "особым почтением".
Куда это все девалось (если было в действительности, если Усольцев ничего тут не приукрашивает), когда Путин въехал в Кремль? При нем преследования правозащитников и диссидентов, постепенно нарастая, почти достигли уровня брежневских и андроповских времен. А утверждение, будто российский президент считает права человека и демократию "основами цивилизованной жизни", опять-таки можно было воспринимать разве лишь как шутку.
Борис Немцов однажды точно заметил: если слову "демократия" предшествует некий эпитет, -- значит, это не демократия. Так вот при Путине перед этим словом снова появился эпитет: прежде, при коммунистах, был -- "социалистическая", теперь -- "суверенная". То есть какая-то особенная, не такая, как на Западе и повсюду в нормальных странах, "учитывающая российскую историю и российские традиции". Какие же это традиции -- Ивана Грозного и Малюты Скуратова, что ли? Да, были на Руси такие "демократы". И еще много подобных им было. А вот подлинных демократических традиций что-то я не припомню. Отсутствовали они в российских пределах.
Правда, с Солженицыным Путин-президент подружился -- время от времени встречался, доверительно беседовал, награждал, -- но к тому моменту сам Солженицын был уже совсем не тот, что во времена "Архипелага ГУЛАГа" и советской опалы.
Как уже говорилось, к моменту, когда Усольцев заканчивал свою книгу, в путинской России уже появилось бессчетное число признаков тотального свертывания и удушения демократии. Но Усольцев уверен: нет, не может быть, чтобы это была целенаправленная политика "хорошего парня", "демократа", "юриста до мозга костей"! В таких случаях стандартное объяснение происходящего: во всем виноваты высокопоставленные подхалимы и ж…лизы, желающие угодить начальнику. В общем, как говорится, "царь -- хороший, бояре -- плохие". В этом все дело.
Вот, например, сняли с эфира сатирические программы Шендеровича. Причем здесь президент? Усольцев убежден, что Володя Путин "с симпатией и удовольствием" смотрел эти программы. Это "магнаты СМИ" перестраховались: как бы на фоне неслыханной популярности президента, "граничащей с идолопоклонством", сатира Шендеровича не показалась кому-нибудь "неадекватно резкой" и даже несправедливой, как бы не вызвала у кого-нибудь раздражения. Поэтому взяли и сняли. Так что вместе со всеми и Володя пострадал. Как телезритель. Лишили его любимых передач. Бедный, бедный Володя!
Последнее напутствие бывшего дрезденского сослуживца-шпиона своему другу, естественно, касается самого главного:
"Володя, оставайся собой и
не забывай Право. По-моему,
ты всегда понимал, что Право
реализуется лишь в обществе
СНГ (Свободных Независимых
Не услышал Володя-президент этого смиренного напутствия, посланного из Чехии, из "деревеньки Г.", где тогда, в июне 2003-го, проживал его бывший коллега. Вновь, как это почти всегда бывало в нашем отечестве, упорно принялся наш очередной правитель ставить на первое место полицейско-бюрократическое Государство, а номинально "свободным, независимым" гражданам отводить роль бессловесных рабов.
Путин начал прибирать к рукам средства массовой информации, -- прежде всего, негосударственное телевидение, -- уже довольно скоро после своей инаугурации. Разумеется, в открытую о своих намерениях он нигде не говорил -- напротив, вновь и вновь повторял слова о том, что независимая пресса -- необходимый элемент демократии. Но это была дежурная риторика.
В частных разговорах с некоторыми из тех, кто с ним мог общаться неформально, он, как я слышал, свое желание стреножить телевидение объяснял примерно так:
-- Вы хотите, чтобы к концу моего президентства они сделали из меня то же самое, что сделали из Бориса Николаевича?
