Международное разделение труда

 

Широкое определение инициировано Всемирным банком и впервые упомянуто в Соглашении об учреждении МИГА (Многостороннего инвестиционного гарантийного агентства); оно характерно также для двусторонних гарантийных соглашений. При таком подходе в прямые иностранные инвестиции включаются не только те формы движения капитала (или ресурсов), о которых шла речь выше, но и другие виды активов (assets): имущество и имущественные права различных видов, инвестиции неакционерного типа (включая субконтракты, управленческие соглашения, франчайзинг, лицензионные сделки, раздел продукции и др.).

 

Различия трактовок, относящихся  к пониманию форм и методов  прямого зарубежного инвестирования, породили ряд серьезных проблем (достаточно сравнить, например, формулирование ключевых понятий в НАФТА и  АСЕАН) и привели к появлению  ряда вариантов-опций (options), когда речь идет о решении практических вопросов. Это один из острых вопросов в переговорах по проблемам международного инвестирования, экономической дипломатии.

 

Быстрый рост прямых иностранных инвестиций в современной мировой экономике  виден на основе следующих данных. В 80-е годы мир вступил примерно с 450 млрд долл. В 1990 г. был достигнут рубеж в 1,7 трлн долл., т.е. произошло почти четырехкратное увеличение за одно десятилетие. В 2005 г. сумма прямых зарубежных инвестиций приблизилась к 7 трлн долл. — опять продемонстрирован характерный именно для этого сектора мировой экономики динамизм.

 

Столь высокие темпы роста иностранных  инвестиций объясняются, конечно, отнюдь не избытком капиталов в отдельных  конкретных хозяйствах, которые искали бы место для своего прибыльного приложения вследствие ограниченности внутреннего рынка и невозможности эффективно использовать их во внутренней экономике, в то время как есть страны с более высокой нормой прибыли. Произошла перестройка в мировом хозяйстве, когда транснациональные корпорации начали вывозить за рубеж не капитал в прежних формах, а производство, причем во главу угла ставится не только возможность получения прибыли, но и длительный (постоянный) характер такого получения (до тех пор, пока существует само производство).

 

ТНК и аналогичные им хозяйственные  образования составляют наиболее мощный сектор мировой экономики. Данные вышедшего  в октябре 2002 г. очередного доклада  ЮН КГ АД “World Investment Report” говорят о дальнейшем увеличении масштабов деятельности ТНК. Число ТНК увеличилось до 65 тыс., а число их зарубежных филиалов составило 850 тыс.1 По данным того же источника, сумма глобальных продаж, осуществленных филиалами ТНК в 2001 г., превысила 18,5 трлн долл. — вдвое больше общей суммы мирового экспорта в 2001 г. (в то время как экспорт, ими (филиалами) осуществленный, составил 2,6 трлн долл.), суммарные активы зарубежных филиалов достигли почти 25 млрд долл., число занятых на предприятиях ТНК составило порядка 54 млн человек (для сравнения: в 1990 г. — около 24 млн человек)2.

 

Столь значительное увеличение прямых иностранных инвестиций объясняется  причинами разного рода: от структурных  изменений самого мирового хозяйства  до воздействия государственного регулирования  национальной экономики на разных уровнях.

 

Потенциально российская экономика  обладает рядом привлекательных  особенностей для иностранного инвестора, среди которых следует выделить определенную емкость внутреннего  рынка, относительно дешевую рабочую  силу, слабую конкуренцию среди  иностранных предпринимателей. Однако высокая степень политической нестабильности заставляет большинство инвесторов не рисковать крупными суммами.

 

По состоянию на 2004 г. в России было зарегистрировано примерно 82 тыс. предприятий с участием иностранного капитала, из них выпускали продукцию и оказывали услуги лишь 9 тыс.

 

Основная часть прямых иностранных  инвестиций приходится на пищевую и  топливную промышленность. Из более  чем 30 млрд долл. накопленных инвестиций на данную сферу приходится примерно пятая часть (табл. 2). В общем это не подвергается особым сомнениям, поскольку “на виду” и практически полностью принадлежащие иностранным инвесторам бывшие российские табачная промышленность, производство пива и безалькогольных напитков, крупные мощности по производству мясных, кондитерских изделий и т.д. Предприятия пищевой и табачной промышленности весьма привлекательны в силу быстрой окупаемости вложенного капитала.

 

Таблица 3.

 

Отраслевая структура иностранных  инвестиций в России, %

 

Отрасль

 

2001 г. 

 

2002 г. 

 

2003 г. .

 

2004 г 

 

Промышленность 

 

43,3

 

51

 

43,1

 

39,7

 

В том числе: топливная 

 

8,8

 

17,8

 

5,7

 

7,2

 

химическая и нефтехимическая 

 

5,8

 

1,1

 

2,2

 

1,9

 

машиностроение и металлообработка

 

6,6

 

4,1

 

4.3

 

4,9

 

лесная. деревообрабаты вающая, целлюлозо-бумажная

 

5,8

 

2

 

2,3

 

1.7

 

пищевая

 

9,9

 

14,8

 

16,3

 

10,9

 

Строительство

 

7,3

 

1

 

0,8

 

0,7

 

Транспорт

 

0.4

 

5,5

 

9,3

 

5.3

 

Связь

 

2,9

 

4

 

8,5

 

-

 

Торговля и общественное питание

 

17

 

17

 

17,8

 

37,1

 

Финансы, кредит, страхование 

 

13,6

 

1,2

 

2,5

 

0,9

 

Общая коммерческая деятельность по

 

обеспечению функционирования рынка 

 

4,9

 

2

 

2.5

 

5,6

 

Другие отрасли 

 

10,6

 

18,3

 

15,5

 

-

 

Всего инвестиций

 

2983

 

9560

 

10958

 

14258

 

 

 

Несколько менее — порядка 17,5% — приходится на транспорт и связь. Здесь следует отметить достаточно крупные вложения в развитие телекоммуникаций, мобильную телефонию. В транспортной области известно о покупке контрольных пакетов акций ряда автотранспортных компаний, речных пароходств, отдельных мощностей морских портов.

 

По темпам прироста иностранных  инвестиций в начале 90-х годов  на ведущих позициях находился топливно-энергетический комплекс. Это и понятно: Россия — крупнейший поставщик нефти, нефтепродуктов и газа на мировой рынок. Однако ряд препятствий правового характера, например, практика применения Закона о СРП (соглашение о разделе продукции), конъюнктурного свойства, например, складывающаяся ситуация на мировом нефтяном рынке, не способствовали привлечению действительно крупных вложений, хотя и осуществляется ряд больших проектов.

 

Не лишне обратить внимание и  на то, что существующая отчетность недостаточно точно отражает реальное положение дел. Причина заключается  в том, что большинство совместных предприятий записывает в своем уставном фонде крайне широкий спектр деятельности, стремясь диверсифицировать ее и минимизировать риск в связи с ухудшением инвестиционного климата.

 

Особенностью российской действительности являются резкие диспропорции в величине уставных фондов создаваемых компаний. В топливно-энергетическом комплексе фактически действует несколько крупных монополистов, инвестирующих средства под правительственные гарантии. В подавляющем большинстве других отраслей функционируют мелкие компании с величиной уставного фонда, не превышающей нескольких десятков тысяч долларов. При этом в стране практически отсутствует наиболее активный и стабильный средний слой бизнесменов и предпринимателей, являющийся основой рыночной экономики любого государства.

 

Неравномерно распределение инвестиций по регионам. Подавляющая масса сосредоточена  в наиболее развитых, обеспеченных инфраструктурой и квалифицированными кадрами — в Москве, Петербурге, Красноярске; минимальный уровень инвестиций — в Кавказском регионе.

 

Существующий объем иностранных  инвестиций в России оценивается  большинством экспортеров как явно неудовлетворительный. По экспертным оценкам реальных потребностей и  возможностей, Россия могла бы осваивать 12 млрд долл. в год; идеальный вариант допускает даже 40—50 млрд долл. Фактически, по данным Госкомстата России, совокупный объем накопленных прямых иностранных инвестиций в экономику России по состоянию на конец 2004 г. превысил 35 млрд долл.

 

Гипотетическая привлекательность российского рынка для иностранных инвесторов (прежде всего в связи с его неограниченными сырьевыми возможностями) явно уступает сумме негативных факторов, наиболее важными из которых следует признать социально-экономическую неустойчивость. Публикуемый ежегодно английским журналом “Экономист” рейтинг оценивает политико-экономический риск в России в 90% по сравнению с 30—40% для большинства европейских стран.

 

В настоящее время важное место  занимают различного рода гарантии, которые  ставят задачу обеспечить стабильность инвестиций, их неприкосновенность, свободное распоряжение капиталом, а также эффективную защиту прав инвесторов.

 

Законодательство предусматривает  определенный ряд льгот и, в частности, по налогообложению имущества, ввозимого  в качестве вклада в уставный фонд, так же как и имущества, ввозимого для собственного материального производства. Предусматриваются дополнительные льготы, которые могут быть предоставлены в связи с созданием свободных экономических зон (СЭЗ). Российское правительство идет по пути создания таких свободных зон, которые могли бы служить анклавами для привлечения иностранного частного капитала. К 1990 г. 11 регионов России были объявлены свободными экономическими зонами. Практически по всем из них соответствующими постановлениями правительства были утверждены организационные положения, касающиеся разработки конкретных вопросов финансирования и налогообложения; реально ни одна из объявленных зон не начала работать.