Надо признать, наши телевизионщики, в самом деле, славно потрудились, чтобы прочно запечатлеть в сознании российского обывателя образ Ельцина как алкаша, клоуна, недееспособного недотепу…
Но в действительности, конечно, Путин ставил для себя задачу более широко: все управление государством должно вестись из одного командного центра, то есть из Кремля, а потому и все самые значимые СМИ, -- опять-таки, в первую очередь, телевидение, -- должны подчиняться Кремлю, и никому другому.
Операцию по укрощению телевидения решили начать с НТВ, -- пожалуй, наиболее "вольнодумствующей" телекомпании. В качестве зацепки избрали солидный -- в несколько сот миллионов долларов -- долг перед "Газпромом", который в ту пору имелся у "Медиа-Моста" (глава холдинга Гусинский взял этот кредит для создания спутникового телевидения). Сам кредитор никаких претензий должнику вроде бы не предъявлял, -- существует договор, намечены сроки выплаты денег, -- но… нажать на тогдашнего главу "Газпрома" Вяхирева для Кремля было делом совсем нетрудным.
В операции по захвату "Медиа-Моста" впервые была опробована схема, которая не раз будет использоваться и в дальнейшем. Единым фронтом тут выступили Кремль, Генеральная прокуратура, суд. Впрочем, Кремль оставался в тени, так сказать, в качестве "певца за сценой". Но, на самом деле, конечно, не в качестве певца, а в роли главного дирижера.
13 июня 2000 года Гусинского арестовали и отправили в Бутырку. Санкцию на арест дала Генпрокуратура -- в рамках уголовного дела, пока еще вроде бы никак не связанного с финансовыми отношениями между "Медиа-Мостом" и "Газпромом": было объявлено, что Гусинский подозревается в том, что "в результате ряда незаконных действий" он вместе с некоторыми руководителями компании "Русское видео" "безвозмездно изъял из собственности государства имущество на сумму не менее 10 миллионов долларов".
По поводу ареста Гусинского начался большой шум в прессе, нашей и зарубежной, ряд организаций, известных политических деятелей выступили с протестами против этой акции.
Забавно, что Путин, который в
тот момент находился в Мадриде,
на соответствующие вопросы
Однако еще забавней, что позднее Путин сообщил: он-де никак не может связаться по телефону с генпрокурором Устиновым.
Об этом фантастическом эпизоде, -- президент страны не может разыскать генпрокурора, -- позже многие не раз вспоминали с усмешкой…
Впрочем, в этот же день Путин выказал достаточно полную осведомленность об отношениях между "Медиа-Мостом" и "Газпромом", сказав, что, по его сведениям, Гусинский "много средств взял под гарантии "Газпрома" и что несколько недель назад он не вернул "Газпрому" очередной кредит в 200 миллионов долларов". "Почему "Газпром" должен тратить деньги на эту проблему, мне непонятно", -- заметил Путин. При этом он выразил недоумение в связи с тем, что представители государства в "Газпроме", -- а их в правлении компании несколько человек, -- не проявляют по этому поводу никакой активности. Надо полагать, имелось в виду, -- почему не возражают против нецелевого использования денег.
Тут, пожалуй, стоит упомянуть еще об одном событии. Сразу же после ареста Гусинского, на следующий день, пресс-служба "Газпрома" заявила, что "Газпром" "не имеет никакого отношения к возбужденному прокуратурой уголовному делу".
Вот опять: кредитор не предъявляет никаких претензий к должнику; их по собственной инициативе (точнее, конечно, -- по команде Кремля) предъявила Генпрокуратура.
Но, разумеется, после упрека Путина в адрес "Газпрома" его глава Вяхирев, будучи человеком дисциплинированным, сразу же встал по стойке "смирно" и заявил журналистам: он, дескать, "не исключает", что, когда вернется в Москву (он в тот момент находился в Берлине), у него состоится встреча с Владимиром Путиным по вопросу о кредитах "Газпрома" холдингу "Медиа-Мост".
Встреча Путина с Вяхиревым состоялась еще до возвращения газпромовского руководителя в российскую столицу -- в том же Берлине, куда Путин приехал из Мадрида.