 

Впоследствии, однако, проводя политику создания единых условий для всех предпринимателей, как российских, так и иностранных, российское правительство отменило льготный режим иностранных капиталовложений.

 

Для изменения складывающейся ситуации в середине 90-х годов в России было принято несколько постановлений, касающихся улучшения инвестиционного климата для крупных компаний, действующих в сфере нефтедобычи (Закон “О соглашениях о разделе продукции” и т.д.), однако серьезных изменений в притоке иностранного капитала это не принесло.

 

В последний период, однако, наблюдается медленная и несколько противоречивая тенденция некоторого улучшения и стабилизации.

 

 

1. Понятие “прямые иностранные инвестиции” значительно расширилось: а) расширяется роль признаков о праве на управление; право на владение перестает быть единственным и тем более решающим признаком; б) по мере развития и совершенствования структуры международных рыночных отношений складываются различные формы операций, которые приводят к долгосрочным отношениям и оформлению постоянного интереса предприятия-резидента одной страны к предприятию в другой стране, а также к контролю первого над вторым; слово “контроль” заменяется более гибким признаком — “существенная степень влияния на управление”. Такое расширение трактовки впервые введено при оценке международных инвестиционных потоков в 1999 г. и фактически означает принятие тех стандартов в определении прямых иностранных инвестиций, за которые выступают промышленно развитые страны, прежде всего США, соответствует тем нормам отношений, которые определяют интересы главных инвесторов.

 

2. Современную роль и положение  прямых иностранных инвестиций  закрепляют соответствующие международные  соглашения. Речь идет прежде  всего о двусторонних инвестиционных  соглашениях (сокращенно BIT), более  широких международных и региональных соглашениях, а также о соглашениях об избежании двойного налогообложения (сокращенно DDT). В таких документах конкретизируются трактовки и согласуются меры национальной политики по отдельным ключевым вопросам инвестиционной политики, в том числе:

 

• определение понятий “капиталовложения” (“все виды активов” — “all kind of asset”, за что выступают, в частности, менее развитые страны, а также те государства, в которых традиционно именно банки, а не фондовые биржи, являются важнейшим источником получения финансовых ресурсов1, или “все виды инвестиций” — “all kind of investment”, к чему тяготеют более развитые страны, к примеру — США, для которых приоритетное значение имеют фондовые биржи), а также “инвестор” (к примеру, считать ли таковым также резидента, вложения которого необязательно связаны с пересечением национальных границ, или не считать; за первое выступают промышленно развитые страны, за второе — развивающиеся);

 

• характер появления в национальной экономике (“право входа” — “the right of entry”, или “право допуска” — “the right of admission”; за первое преимущественно выступают промышленно развитые страны, за второе — развивающиеся).

 

До настоящего времени к числу  таких стран относятся, например, Великобритания, Германия.

 

К числу трактуемых по-разному вопросов, от степени согласованности которых во многом зависят масштабы, формы и условия инвестиций, относятся также виды режимов, отношение к праву принимающей страны на национализацию и вытекающим отсюда последствиям, трактовка понятия “юрисдикция”, порядок урегулирования споров и т.д.

 

Отмеченные моменты существенно  влияют на положение отдельных стран  в мировой экономике, в том  числе на их место в процессе перераспределения  рынков и сфер экономического влияния. Характерно, что в этой области наряду с межгосударственным согласованием норм и правил зарубежного инвестирования через признанный в политическом и правовом плане равноправный процесс появляются и прямые притязания отдельных стран (до настоящего времени — США) решать все связанные с этим вопросы по своему разумению и сообразно экономической силе, в том числе вразрез с ранее принятыми на себя международными обязательствами. Весьма показательный пример на этот счет — история с законом Хелмса—Бертона (1996 г.), согласно которому США “обозначили заявку” на свое “право” поступать в конкретных случаях (например, применительно к Кубе) без учета провозглашенных в мировой хозяйственной практике норм, решая свои внутренние проблемы (например, в обеспечение интересов части американских избирателей). При этом решения американского суда на уровне окружного ставилось бы выше тех обязательств, которые эта страна приняла на себя в международных отношениях). Не удивительно, что такая практика до настоящего времени столкнулась с солидарным неприятием со стороны других участников мирового инвестиционного рынка (Европейского союза, Канады, практически всех развивающихся стран, включая партнера США по НАФТА в лице Мексики, стран Центральной и Восточной Европы). Вместе с тем характерно, что такого рода заявка на новый уровень отношения к международным обязательствам не списана в архив как незаконная, и остается лишь гадать, на основании каких доводов она может дать о себе знать в будущем: предположим, со ссылкой на политическую “исключительность” или в подтверждение “приоритета” рыночного критерия над общечеловеческими, политическими, общегражданскими и т.п. в условиях роста значимости рыночных интересов во всех группах стран.